И больше у Ника с собой ничего не было.
Как не было даже примерного понимания, где он находится, как он сюда попал и что ему следует делать дальше.
Ник попытался выстроить в голове непротиворечивую версию событий, но у него не получилось. Если следовать логике, китайцы, заподозрившие его в скрытном ношении какого‑то магического артефакта – что само по себе нелепо – никак не могли просто отпустить его на свободу или выкинуть в лесу, как ненужную вещь. Ну, то есть, выкинуть, может быть, и могли бы, но тогда на кой им понадобилось его одевать? И почему они не сделали контрольный в голову?
И почему рана выглядит так, словно ей несколько лет? Ник что, заснул, как Рип Ван Винкль, пока его организм оправлялся от ран? А где тогда борода и крайняя степень истощения? Или кто‑то подкармливал его через капельницу? А где тогда следы от уколов?
Ник почувствовал, что сходит с ума. Когнитивный диссонанс был слишком силен, и реальность, данная ему в ощущениях, отказывалась согласовываться с элементарным здравым смыслом.
Ник уже начал погружаться в пучину отчаяния, когда вдруг заметил, что в трех метрах от него, на плоском камне сидит человек. При этом Ник готов был поклясться, что еще мгновением раньше на этом камне никого не было. Он не готов был поручиться за то, был ли сам камень, этого его воспоминания не фиксировали, но уж присутствие человека он бы точно заметил.
Мужчине на вид было лет шестьдесят, он носил голубые джинсы, кроссовки с неизвестной Нику эмблемой и простую черную футболку. На носу старикана красовались солнцезащитные очки, на вид очень дорогие.
– Вы кто? – спросил Ник.
– Это долгая и очень сложная история, – сказал человек.
– Ненавижу такие заходы, – сказал Ник. – В последнее время все держат меня за гриб, и вы, похоже, собираетесь сыграть в ту же игру.
– Вовсе нет, – сказал человек.
– И вы скажете мне, как я сюда попал? Или вы не знаете?
– Знаю. Это я тебя сюда притащил.
– Зачем?
– Потому что оставлять тебя там, где ты был, показалось мне не слишком разумным решением, – сказал человек.
– И как вы договорились с китайцами?
– Так, как я это умею, – сказал человек.
– А можно позвать сюда пояснительную команду? – спросил Ник.
– Не надо, я сам тебе все поясню, – сказал человек. – Я их убил.
– Э… – сказал Ник. – Там было несколько автоматчиков и еще другие парни…
– Всех, – сказал человек, и Ник почему‑то ему поверил. Этот человек либо говорил правду, либо был первоклассным актером, но Ник предпочел выбрать первый вариант.
– Вы – Лорд? – спросил Ник. Это бы многое объяснило. Например, почему Ник не заметил этого типа раньше, или как он смог убить столько народу и вытащить Ника с военной базы.
– Я – князь, – сказал человек.
– И что это значит? – Ник не сразу сообразил, что это слово было произнесено не по‑английски. А так‑то он, конечно, знал, что оно означает.
– Так называют Лордов в Российской Империи.
– Значит, вы русский?
– Да.
– Я отчасти тоже русский, – сказал Ник.
– Я знаю.
– Но я не думаю, что вы помогли мне только поэтому, – сказал Ник. – Почему вы мне помогли?
– Это как раз часть той долгой и очень сложной истории, – сказал князь.
– И когда я ее услышу? – спросил Ник.
– Когда я соображу, с чего именно мне стоит начать, – сказал князь.
Так соображай уже быстрее, мысленно взмолился Ник.
После появления в его июни группы Кларка и короткой, но весьма болезненной операции от китайских полевых хирургов Ник считал, что он заслуживает хоть каких‑то объяснений.
Ведь все эти люди взаимодействуют с ним не просто так. Они явно что‑то от него хотят, и если раньше Ник успокаивал себя мыслью, что его принимают за кого‑то другого, теперь это объяснение уже не прокатывало.
Один Кларк еще мог ошибиться, но то, что в это заблуждение впала такая масса народа, не выдерживало уже никакой критики. Чтобы русский князь вступился за обычного австралийского паренька? И вообще, откуда тут взялся русский князь?
– Вас послал вам император? – поинтересовался Ник. – Ваше правительство?
