– Это какое‑то безумие, – сказал Ник. – Выходит, что я – лорд?
– Нет, – сказал Ломтев. – Та сила, которая была использована этой ночью, принадлежит исключительно мне, и не имеет к тебе никакого отношения. Хотя она и подлатала твое тело, но лишь потому, что в тот момент им управлял я.
– И вы можете сделать это снова? – спросил Ник.
– Могу, – сказал Ломтев. – Но без особой необходимости делать этого не буду.
– Почему?
– Потому что это небезопасно, – сказал Ломтев. – И в первую очередь – для тебя.
– Да ну?
– Поверь мне, – сказал Ломтев. – Я однажды уже переживал подобную ситуацию. Она не зеркально похожа, конечно, и я не могу сказать, что был именно на твоем месте, но что‑то общее все‑таки есть. Мне пришлось делить свое тело с другим разумом, и какое‑то время нам с ним удавалось поддерживать нормальные отношения.
– Слово «нормальность» приобрело для меня какие‑то новые смыслы и грани, – признался Ник. – А что случилось потом?
– Я его убил.
– А у вас есть какие‑то истории о людях, которых вы в финале не убиваете?
– Не так много, как хотелось бы, – сказал Ломтев. – Так вот, опасность для тебя в том, что я сильнее. Неизмеримо сильнее. И когда я в очередной раз переключу контроль, я могу тебя просто… раздавить. Не по злому умыслу, а сам того сразу и не заметив. Не слон, но бешеный тиранозавр в лавке, торгующей богемским стеклом.
– Очаровательные перспективы, – сказал Ник.
– Но я не хочу этого делать, потому что ты мой внук, – сказал Ломтев. – Единственный продолжатель моего рода. По крайней мере из тех, о которых мне известно.
– Давайте еще кое‑что уточним, раз уж об этом разговор зашел, – сказал Ник. – То есть, на самом деле меня зовут не Ник Пулос?
– На самом деле, тебя зовут Николай Ломтев.
– Но ведь, насколько я понял, речь шла о материнской линии, – сказал Ник.
– В делах княжеских родов все немного запутаннее, – сказал Ломтев. – С одной стороны, я, как глава рода, могу даровать свою фамилию любому из моих потомков, с другой, формально я мертв, так что, полагаю, ты можешь называть себя, как хочешь.
– И что мне теперь делать? – спросил Ник.
– Полагаю, тебе нужно поговорить с твоими родителями.
– Тут есть небольшая сложность, – сказал Ник. – Мои родители живут по ту сторону фронта.
– Сложность тут гораздо больше, – сказал Ломтев. – Потому что в твоем заявлении есть сразу два заблуждения. Во‑первых, из того, что я успел увидеть, никакой линии фронта не существует, потому что боеспособные части колониального корпуса уже разгромлены, и больше никто не сопротивляется. А во‑вторых, я говорю о твоих настоящих родителях, а не о людях, которые тебя вырастили.
– Подождите‑ка, – сказал Ник. – То есть, вы хотите сказать, что женщина, которую я всю жизнь называл матерью…
– Не моя дочь, – сказал Ломтев. – Они оба – не твои родители, а просто хорошие люди, которые согласились усыновить тебя. Разумеется, некоторые подробности твоего происхождения им были неизвестны.
Ник без сил опустился на траву.
– Это хорошие люди, у которых не было собственных детей, и которые мечтали уехать сюда и начать жизнь заново, – сказал Ломтев. – Мы нашли их в Европе, оплатили проезд, перевели на их счет сумму, которая позволила им начать собственное дело и обеспечить твое будущее. Те чувства, которые они испытывали к тебе, это их искренние чувства, и они по‑прежнему твои родители. Только не биологические.
– Это для меня же слишком, – заявил Ник. – Значит, мои настоящие… то есть, биологические родители просто меня бросили?
– Это решение далось им нелегко, – сказал Ломтев. – И они руководствовались исключительно твоей безопасностью. Для этого и было выбрано самое далекое место, где Служба Имперской Безопасности не смогла бы тебя найти.
– Зачем бы им вообще меня искать?
– В основном, из‑за меня, – признался Ломтев. – Из‑за того, что я сделал.
– А зачем вы это сделали?
– Чтобы спасти мою дочь.
