за которыми нужно наблюдать, чем в короткий перечень тех, кто способен оказать реальное влияние на войну анклавов. Мой статус значительно бы вырос, как только начали бы распространяться новости о Лондоне, Пекине и Дубае, но все произошло слишком быстро, сведения представляли собой по большому счету разнородные сплетни, и у магов сейчас были другие, куда более насущные проблемы.
Но Хамис не был единственным моим одноклассником на поле боя. Вы, вероятно, считаете, что восемнадцатилетний маг не лучший выбор для серьезной стычки, но восемнадцатилетний маг, только что переживший полосу препятствий в выпускном зале Шоломанчи, скорее всего, находится в идеальной бойцовской форме. Некоторые увидели меня и предупредили старших соратников; кроме того, я уже успела четыре раза обойти все укрепленные позиции, совершенно наплевав на маскировку.
Также не исключаю, что земля буквально содрогнулась, когда я вышла из укрытия занзибарцев; возможно, меня окружали дым и зеленоватое сияние.
Как бы там ни было, в меня сразу полетело одиннадцать заклинаний, и они уж точно предназначались лично мне – эта волна целенаправленной ненависти могла размолоть кости в порошок, лишить рассудка, вбить в землю… И все эти чары были лишь бледной тенью того, что я могла бы сделать в отместку. Я почувствовала, как заклинания взлетели; я уже собиралась перехватить их и разорвать на части, превратив в чистую ману, но меня коснулось лишь девять. Я обернулась в поисках остальных и увидела девушку, которая удерживала магический щит. За ней стоял Антонио из Гвадалахары, держа в руках каменный диск, на котором было вырезано лицо с разинутым ртом; этот квадратный проем всасывал поток огня. И девушка, и Антонио учились со мной в выпускном классе.
Почти в то же мгновение сразу три человека закричали с разных сторон «Эль!», махая мне руками. Этих ребят я знала. Я взяла немного маны, которую высосала из брошенных в меня заклинаний, и произнесла обыкновенное заклинание освещения, самое простое на свете – им могут пользоваться даже люди, которые не знают латыни. Эффект получился что надо: вспышка, рев пожара, яркие полосы света, которые вспыхивали и гасли, как на неоновой рекламе. Надо мной повис ослепительный шар, похожий на миниатюрное солнце, зловеще мигающее то фиолетовым, то зеленым.
Магически усилив свой голос, я крикнула:
– Я здесь не для того, чтобы с вами сражаться! Но если вам не хватит ума отправиться по домам, подождите сначала, пока я уйду, а потом деритесь!
Моим словам аккомпанировали раскаты грома.
Больше заклинаний в меня не полетело. Девушка со щитом бросилась ко мне, и я ее запоздало вспомнила: Миранда из Остина. Судя по тревожному взгляду, который она метнула через плечо, она действовала вопреки приказам анклава. Затем к нам подошли остальные выпускники.
– Если тебе нужна помощь, Эль, только скажи, – произнес по-испански Антонио. – Что ты делаешь?
Я посмотрела на ребят, стоящих вокруг, и у меня чуть не вырвалось: «Нет, мне не нужна помощь, мне не нужна ваша помощь». Потому что все они, до одного, были членами анклавов, и вовсе не нейтральными – они сражались за то, чтобы их анклав занял место наверху пищевой цепочки. Потому что я не хотела нуждаться в помощи. Потому что я в ней действительно нуждалась – и, приняв помощь от них, я потащила бы вчерашних выпускников в битву с неопределенным финалом. Но я не могла отказать. Они были здесь и сражались – но предпочли выйти из темноты и протянуть мне руку.
– Где-то здесь есть колодец, – сказала я. – Помогите его найти.
Мы полчаса мотались по саду и за это время без особого труда отбили еще несколько атак. Больше ничего мы не достигли. Проблема заключалась в том, что все мои новые союзники были профессиональными бойцами – потому-то они здесь и оказались. Из нас получилась бы превосходная выпускная команда – даже без моего участия, – но с нами не было ни одного опытного мастера, который мог бы внимательно и неторопливо распутать сложную схему засекречивания.
Еще мы все были нетерпеливы. По истечении получаса мы решили, что метод грубой силы не так уж плох, и принялись обсуждать, какую именно часть сада мне следует разнести в первую очередь. Мы уже превратили несколько мусорных баков в огромный лом, который мог послужить нам метафорическим рычагом, когда Моя Прелесть выскочила у меня из кармана и куда-то побежала.
Она вернулась, восседая на плече у Лю, которая явилась вместе с Аадхьей. Я выпустила рычаг и обняла Лю – впрочем, лишь вполовину той силы, с которой она обняла меня.
– У тебя все хорошо? – шепотом спросила я, и она, стиснув меня еще крепче, ответила:
– Нет.
Выпустив меня из объятий, Лю улыбнулась и вытерла слезы. Выглядела она нормально; хотелось бы мне придраться хоть к чему-нибудь, чтобы сказать ей: «Нет, лучше подожди в сторонке» – но я не могла этого сделать, поскольку у Лю не осталось ни синяка, ни шрама. Честно говоря, выглядела она даже слишком хорошо. Лю была в просторном изящном платье, на плече у нее висела сиренопаучья лютня. Волосы доходили ровно до подбородка, и у меня возникло смутное ощущение, что одно плечо у Лю раньше было чуть выше другого, а теперь все стало симметрично, как на журнальной обложке, которую довели до совершенства на компьютере. Конечно, приятно чувствовать себя в своем теле хорошо и освободиться от боли, но нынешний образ Лю словно наклеили поверх человека, который хотел скрыть боль от других, и под красивой картинкой пряталось то, чего никто не видел.
– Но стоять в стороне – гораздо хуже, – добавила она.
Справедливо. Я, в конце концов, приехала по той же самой причине.
– Ладно, а теперь мы можем признать, что это бессмысленная идея? Хотя, подозреваю, вас устроит что угодно, лишь бы быстро, – сказала Аадхья, обозревая наш импровизированный лом. – Они же колодец не песочком присыпали. Хоть переройте весь сад, вы ничего не найдете. Нужен артефакт.
– Какой? – спросила я.
– Вы забыли, что написано в путеводителе? Идея сада в том, чтобы человек блуждал как в лесу, если он идет не по нужной дорожке. Да еще и зауряды бродили тут почти сто лет. Нью-Йорку достаточно было немножко усилить эффект. Нельзя попасть в колодец, если не пройдешь все дорожки в правильной последовательности. Пройти напролом не получится. Нам придется восстановить ритуал инициации.
Проблема заключалась в том, что мы не знали, каков он. Висящие в саду плакаты содержали весьма смутные объяснения. Мы нашли под кустом полуобгоревшую туристическую брошюру, но проку от нее было не много: там говорилось, в каком порядке нужно посетить разные места, а еще – что
