— Давай поженимся, — шепотом вымолвила она. Лисил уперся ладонью в траву. Все события этого дня, вся тяжесть пережитого вдруг отхлынули, и ему сделалось так легко, что закружилась голова.
Именно здесь, среди стольких опасностей, почти без надежды на будущее…
В голове у него не осталось ни одной мысли, и только два слова, сказанные Магьер, вновь и вновь повторялись эхом в этой пустоте.
— Нет! — выпалил он.
Магьер вскинула голову, и глаза ее округлились от потрясения.
— То есть я хотел сказать — да, только… в общем… — мямлил он.
Всякий раз, когда Лисил выставлял себя ослом, Магьер приходила в ярость и готова была огреть его чем-нибудь тяжелым. Но сейчас она просто сидела рядом, и в глазах ее были непонимание и боль.
Как будто он, Лисил, ударил ее.
Полуэльф обхватил ладонями лицо Магьер и впился поцелуем в ее губы. Она тотчас вырвалась, с силой оттолкнув его. К ее смятению примешалась искорка гнева.
— Да! — поспешно сказал он. — То есть я имел в виду — да, конечно поженимся… а нет — не здесь и не сейчас.
Проклятие, опять он все испортил! Однако же насупленное лицо Магьер тут же смягчилось.
— Понимаешь? — торопливо продолжал Лисил, схватив ее за руки. — Не хочу, чтобы это случилось здесь, среди врагов. Вот когда мы вернемся домой, когда с нами будут Карлин, и Калеб, и, может быть, тетка Бея… вот тогда это будет то, что надо. Праздник. Самый прекрасный день в нашей жизни.
Из глаз Магьер выкатились две слезинки.
— Праздник? — переспросила она.
— Да, и танцы, — прибавил Лисил.
Магьер обвила руками его шею и так стиснула его в объятиях, что он некоторое время не мог вздохнуть.
* * *
Малец ни на шаг не отходил от Винн и не сводил глаз с Бротана, хотя понимал, что Лисил не уйдет слишком далеко. Он пытался понять поведение Нейны.
В отличие от Лисила, Малец с самого начала не ожидал радушного приема. Та Нейна, которую он помнил, была хитра и осторожна. Настолько осторожна, что Мальцу всегда было сложно выудить из ее мыслей хоть малюсенькое воспоминание. Точно так же дело обстояло с Бротаном и с Эйллеан. Все трое мастерски умели не допускать в свое сознание воспоминания, которые помешали бы им сосредоточиться на важном деле. И все же Нейна должна была изо всех сил стремиться к свободе. То, что она отказалась уйти с поляны, озадачило Мальца.
Винн придвинулась ближе к огню, пытаясь спрятать руки в длинных рукавах рубахи. Бротан возился под серо-зеленым плащом, что-то поправляя в одежде. Краем глаза Малец уловил металлическое позвякивание и втайне гадал, чем же это занят рослый эльф.
Он не доверял Бротану, однако понемногу пересматривал свое мнение о нем. Бротан преследовал собственные цели, однако же защитил Магьер от других анмаглахков. И еще сумел добиться повиновения Лисила, не дав открыто вспыхнуть их давней вражде.
Сейчас Бротан поверх низких языков пламени посмотрел на Винн — и сбросил с плеч тяжелый плащ. Рукава его зеленой рубахи были подвернуты, однако Малец не заметил, чтобы к запястьям были пристегнуты стилеты. Обойдя костер, Бротан молча набросил свой плащ на юную Хранительницу. Винн едва не подскочила от неожиданности.
— Спи, — сказал ей рослый эльф и уселся чуть позади, привалившись спиной к стволу дерева.
— Спасибо тебе, — учтиво и несколько стесненно проговорила Винн. — Я оставила Чейнов… то есть свой плащ в Криджеахэ. А ты не замерзнешь?
— Спи, — повторил он.
Винн улеглась и, помедлив немного, закрыла глаза.
Малец уронил морду на лапы, по-прежнему не сводя глаз с Бротана.
Ему следовало улечься рядом с Винн и согревать ее теплом своего тела. Ей сегодня пришлось так же нелегко, как всем прочим. И даже гораздо труднее. Теперь стихийным духам известно о ее даре — или проклятии — чувствовать их проявление.
У дальнего кедра мелькнул смутный белый силуэт. Лилия выглянула из-за дерева и тихонько заскулила.
Малец подавил страстное желание побежать к ней — он не хотел оставлять Винн и Магьер одних здесь, где им грозило столько опасностей. Отвернувшись со вздохом от Лилии, он обнаружил, что Бротан пристально смотрит на него, и угрожающе сморщил верхнюю губу.
— Ступай, — сказал эльф.
Лисил сидел на прогалине меж деревьев, зорко поглядывая в их сторону. Магьер лежала с закрытыми глазами, положив голову ему на колено. И все же Мальцу очень не хотелось оставлять их.
Он искоса глянул на анмаглахков, собравшихся вдалеке у другого костра. Они сгрудились вокруг огня, и над ними стояла Фретфарэ, но на таком расстоянии Малец не мог расслышать, о чем они говорят.
— Хватит! — слишком громко произнес Сгэйль и встал.
Больше Малец ничего не услышал, хотя, судя по всему, Сгэйль возражал против того, что говорила Фретфарэ. Энниш отвернулась от костра, и разговор увял.
Лилия подошла к Мальцу и неожиданно лизнула его в ухо. Пес и не глянул на нее — все его внимание было поглощено врагами, собравшимися у дальнего костра.
— Никто не потревожит твоих спутников, — сказал Бротан.
Эти слова отвлекли Мальца, который как раз пытался проникнуть в сознание анмаглахков. Пес тихо зарычал.
Ему не нравилось, что уже столько народу знает о его необычных способностях. Вначале Сгэйль, а теперь и Бротан говорили с ним так, словно знали, что он все понимает.
— Если можно хоть немного побыть с тем, кто тебе дорог, — такую возможность нельзя упускать, — добавил Бротан.
Он уперся затылком в ствол дерева и уставился на пляшущие язычки пламени.
Малец медленно поднялся, и Лилия тотчас потрусила прочь. Пса пробрала дрожь, но не от холода.
Отчего-то вдруг ему вспомнилось ужасное видение, морок, насланный на него в лесах Древинки — на родине Магьер. В том видении Магьер, одержимая звериной злобой, вела во тьме огромное войско. Помимо мерзких, но, безусловно, живых тварей, шли в том войске и ходячие мертвецы — вампиры. Малец встряхнулся, отгоняя прочь непрошеное воспоминание, — все это была ложь, наведенная чародейством.
Он вприпрыжку бежал за Лилией, и вот наконец она замедлила бег и свернула в укромную ложбину между трех елей. Дно ложбины было выстлано ковром из опавшей хвои.
Шерсть Лилии была теплой и мягкой. Они кружили, и Малец все теснее прижимался к Лилии. Какое это было счастье — видеть, чувствовать, что она рядом! Он не одинок, у него есть родичи из плоти и крови, родичи по духу — не те, что предали его и отняли у него память. И когда наконец он умиротворенно улегся рядом с Лилией, они долго шептались — не словами, а воспоминаниями.