– От императора?
– От всего, – сказал Ломтев. – От него, от высшей аристократии… от меня.
– А что насчет моего отца? – спросил Ник. – Кто он такой?
– Во времена, когда мы с ним познакомились, он был весьма отчаянным молодым человеком, – сказал Ломтев.
– Так он тоже террорист?
– Был когда‑то, – подтвердил Ломтев.
– А сейчас?
– Думаю, нет. Впрочем, мне мало что известно о том, чем он занимался последние двадцать лет.
– Откуда вам вообще что‑то известно? – спросил Ник. – Ведь, как я понимаю, все это время вас тут не было.
– Сегодня ночью мне удалось подсмотреть кое‑что из твоих воспоминаний, – сказал Ломтев. – Но в том, что тут происходит, ты информирован лучше меня. Мне известно лишь о том, что к этому привело.
– Насколько я понимаю, в основном к этому привели ваши действия, – сказал Ник.
– Справедливо, – согласился Ломтев. – Но тогда у меня было не слишком большое поле для принятия других решений…
– Хватит, – сказал Ник. – Вы можете просто помолчать, а?
– Да, конечно, – сказал Ломтев. – Но прежде чем я замолчу, я должен сказать тебе еще кое‑что. То положение, в котором ты сейчас очутился, это страшно, горько, несправедливо, и ты этого, вне всякого сомнения, не заслужил. Но все уже случилось, и нет смысла сожалеть о том, что могло бы быть, если бы не. Сейчас ты должен что‑то предпринять, чтобы последствия не стали для тебя совсем уж катастрофическими.
– Хорошо, – сказал Ник. – А теперь заткнитесь.
Ломтев пожал плечами и отвернулся.
Его фигура начала выцветать, теряя краски и обретая прозрачность. Не прошло и тридцати секунд, как призрак окончательно растворился, и ник остался один.
Но он знал, что это такая же ложь, как и все остальное. Ломтев никуда не делся из его головы, он все еще здесь, все еще наблюдает, просто делает это, не мозоля глаза.
Итак, подумал Ник, что мы имеем? Мои мама и папа – на самом деле не мои мама и папа, а какие‑то случайным образом выбранные люди, которым еще и заплатили за мое усыновление.
Конечно, в его отношении к ним это ничего не меняло, да и не должно было поменять, они остались такими же его родителями, как и раньше, ведь последние двадцать лет жизни ничем не перечеркнёшь, и больше всего Нику сейчас хотелось вернуться на родную ферму, обнять их, а потом пойти помогать отцу со стрижкой овец, вернувшись домой лишь на закате, а дома его будет ждать горячий ужин и свежеиспеченный хлеб… Но Ник понимал, что делать этого не стоит.
Ведь так он лишь подвергнет своих родителей большой опасности. Китайцы, вне всякого сомнения, не оставит его в покое. Рано или поздно он разберутся с тем, что случилось на той военной базе, и начнут его искать.
И СИБ, вероятно, тоже будет его искать, если уже не ищет. Ведь если новоявленный дед говорит правду… А он, скорее всего, говорит правду, ведь если бы он врал, то мог бы придумать историю поубедительнее.
Князь Ломтев, заговор, попытка убить императора в далекой России… Успешная, надо заметить, попытка. Еще вчера все это было так далеко от Австралии с ее собственными проблемами, что если бы Нику рассказали эту историю, он поднял бы рассказчика на смех.
А сегодня все оказалось рядом. Слишком близко, слишком реально.
Дед, значит. Может быть, и правда, дед. Может быть, он на самом деле бережет Ника, раз уж мог захватить полный контроль над его телом, но не сделал этого.
Или не мог? Может быть, он лжет, и все, что он рассказал Нику, на самом деле не соответствует действительности. Ведь Ник понятия не имел, что произошло на военной базе и действительно ли все эти люди мертвы. А сети нет, и телефона нет, и нет никакой возможности выяснить правду хотя бы о событиях сегодняшней ночи.
Значит, надо ему подыграть. Нужно сначала выбраться отсюда, добраться до какого‑нибудь безопасного места, если таковые еще существуют в Австралии и мире, и там уже выяснять истинные мотивы и принимать решения.
– Вы еще здесь? – позвал Ник.