– Нет, – сказал князь. – У меня довольно плохая история взаимоотношений как с императором, так и с правительством. Правда, не сказать, чтобы очень долгая.
– Значит, вы оппозиционер?
– Был когда‑то, – сказал князь. – Полагаю, сейчас меня называют там террористом, и не могу сказать, что это так уж несправедливо.
Это ж надо было так попасть, подумал Ник. Сначала отставной спецназовец, теперь – пожилой террорист, причём, не просто террорист, а из высшей аристократии.
Ведь князь – это что‑то вроде китайского Мастера, только круче, а на что способный китайские Мастера, Ник уже видел.
– Вот вы разговариваете со мной, – сказал Ник. – Отвечаете на вопросы, что‑то объясняете, а понятнее от этого все равно не становится.
Князь пожал плечами.
– Так бывает, когда ты имеешь только отдаленное представление об истинной сути того, чем интересуешься, – сказал он.
– Ладно, тогда перейдём к вещам более практическим, – сказал Ник. – Где мы?
– Где‑то в Австралии, – сказал князь. – Никогда раньше не был в Австралии. Да и, честно говоря, не очень‑то и хотелось.
– А если более конкретно? – спросил Ник. – Далеко мы от… ну, от того места. Где вы меня подобрали?
– Километров пятьсот, плюс‑минус, – сказал князь.
– Мы ехали всю ночь? – Ник огляделся по сторонам, подозревая, что не мог не заметить что‑то еще, но транспорта рядом не обнаружилось. И зачем было вытаскивать его из машины и тащить сюда?
Князь, конечно, выглядел человеком крепким, но не настолько, чтобы вот так запросто таскать на себе восемьдесят килограммов по пересеченной местности.
– Можно и так сказать.
– Вы оставили машину у дороги?
– Машину пришлось бросить, – сказал князь. – Так что дальше тебе придется идти пешком.
– А куда?
– Ну, ты свободный человек, – сказал князь. – Полагаю, ты сам сможешь это решить.
– То есть, вы не хотите, чтобы я пошел с вами в какое‑нибудь конкретное место и что‑то там сделал?
– Ты сам должен принять это решение, – повторил князь.
– Хотите сказать, вам от меня ничего не надо? Зачем тогда вы меня спасли? Опять долгая и сложная история, да?
– Увы, – сказал князь.
– Вы подлечили мою ногу?
– Да.
– Спасибо, – сказал Ник.
– Всегда пожалуйста, – равнодушно сказал князь.
– Но как вы это сделали?
– С помощью силы, что сродни с магией, – сказал князь.
– Значит, вы – целитель? Как вы тогда убиваете? Ведь эти силы практически никогда не сочетаются.
– Я убиваю очень некрасиво и страшно, – сказал князь. – Лучше бы тебе не видеть, как я это делаю.
– И в чем ваша сила?
– Моя сила – везде, – сказал князь. – По сути, это одна из основополагающих сил мироздания.
– Стихийная магия?
– Мне не нравится это слово – магия, – сказал князь. – В нем есть что‑то детское. Что‑то дешевое. Магия служит для развлечения в недорогих балаганах. Сила – это правильно слово. В английском языке – а он в чем‑то очень точен – сила и власть определяются одним словом, и это мне нравится.
– Так вы скажете или нет?
– Я – колебатель тверди, – сказал князь. – Моя сила – гравитация. Знаешь, что можно сделать с помощью гравитации? Да практически все.
– Колебатель тверди? Это как‑то связано с теми старомодными теориями о том, что аристократия ведет свой род от олимпийских богов, да?
– Наверное, – сказал князь. – Говоря по правде, я никогда не вдавался в эти тонкости.
– Не то, чтобы я вам не верил, – сказал Ник. – Но не могли бы вы поколебать что‑нибудь? Продемонстрировать свою мощь?
Пожилой князь покачал головой.
– Почему нет?
– Это слишком опасно.
– Разве вы не можете контролировать свою силу?
– Могу, но дело не во мне, – сказал князь. – Есть такие люди, наблюдатели. Они способны почувствовать, когда кто‑то из высшей аристократии применяет свою силу. А поскольку мой дар довольно уникален, отследить его очень просто. И я не хочу давать этим людям лишний шанс установить наше местонахождение.
