Забросив веник в кадку, горец потянулся к стоящему в углу ведру с холодной водой.
Виктория запаниковала, вставать и обливаться не хотелось. Нет, облиться ледяной водой она как раз очень хотела, но подняться на ноги, значит оказаться в опасной близости от игуша, а вдруг он сможет прочесть в ее взгляде желание? Вдруг она сама не устоит, поддастся блеску зеленых глаз? Она тихонечко застонала, уткнувшись лицом в сложенные руки. Хотелось придумать причину, чтобы отправить Иверта вон. И вообще, где остальные? Где Берт? Слуги? Рабы? Почему никого нет?
Горец усмехнулся, легко подхватил распаренное тело и поставил на ноги. Желание затопило разум, смыв все другие чувства — страх, стеснение, неуверенность. Это была безоговорочная капитуляция. Душа замерла в ожидании и предвкушении. Иверт слегка улыбнулся, приблизившись так близко, что их тела соприкоснулись, бережно обнял её за плечи и талию, прижимая к себе. Зеленые глаза оказались напротив серых. Странно. Виктория была уверена, что она ниже. Он смотрел с иронией и нежностью, и она чувствовала себя счастливой. Хрупкой, влюбленной и беззаботно молодой женщиной, оказавшейся в объятиях желанного мужчины. По телу прошла дрожь, оставляя после себя пустоту в животе, заставляя сердце стучать громче и быстрее, разливаясь сладостным томлением. Она положила руки на плечи Иверта, он в ответ на этот жест слегка наклонился и поцеловал ее в губы. Сначала нежно, осторожно, словно боясь, что она оттолкнет его, но постепенно поцелуй становился все настойчивее и настойчивее…
Виктория услышала хриплый стон и вдруг поняла, что это ее голос. Мужской голос. Воспоминание упало, словно гранитная гробовая плита. В паху появилась боль, а следом пришел стыд. От него начали гореть щеки и уши, а на глазах выступили слезы. Никогда еще Виктория не чувствовала себя так унизительно. Как бы там ни было, а Иверт видел в ней мужчину. Мужчину, который реагировал на другого мужчину! Он видел реакцию этого бесстыдного и откровенного тела! Видел, как она его хочет, и это вызывало в ее душе бурю противоречивых эмоций. Осознавать это было мучительно больно и в тоже время непристойно возбуждающе. Иверт заметил перемену в ее настроение, он нежно провел кончиками пальцев по щеке и шепнул:
— Мне все равно…
…Конт вздрогнул и открыл глаза. Сердце колотилось как после пробежки, дыхание было прерывистым, в паху пульсировало, тело еще не отошло от оргазма, отзываясь легкой дрожью. Алан убрал ладонь от паха и облегченно то ли всхлипнул, то ли вздохнул. Это был всего лишь сон, и во сне с ним произошел конфуз, как любил говорить муж Виктории в ее прошлой жизни. Но… Черт! Черт! Черт! Она поспешно стянула с себя штаны. Что подумают о конте прачки? «Да то же самое, что думают, когда стирают хозяйские простыни, — ответила она сама себе. — Не о том ты сейчас думаешь, конт Валлид. Ты лучше подумай, что будешь делать, когда „конфуз“ случится на людях? Как будешь смотреть в глаза Иверту, если он заметит твою нездоровую реакцию на его присутствие?» А такое вполне может произойти. Виктория представила себе довольную физиономию Взывающего, прознай он о любви кира Алана к мужчинам. А ведь совсем недавно конт обвинял в этом брата Турида. Позор! Нет, с этим надо что — то делать. Эти дни были напряженными, и тело выматывалось до состояния бревна, но ведь когда — то наступит и спокойная жизнь, и организму потребует то, что положено здоровому двадцатичетырехлетнему мужчине. Он потребует секса. И чтобы потом не было неприятных неожиданностей, лучше взять гормоны под контроль.
— Хозяин. — В раздевалку заглянул смазливый парень раб. — Пожалуйте мыться. Все готово.
Вот и первый звоночек. Раньше Виктория не обращала на это внимание, не до того было, но теперь вспомнила, что последнее время вокруг нее крутятся только симпатичные молодые парни. Сразу в памяти всплыли и косые взгляды служанок, и шепотки за спиной, и то, что к ней перестала заходить Олика, а Светика прекратила строить глазки. Когда это началось? До или после того как она выставила невест, пришедших отдать право первой ночи? Неужели слухи уже поползли по Крови? Алан в бессильной ярости швырнул в стену сапог. Оттягивать неизбежное больше нельзя. Сегодня же нужно разобраться с собой. Конт тяжело вздохнул, стянул через голову рубаху и, бросив вещи в угол, пошел в моечную, на ходу обматывая бедра полотенцем.
Реальная моечная в отличие от приснившейся была полна народу. Берт обливал Оську водой из шайки, а маленький островитянин лежал на лавке, свесив руки, и тихо повизгивал от удовольствия. Воины мылись шумно, подначивая друг друга и громко хохоча над незамысловатыми шутками. Иверт вышел из парной и с возгласом опрокинул на себя бадью ледяной воды. Виктория окинула всех подозрительным взглядом, но никто не смотрел в сторону голого конта и не тыкал пальцем. Раб усадил господина на низкую скамейку и, намылив мочалку, принялся натирать Алану спину. К ним подошел Берт.
— Ты очень похудел. — Конт окинул слугу взглядом.
— Были бы кости. — Берт чуть улыбнулся.
Раб принес таз с теплой мыльной водой, поставил его на пол и начал мыть ноги конта. Виктория когда — то отдыхала в Турции и посещала хамам, о котором у нее остались самые незабываемые впечатления, сейчас у нее были точно такие же ощущения. Сидишь расслабленно, а кто — то за тобой ухаживает. Мелочь, но как приятно. Берт бросил на раба задумчивый взгляд, что не укрылось от внимания Виктории, она теперь подмечала такие вещи.
— Что не так? — без обиняков поинтересовался конт.
— Раньше вас всегда мыли девушки.
— Но здесь полно голых мужиков.
— Раньше вас это не останавливало.
Разговоры притихли, или ей это кажется? Черт, да так до паранойи недалеко.
— Раньше, — конт выделил голосом это слово, — мой доверенный слуга не попадал в плен и следил за тем, кто и как прислуживает его господину. А теперь за мной присматривают все кому не лень, — с ехидцей сообщил он Берту. — Надеюсь, ты достаточно здоров, чтобы приступить к своим прямым обязанностям, а не делать намеки, за которые можешь попасть на конюшню.
— Простите, господин, забылся, — Берт покаянно опустился на колено, склонив голову. — Я готов приступить к своим обязанностям. Позвольте вопрос? — Конт кивнул. — Вы специально отпускаете бороду, кир Алан?
Виктория не сдержала довольной улыбки. А жизнь то налаживается!
Первым в кухню ворвался огненный вихрь Оська, наделав изрядный переполох своим появлением. Не привыкли еще местные к маленькому черному островитянину. Он сунул нос во все котлы, заглянул в печь, ущипнул за попу одну из кухарок, стащил со стола пирожок и уткнулся носом в белый передник возникшей на его пути грозной Райки с большой деревянной ложкой в руке.
