Потом, отбросив эту бредятину, я ходила по комнате или смотрела в окно — на кажущиеся ночью еще более грозными и неприступными горы. Но в итоге, поняв, что так долго не выдержу, перерыла ящики стола в кабинете и извлекла оттуда несколько чистых листов бумаги и огрызок карандаша. Подточив его с помощью нашедшейся там же точильницы, устроилась в кресле у камина и занялась рисованием. И вот это занятие по-настоящему увлекло.
Как же давно не рисовала. Пальцы сами собой набрасывали штрихи, и я нисколько не удивилась, когда узрела результат — лицо Вэйда. Такое, каким увидела его в пещере, когда он лежал и смотрел в потолок, терзаемый мыслями обо мне. Напряженный, не находящий себе места, с застывшими в глазах затаенной болью и беспокойством.
Всхлипнув, провела рукой по рисунку и прошептала:
— Все будет хорошо, любимый, слышишь? У нас обязательно все получится.
Не знаю, кого пыталась убедить в этом. Скорее, саму себя, а не иллюзорное воплощение близкого человека. Но это немного помогло, и я снова принялась за рисование, по памяти изображая других людей, что были мне дороги.
Когда в помещение робко прокрались первые утренние лучи, моя рука обессилено лежала на незавершенном портрете Лары Ар-Нил, а сама я смотрела вдаль, ни о чем не думая и пытаясь прогнать только мешающие эмоции. Заметив полоску света, пробежавшую по комнате, вздрогнула, будто она была живой.
Чувствуя, как сердце пропускает удар, а потом заходится в бешеной пляске, отложила бумагу и карандаш и поднялась. Пора.
Подойдя к окну, посмотрела на посеребренные утренними лучами вершины гор. Как жаль, что отсюда не видно внутреннуюю часть крепости и стену, окружающую ее. Хотя вряд ли друзья уже сейчас устремились на штурм. Наверняка изучают магический фон и ждут моих шагов. Если ослабнет защита, немедленно начнут действовать. Если же нет… тоже начнут, но уже с совершенно другими шансами на успех.
Нервно сглотнув, закрыла глаза, вызывая перед внутренним взором карту магических плетений крепости. Привычно подсветила нити, ведущие к артефакту богини, зеленым. Замерев на несколько секунд, полоснула по ним силой источника, обрывая связь.
Ничего… Нити затрепетали, но устояли, а меня прошиб холодный пот. Нет, только не это. Почему? Что я делаю не так?
Попыталась снова, теперь уже разрезая по одному плетению. С тем же успехом.
Едва не взвыв от отчаяния, постаралась успокоиться и забыть о страхе. Погрузиться в умиротворяющий транс, будто находилась не здесь, а в храме, перед ликом богини.
— Пожалуйста, помоги мне, — шептала, представляя в голове, что будет, если она не поможет. — Понимаю, что ты воспринимаешь это как предательство собственных сородичей. То, что я лишаю их защиты перед нападением врага. Но тот, против кого мы выступаем, принесет куда больше зла эльфам. Если его не остановить, мы станем лишь рабами. Рабами тех, ради кого он предал свой народ, чтобы остаться при власти.
Ощущала себя сумасшедшей, говорящей неизвестно с кем, но что-то внутри будто заставляло это делать. На уровне инстинкта подсказывало, что так будет правильно. И что очень многое зависит от того, поймет ли богиня, сочтет ли мои действия оправданными.
Яркой вспышкой перед глазами снова возникли сверкающие нити плетений. Почти не задумываясь, опять полоснула по ним. И в этот раз не сдержала возгласа ликования, тут же зажав себе рот ладонью. Получилось.
Одна за другой гасли зеленые нити, лишая прикрепленные к медальону артефакты главного источника силы. Не только магическую защиту крепости, но и те уникальные вещи, что когда-то создал для моего клана гениальный маг-бытовик.
Мелькнула мысль, что вряд ли кто-то сумеет восстановить эту связь. Но я тут же сказала себе, что так даже лучше. Пусть никто из эльфов не имеет столь явного преимущества перед другими.
Интересно, Самиаль Марандар сейчас находится в замке или выполняет очередное поручение Аоталя? Ведь есть шанс, что и перстень из черного золота вышел из строя. А значит, переноситься с его помощью больше никто не сможет. Но полной уверенности не было. Точно могу судить о выведении из строя лишь тех артефактах, что находятся в замке.
