Алёна Харитонова - Охота на ведьму

Волшебник мягко устремил Силу навстречу прогневлённой колдунье. И чего, спрашивается, было бежать, если сейчас сам раскроешься, покажешь, где спрятался? Впрочем, рядом Гелинвир, а потому оставалась надежда, что неведомая колдунья примет Тороя за здешнего мага.

Люция, наконец, оторвала взгляд от распахнутого окна и реющих в темноте белоснежных занавесок. Девушка растерянно посмотрела на возмутительно безучастного к происходящему волшебника. Он был сосредоточен и неподвижен, а по бледным вискам катились мелкие капли пота. Колдунка, которая уж точно не относилась к числу бестолковых барышень, сразу поняла, что к чему. И тут же, словно в подтверждение её правоты, за окнами стих ветер, стремительно летящие тучи застыли, и даже гром больше не разбивал с треском волглое небо.

Люди на улице замерли, не понимая, что творится — из прорехи в низких тучах к свинцово-серой реке протянулась, да так и замерла, кривая огромной молнии. Ослепительный свет залил деревню. Но молния не гасла. Даже гром не гремел, и тяжёлые грозовые облака не меняли своих очертаний. Ветер стих, а непогода застыла, будто нарисованная. Впрочем, деревенские не стали ломать голову над этой диковиной — мало ли чего природа учудит — пользуйся заминкой да спасай своё добро.

А вот старая Ульна — не будь дура — сообразила, в чём дело. От старухи не укрылось побледневшее от напряжения лицо черноволосого гостя, бормотанье его спутницы: «Надорвётся дурень, как есть надорвётся. Беда. Ой, беда!!!», и остановившаяся, словно по чьему-то высшему велению, стихия.

— Ай да чудеса! — закачала бабка седой головой.

С улицы ворвался взлохмаченный Илан и сразу кинулся к Торою. Однако не добежал — понял, тут не до него — притулился в сторонке и жалко захлопал испуганными глазищами.

— Ну, чего сел? — прикрикнула на паренька ведьма. — На вот, растирай, да поживее!

На колени мальчишке упал мешочек с сушёной травой и деревянная ступка. Илан засопел и принялся старательно тереть в ней сухие стебли неведомых трав.

Торой слышал приглушённые голоса, какие-то скрипы и постукивание, но понять, кто и о чём говорит, не старался… Вскоре же многочисленные звуки стали менее суетливыми, а тревожные красные сполохи сменились ровным малиновым свечением, волшебник догадался — люди закончили уборку драгоценного сена и разбежались по домам. Вот стукнула дверца сеновала, глухо щёлкнул засов, а потом и вовсе наступила тишина.

Отражать чужую безумствующую Силу, неуёмно рвущуюся вперёд, было очень непросто. Магу казалось, будто он удерживает тяжёлую дверь, в которую ломится разъярённый силач. Собственно, именно такой образ он себе и выдумал (а чего выдумывать — всё затвержено ещё на первых уроках магии) — так было легче справиться с натиском ведьмы. Вымышленная дверь тряслась от сокрушительных ударов, неведомая колдунья обладала прямо-таки ужасающей мощью. Она рвалась вперёд, силилась разрушить преграду, выпустить стихию на волю, растоптать, растерзать неведомого нахала, вознамерившегося мешать её планам. Торою совершенно не к месту вспомнилась любимая шутка Золдана про неудержимую силу, которая встречает на своём пути непреодолимую преграду… Да, сегодняшнее противостояние весьма красочно живописало этот каламбур.

И всё-таки то была настоящая битва, только противники не стояли лицом к лицу, не размахивали грозным оружием, а пытались одолеть друг друга при помощи собственных магических Сил. Никогда в жизни волшебнику не доводилось участвовать в таком поединке.

— Пусти! — истерично и пронзительно закричало Нечто глубоко в сознании, упрямо пытаясь пробить волю соперника. — Пусти, скотина!

Торой дёрнулся, и этого оказалось достаточным для того, чтобы перевес сил сместился в пользу колдуньи. Где-то далеко, в мире людей, на крыши деревенских домов обрушился поток воды, а небеса расколол оглушительный гром.

— Ну уж нет! — рявкнул маг. — Чтобы какая-то ведьма…

Он не закончил и устремил вперёд всю Силу, что имел.

Голову прострелило острой болью. Перед внутренним взором стремительно промелькнуло искажённое ненавистью лицо, скрытое растрепавшимися и мокрыми от пота волосами:

— Пожалеешь, — пообещал напоследок полубезумный охрипший от усилия голос.

А потом неизвестная колдунья (которую Торой так и не успел толком разглядеть) отступила. Отступила очень неожиданно — просто исчезла и всё. Последний натиск волшебника растворился в пустоте… Чувство было такое, словно он, как давеча Люция, взял замах, да промазал, и теперь закручивается в тугую спираль. Если сейчас не остановится — изничтожит сам себя. «Что ж, иногда и из отступления можно извлечь победу…» — успел подумать маг, а потом рванул свою Силу обратно — в укромные уголки сознания. Новая вспышка боли резанула голову в точном ладу с очередной вспышкой молнии. Волшебник с судорожным вдохом распахнул глаза.

То, что он увидел, было достойно картины кистей лучших эльфийских мастеров — мало не вся деревня собралась на просторной кухне старой Ульны. Люди толпились вокруг лавки, на которой сидел Торой, и испуганно таращились на мага. Все, от мала до велика, опасливо вытягивали шеи и зачарованно открывали рты. Ещё бы, этакое диво! Первый раз в жизни увидеть настоящее волшебство. Ребятишки выглядывали из-под ног взрослых, женщины мяли в руках передники, мужчины не двигались. За окном нудно сыпал мелкий серый дождик, а воздух вокруг чародея дрожал и переливался. Но вот, неожиданно, дивный морок растворился и исчез.

Губ Тороя коснулась кромка глиняной чашки. Повеяло скучным лекарственным запахом уже знакомого отвара.

— И слышать ничего не хочу, — отрезала Люция, словно маг ей возражал. — Пей.

Волшебник покорно осушил миску. Он не чувствовал себя больным или, упаси Сила, умирающим, но спорить с ведьмой не хотелось. Себе дороже. К тому же зелье вовсе не было противным, а пить и вправду хотелось.

— Получилось, — утвердительно сказал в тишину кухни чародей.

— Получилось, милок, получилось, — суетливо заскрипела рядом Ульна, — ой, получилось! Уж так получилось, как ни у кого не получится… Вона, только дождичек сыпется, почитай, дни на три зарядил, проклятый, а грозы — как нет.

И тут же в знак согласия дружно и благодарно зашумели деревенские.

— Бабушка, — решительно пресекла Люция общий гомон, — ему бы отдохнуть.

И снова всё общество одобрительно и согласно загудело.

Торой поднялся на ноги. Он, конечно, не валился замертво, но всё же ведьма была права — следовало выспаться. Завтра поутру в дорогу.

Ульна и Ланна засуетились, замахали на гостей, мол, идите, идите по домам, неча тут глаза таращить, человеку сон потребен. Люди послушно заторопились. Один за другим они выныривали в мокрые сумерки, и спустя несколько минут в кухне не осталось вообще никого, кроме хозяев. Кайве проводил мага в комнатку, где оборотливая Ланна уже застелила постель.