Частичка Тамареска со мной — осознание сего факта согрело меня, я не так сильно стала скучать. Но обидно будет, если малыш родится раньше, чем об этом узнает папа.
Не исключено, что Вселенная не может читать меня больше именно по этой причине. Ребенок-то межмировой получился, не просто межрассовый.
Глава 5. Вселенная в ярости
— Свята, — темнота окутала меня, голос Вселенной звучал угрожающе.
— Да-да? — весело отозвалась я.
— Это что еще такое?!
— Где?
— Ты беременна от этого ардога?
— Да, а что? Это запрещено какими-то правилами, о которых я не знаю? Что сделано, того не вернуть.
— Понятно теперь, почему ты мне не повластна, ты больше не часть своего мира и не часть Тау. Твоя судьба теперь мотаться между мирами, пока не родится ребенок. Я не смогу тебе ничем помочь, — пророчила Вселенная.
— Да, что такого-то? Ну беременная межмировым дитятей, и очень счастлива, между прочим.
— Это только пока что, — злобно ответила собеседница, — Пока ребенок внутри тебя ему ничего не угрожает, но он не принадлежит твоему миру, а потому родится больным, или умрет в первые же дни после рождения.
— Не могу ли родить в Тау?
— Нет, не можешь, — яростно ответила Вселенная, — после его родения в Тау ни один вселенский процесс уже не будет прежним. Его рождение будет сопровождаться разрушением всех миров, кроме того, в котором он родился. Понимаешь о чем я?
— Я никогда не вернусь домой, — радостно сказала я.
— Дурында, — взревела Вселенная, — твой ребенок угрожает мне! Моей целостности. Ты спасешь Тау навсегда, но погубишь несметное количество миров и живых существ! Вселенная будет состоять только из Тау. Сколько нужно лет, чтобы развилась новая Вселенная? Миллиарды триллионов…
— Бред.
— Очень много, — поостыла она, — но все же. Его рождение — моя смерть.
— Раньше такое было?
— Нет.
— Ну, вот, — улыбнулась я, — ты не можешь знать наверняка. Такого еще не было. Мэтр Анкигоха упоминал об этом, но не говорил, что это будет чем-то губительным, наоборот.
— Что может понимать смертный в моих делах?! В Тау он родится могучим и сильным, так как его отец — дитя своего мира, а ты создательница всего сущего там. Здесь он родится слабым и хилым — твоему миру он не пренадлежит, так же как и ты теперь. И питаться он будет энергией твоего мира, через тебя. Он и тебя убьет, милочка, все соки из тебя выпьет.
— Но только если он родится в родном мне мире.
— В Тау я тебе рожать не дам! Нельзя рисковать немыслемым количеством миров, только ради одного твоего ребенка, — ворчливо отозвалась она.
— Это мне вызов что ли? — уточнила я.
— Что?
— Не прикидывайся дурой, Вселенная, ясное дело, что я любыми силами попытаюсь вернуться в Тау, чтобы МОЙ РЕБЕНОК родился там, где ему будет лучше.
— Так и знала, что не стоит расписывать тебе перспективы, — задумчиво отозвалась Вселенная.
— Так ты просто меня пугала!!? — воскликнула я.
— Нет, я сказала чистую правду, — спокойно ответила Вселенная.
— Тем для тебя же хуже, — сказала я, собираясь уходить, — И не вздумай, что-то сделать с Тау.
— Он не подвластен мне больше, — тихо ответила Вселенная.
Я еле сдержалась, чтобы не завопить от счастья.
— Это вносит дисгармонию в меня, — продолжила она, — другие миры страдают из-за вас.
— Так какие проблемы, помедитируй немного, подпитайся межмировой энергией и все будет хорошо. Снова обретешь гармонию.
— Чтоб ты понимала, смертная, — фырнула Вселенная.
Меня понесло прочь от места разговора.
Оказывается я заснула. Но таким снам стоит верить. Соседки по палате, все в разной степени пузатости, странно на меня косились. С другой стороны на меня всегда люди косились и ничего экстраординарного в этом не было.
Я решила побыть вежливой и представилась девушкам и женщинам в палате, некоторые отокликнулись и представились в ответ.
— А у вас папа кто? — спросила одна бледненькая девица, которую звали, по-моему Оля.
— Папа у нас иностранец, — улыбнулась я.
— Иностранец, — фыркнула разлохмаченная женщина в углу, — а шмотки привезти даже некому.
Я подняла бровь и посмотрела на нее по-внимательнее. Лохматые космы, седые виски, на вид лет пятьдесят, но на самом деле чуть за сорок. Грязный халат, стоптанные тапочки. Лицо испитое, зубы редкие, губы разбитые. Пренепреятнейший тип. Я решила, что не надо даже отвечать ей, иначе могло бы получиться нехорошо.
— Откуда? — тише спросила Оля, оглядываясь на бабу в углу.
— Из Венгрии, — погромче ответила я.
Баба хмыкнула.
— А у нас папа инженер, — улыбнулась Оля, и засветилась изнутри. Тонкая блондиночка, с серыми глазками, в принципе скелет и кожа, ничего интересного, если бы не улыбка, удивительной красоты. Ей очень шел ее восьмой месяц.
— Сколько тебе лет? — спросила я.
Оля помрачнела и ответила:
— Шестнадцать.
— Здорово, — улыбнулась я, — будешь лучше дитятю понимать, сама же еще ребенок. Будет хорошо.
Оля посмотрела на меня, как на сумасшедшую и радостно улыбнулась.
— Девчонка! — опять фыркнула дама в углу, — голь перекатная. Что ты ребенку-то дашь, дура. Залетела, шлюшка малолетняя.
— А ты, что ребенку дашь, пьянь? — спокойно спросила я, — А? Чего заткнулась?
Остальные "сокамерницы" смотрели на меня с ужасом.
— Да, как ты смеешь? — взревела баба и подбежала к моей постели. Била она не сильно, но норовила попасть по животу.
— Отойди, тварь, — прошипела я.
Как ни странно это подействовало. Глаза у бабы застекленели, она послушно отошла от моей кровати.
— Садись на свое место. Ты больше ничего не скажешь плохого об Оле или о ком-то еще. Ложись и спи.
Баба послушно выполнила все мои указания.
Оля потянула меня за руку. Я встала и прямо в больничной ночнушке пошла в коридор.
— Как ты это сделала? — спросила она, восхищенно глядя на меня.
— Не знаю. Походу я ее загипнотизировала, но я никогда раньше такого не делала. Это не я, видимо, это он, — я положила руку на живот.
— А ты уже знаешь кто будет?
— Нет, рано еще. Но я думаю, будет мальчик, мне так чувствуется что-то.
— Она меня уже давно допекает, оскорбляет по всякому, и всех оскорбляет, — скорбно посетовала Оля.
— И никто не заступился за тебя?
Оля покачала головой.
— Вот сволочи!
— Святик, ты тут уже свои порядки навела? — спросила Диана, она как раз приехала.