От мыслей о двух мерзавцах оторвала картина, возникшая за окном. Ярко вспыхнул купол, и это было видно даже из моих покоев.
На лицо наползла улыбка. Птеры начали штурмовать защиту с самого уязвимого места — сверху. Перестроив зрение на магическое, увидела, как медленно, но уверенно удары огненных бомб истончают купол.
Но в это время в крепости все пришло в движение. Защитники, к их чести, сориентировались довольно быстро и принялись давать отпор.
Я могла лишь догадываться о том, какие потери несут обе стороны. Видела отголоски магических разрядов, колебания плетений защиты, слышала разносящиеся снаружи крики.
Не знаю, сколько все это длилось — время будто замедлилось и растянулось до бесконечности. А я продолжала стоять у окна, будто мраморная статуя, стискивая медальон и прислушиваясь к событиям извне. Могла бы, конечно, устремить астральное тело к Вэйду и понаблюдать за всем, что происходит, в непосредственной близости. Но что если в этот самый момент ворвется Аоталь Тадаран, и я даже не сумею дать отпор? А с моей гибелью весь этот штурм потеряет значение.
Когда послышался скрежет ключа в замке, поняла, что настал и мой черед сражаться.
Развернулась от окна и, с трудом проталкивая воздух в скованное страхом горло, посмотрела на дверь. Та распахнулась, с силой ударившись о стену. Вид всколокоченного, наскоро одетого Аоталя едва не заставил отшатнуться.
Только вот отступать некуда. За мной окно, ведущее в бездну, а единственный путь к спасению — за спиной врага, разъяренного и злого.
— Это ведь ты? Ты испортила магическую защиту. Надо было сразу прикончить тебя, тварь.
— Позвольте это сделать мне, мой князь, — послышался позади него предвкушающий голос, от которого у меня мороз пошел по коже. — И она сполна заплатит за те неприятности, что нам доставила.
— Отличная мысль, — осклабился Аоталь, пропуская Самиаля внутрь.
Вид этого существа, чьи глаза от охватившей его ненависти казались совсем белыми, внушил такой ужас, что я не сразу сумела прийти в себя. В деталях представляла, что этот садист может со мной сделать. И теперь уже не станет «церемониться», издеваясь лишь над трупом. Проделает все, что творил с другими жертвами, со все еще живым и чувствующим боль телом. Моим телом.
Заметив мой страх, Самиаль осклабился:
— Не переживай, тварь, ты еще поживешь. По крайней мере, до тех пор, пока мы не окажемся в безопасном месте.
— Довольно слов, друг мой, — вмешался Аоталь, встревоженно прислушивающийся к тому, что происходило снаружи. — Ее сообщники почти прорвали защиту. Нужно поспешить.
— Полагаете, наши с ними не справятся? — нахмурился Самиаль.
— Мне плевать, — пожал плечами дроу. — В любом случае, не найдя здесь того, за чем пришли, они рано или поздно уберутся. А мы вернемся с подкреплениями через телепорт артефакта и вновь займем крепость.
Меня, наконец, немного отпустило. Стоило немалого труда скрыть злорадную улыбку. Они еще не знают о сюрпризе, что их ждет. Артефакт перестал работать, и у врагов больше нет такого преимущества перед нами.
Видимо, выражение лица все же скрыть не удалось, потому что Аоталь подозрительно прищурился.
— Активируй артефакт, Самиаль, — бросил он. — Нужно как можно скорее убираться отсюда.
Тот послушно вытянул вперед руку с блеснувшим на нем перстнем из черного золота. Некоторое время оба дроу напряженно смотрели на кольцо, но ничего не происходило.
— В чем дело? — голос Аоталя был раздраженным.
— Не знаю, — нервно откликнулся Самиаль и снова попытался вызвать телепорт. — Проклятье. Почему-то не выходит…
Аоталь догадался первым и с яростным воплем ринулся на меня.
— Это тоже ты. Сука.
— Мой господин, — как ни странно, Самиаль преградил дорогу явно намеренному оборвать мою бренную жизнь здесь и сейчас князю. — Она может стать нашим единственным шансом все переиграть. Если у нас будет такая заложница, они сложат оружие, даже если прорвутся. Стоит пригрозить ее жизнью.
