— Двойное связывание, — хрипло поправил Килвин.
Элодин заговорил, кажется, застав врасплох всех за столом:
— Я припоминаю студентов, уже допущенных в арканум, которые едва ли выжали бы из себя двойное связывание, не говоря уже о том, чтобы «покрыть волдырями ногу человека до колена».
Ясный и легкий голос Элодина проник в самые глубины моего сердца. Он снова радостно улыбнулся мне.
Наступила минута молчаливого размышления.
— Верно, — заметил Элкса Дал, бросив на меня пристальный взгляд.
Ректор с минуту разглядывал пустой стол перед собой. Затем, пожав плечами, поднял взгляд и выдал на удивление веселую улыбку.
— Все, кто считает «неосторожное применение симпатии» первочетвертником Квоутом подтверждением того, что он овладел основными принципами симпатии, поднимите руки для голосования.
Килвин и Элкса Дал подняли руки одновременно. Арвил — секундой позже. Элодин помахал мне. После паузы ректор тоже поднял руку, сказав:
— Пять с половиной голосов за принятие Квоута в арканум. Предложение принято. Собрание распущено. Храни нас Тейлу, дураков и детей.
Хемме унесся из зала вихрем, за ним, как на буксире, тащился Брандье. Когда они проходили в дверь, я услышал:
— Ты был без грэма?
— Да, — огрызнулся Хемме. — И не разговаривай со мной таким тоном, словно это моя вина. Можно с тем же успехом винить зарезанного в темном переулке, что на нем не было кольчуги.
— Следует принимать все меры предосторожности, — успокаивающе сказал Брандье. — Ты прекрасно знаешь, как и… — Их голоса отрезал звук захлопнутой двери.
Килвин встал и пожал плечами, разминаясь. Посмотрев в мою сторону, он с задумчивым видом поскреб обеими руками косматую бороду, затем подошел ко мне.
— У тебя уже есть сигалдри, э'лир Квоут?
Я непонимающе посмотрел на него.
— Вы имеете в виду руны, сэр? Боюсь, что нет.
Килвин задумчиво провел рукой по волосам.
— Не морочься с основами артофакции, на которые ты записался. Вместо этого придешь в мою мастерскую завтра. В полдень.
— Боюсь, у меня в полдень другая встреча, магистр Килвин.
— Хм… Да. — Он нахмурился. — Тогда в первый колокол.
— Боюсь, у мальчика будет встреча с моими ребятами сразу после порки, Килвин, — сказал Арвил со смешливым блеском в глазах. — Пусть кто-нибудь потом принесет тебя в медику, сынок. Мы тебя подлатаем.
— Спасибо, сэр.
Арвил кивнул и направился к выходу из зала.
Килвин проводил его взглядом и повернулся ко мне.
— Моя мастерская. Послезавтра. Полдень. — Тон его голоса намекал, что это на самом деле не вопрос.
— Почту за честь, магистр Килвин.
Он ухмыльнулся в ответ и ушел с Элксой Далом.
Я остался один на один со все еще сидящим ректором. Мы молча смотрели друг на друга, пока не стихли звуки шагов в коридоре. Выйдя из «каменного сердца», я почувствовал запоздалую смесь предвкушения и страха от всего, что здесь сейчас произошло.
— Мне очень жаль, что я сразу доставил столько неприятностей, сэр, — нерешительно начал я.
— Да? — сказал он, значительно смягчившись теперь, когда мы остались одни. — И как долго ты собирался ждать?
— По крайней мере оборот, сэр.
Во мне оставалось легкомысленное головокружение после миновавшей катастрофы. Я почувствовал, как неудержимая улыбка расползается по моему лицу.
— По крайней мере оборот… — пробормотал ректор, закрыл лицо руками и потер его, затем поднял взгляд и удивил меня насмешливой улыбкой. Я понял, что он не особенно стар — ему, пожалуй, лет под сорок, просто его лицо всегда сковано маской суровости. — Ты не выглядишь как человек, который знает, что его завтра выпорют, — заметил он.
Я отбросил эту мысль.
— Полагаю, я поправлюсь, сэр.
Он бросил на меня странный взгляд, только через пару секунд я вспомнил, что привык к таким в труппе. Ректор открыл рот, чтобы заговорить, но я неожиданно произнес его слова раньше:
— Я не так юн, каким кажусь, сэр. Я знаю это и хочу, чтобы другие люди тоже знали.
— Думаю, много времени это не займет. — Он посмотрел на меня долгим взглядом, а затем вытолкнул себя из-за стола и протянул мне руку: — Добро пожаловать в арканум.
Я торжественно пожал ему руку, и мы разошлись. Выбравшись наружу, я с удивлением увидел, что уже глубокая ночь. Я полной грудью вдохнул сладкий весенний воздух и почувствовал, как на лице расплывается улыбка.
Вдруг кто-то коснулся моего плеча. Я подскочил чуть не на полметра и едва не упал на Симмона в воющем, царапающемся и кусающемся помутнении рассудка, которое было моим единственным способом защиты в Тарбеане.
Он отступил на шаг, испуганный выражением моего лица.
Я попытался утихомирить свое бешено бьющееся сердце.
— Симмон, прости. Я просто… постарайся издавать какой-нибудь шум. Я легко пугаюсь.
— Я тоже, — потрясенно пробормотал он, вытирая лоб. — Хотя не могу тебя винить. Катание на рогах ломает даже лучших из нас. Как все прошло?
— Я буду выпорот и принят в арканум.
Симмон испытующе посмотрел на меня, пытаясь понять, не шучу ли я.
— Сочувствую? Поздравляю? — Он робко улыбнулся. — Тебе купить повязку или пива?
Я улыбнулся в ответ:
— И того и другого.
Когда я добрался до четвертого этажа гнезд, слухи о том, что меня не исключили, а приняли в арканум, расползлись повсюду. Меня приветствовал взрыв аплодисментов от соседей по комнате — Хемме не особенно любили. Некоторые из однокашников произносили торжественные поздравления, а Бэзил даже специально подошел пожать мне руку.
Только я успел залезть на свою койку и начать объяснять Бэзилу разницу между одинарным кнутом и шестихвосткой, как пришел староста третьего этажа. Он велел мне собрать вещи, объяснив, что студенты арканума живут в западном крыле.
Все мои пожитки по-прежнему помещались в дорожную сумку, так что труд был невелик. Когда староста уводил меня, позади раздавался хор прощаний от товарищей-первочетвертников.
Комнаты в западном крыле были похожи на ту, что я оставил. Здесь также стояли ряды узких коек, но они не были составлены в два этажа. К каждой кровати прилагался маленький одежный шкаф и стол — в придачу к сундуку. Не особенно роскошно, но определенно шаг наверх.
Самая большая разница обнаружилась в отношении соседей по комнате: меня встретили хмурые лица и сердитые взгляды, хотя основная часть студентов меня подчеркнуто проигнорировали. Это был холодный прием, особенно в свете одобрения, которое я только что получил от своих неарканумских соседей.
