Лис тем временем оглядывался, считая трофеи. Фолстаф — ой, Фолстаф — подкрадывался к нему сзади, держа свою свечу двумя руками на манер огнемета. При всей своей величине он казался крошечным рядом с настоящим гигантом. Выстрелить он не успел: лис обернулся, ухватил его за рубаху и прижал к себе локтем, точно собирался сделать Фолстафу голландский массаж. Миг спустя он сломал магу шею, как фермер курице, и Фолстаф упал прямо на недвижимую Гаммиджи. Ноги у него дергались, как на электрическом стуле.
Джулия, не в силах дохнуть, чуть не потеряла сознание. Трое магов, включая Айрис, работали в шесть рук, пытаясь отпереть дверь. Рейнард, напевая что-то вроде провансальской народной песенки, метнул в них алтарь. Двое полегли сразу, но Фиберпанк-Метамаг, мастер четырех измерений, геройски продолжил чары. Джулия всегда подозревала, что он мошенник, но кое-что он умел: сложное отмыкающее заклинание у него прямо от зубов отлетало.
Рейнард взял его двумя руками, как куклу, и подкинул к тридцатифутовой вышины потолку. Фиберпанк сильно ударился, но, возможно, был еще жив, когда треснулся головой об стол на обратном пути. Череп его раскололся, как дыня, кровавая жижа забрызгала весь паркет… подумать только, сколько метамагических тайн хранилось в этом непоправимо поврежденном мозгу.
Все кончено. Все пропало. Джулия приготовилась умереть, надеясь только, что это будет не слишком больно. Рейнард присел, окунул руки в кровь и помазал густой мех на груди. Ухмылялся он при этом, как сумасшедший, — хотя, возможно, это так выглядело из-за его лисьей морды.
Через каких-то две минуты после его прибытия из всех мюрских магов, элиты подпольных убежищ, в живых остались только Царап, Асмодея и Джулия. На миг ее ноги оторвались от пола — Царап попытался выиграть время, подняв их всех к потолку, — но Рейнард пресек чары на паре футов, и все трое хлопнулись вниз. Вылив воду из серебряной чаши, лис запустил ею в Царапа наподобие диска, но Асмо как раз в этот момент завершила какие-то сверхмощные экзорцистские чары.
Они не причинили лису вреда, но он их почувствовал. Большие острые уши раздраженно дернулись, и чаша угодила Царапу в бедро. Он со стоном скрючился пополам.
— А ну прекрати! — крикнула Джулия. Страх как рукой сняло: мертвые ничего не боятся. Исчерпав всю бывшую в наличии магию, она собиралась поговорить с этим засранцем начистоту, простыми словами. — Ты получил свою жертву, — сглотнув, сказала она. — Теперь отдай то, за что мы тебе заплатили.
Она дышала, как на высоте тридцати тысяч футов. Звериная морда и человеческое тело делали Рейнарда похожим на египетского бога смерти, Анубиса.
— Отдай! — потребовала Джулия. — Ты обязан!
Всезнайка Асмо, постаревшая лет на десять, смотрела на нее с ужасом.
Лис тявкнул и заговорил по-английски с чуть заметным французским акцентом:
— Жертва не была добровольной. Они не предлагали мне свои жизни, — послушать его, это было крайне невежливо, — мне пришлось взять их силой.
Царап, весь в поту от боли, кое-как сел, прислонившись к стене.
— Свою жизнь я предлагаю тебе добровольно, — сказал он. — Возьми ее.
Рейнард задумчиво почесал свои баки.
— Это не считается. Ты все равно умираешь.
— Возьми мою, но оставь жизнь другим, — предложила Джулия.
Рейнард слизывал мозги и кровь с мохнатой руки.
— Знаете, что вы тут натворили? Я — это еще цветочки. Когда взываешь к кому-то одному, это слышат все боги — не знали? Притом никто из людей этого уже две тысячи лет как не делал. Когда вернутся старые боги, вы пожалеете, что на свет родились.
— Прими мою жертву, — настаивал Царап прерывающимся голосом. — Прими.
— Ты уже мертвец, — бросил лис. — Ну вот, пожалуйста — умер. — Вскинув брови, он разглядывал Джулию. Настоящий лис так не смог бы, подумалось ей. — Принимаю, — сказал он. — Если ты предлагаешь себя добровольно, пусть другая живет. Кроме того, я дарую тебе то, чего ты хотела. То, ради чего вызывала меня.
— Мы вызывали не тебя, а Нашу Владычицу, — пискнула Асмо и тут же умолкла.
Рейнард шагнул к Джулии, не обратив ни малейшего внимания на ее защитные чары. Она закрыла глаза и запрокинула голову, подставив горло кровожадному богу, но он лишь пригнул ее к тисовому столу. Сначала она не понимала, зачем ему это нужно, потом, к своему ужасу, поняла.
Она сопротивлялась, но пальцы, которыми он вдавливал ее в стол, были как каменные. На это она согласия не давала! Лис сорвал с нее рубаху, и она ощутила ожог. Бросив взгляд назад, она увидела… нет, нет, лучше бы не смотреть. Лис отработанным движением раздвинул ее голые ноги: не первый раз на родео.
Когда он вторгся в нее, Джулия подумала, что он разорвет ее пополам, выпотрошит как рыбу. Горячим лбом она прислонилась к руке — извечная поза всех жертв насилия. Тишину нарушало лишь ее хриплое дыхание.
Сознание осталось при ней, счет времени она тоже не потеряла. Бог, по ее прикидке, трудился над ней минут семь-десять. Со своего места она видела ножищи Фолстафа поверх длинных коричневых ног Гаммиджи, видела двух придавленных алтарем — из-под камня вытекло огромное количество крови.
Лучше уж я, чем Асмо, думала Джулия. В ее сторону она не смотрела, но слышала, как та плачет — словно маленькая девочка, заблудившаяся в лесу. Где ее дом? Кто ее родители? Из глаз Джулии тоже брызнули слезы, оросив ее руку и стол.
Рейнард-Лис, внося свой вклад в звуковое сопровождение, кряхтел и пыхтел. В какой-то момент пара предательских нервов подала сигнал удовольствия, но мозг выжег его мощным нейрохимическим импульсом.
Асмодею вырвало, и она пустилась бежать, скользя по крови и рвоте. Дверь перед ней открылась. В дверной проем и окно в холле Джулии виделся ни о чем не подозревающий ночной мир.
Кончив, лис снова тявкнул, и Джулия почувствовала то, в чем не призналась бы никому и даже себе: наслаждение. Не в сексуальном смысле, конечно… господи. Наслаждение доставляла сила, наполнявшая все ее тело. Сначала она растеклась по рукам и ногам, потом ударила в голову и зажгла божественной энергией мозг. Джулия увидела, как вспыхнули ее ногти.
Но лис, уходя из нее, забрал что-то с собой. Что-то вроде прозрачной пленки, повторявшей очертания самой Джулии. Что-то невидимое, бывшее с ней всегда. Джулия не знала, что это, но содрогнулась, когда это ушло. Без него она стала другой, не такой, как раньше. Рейнард, дав Джулии силу, отнял то, без чего ей лучше бы умереть… но ей не предоставили выбора.
Еще минут через десять она отважилась поднять голову. Луна светила как ни в чем не бывало, и не было в ней ничего волшебного. Стерильный камень, задохшийся в вакууме — вот что такое ваша луна.
