Какая-то часть меня понимала, что это не нормально, странно, противоестественно, но жаждущая единства была сильнее, тверже и напористее. Она вела меня вперед, к тому, что ей требовалось. Вела бескомпромиссно, жесточайшей необходимостью продвигая к цели.
Я ничего не видела вокруг, но ослепленная шла вперед, доверившись несуществующему поводырю. Ведомая, не имела возможности свернуть. Стремилась к цели, как подсаженный на иглу наркоман, ощущая зависимость прежде всего остального. Возведя ее на пьедестал первостепенной потребности, единственно верной, сдобренной страстным вожделением получить.
Шаг, ступень, порог, дальше и дальше, в самое пекло, в самую сердцевину желания. Не моего, но все же необходимого. Непреодолимо необходимого, как воздух, как жажда жизни, как потребность быть любимой. И то, что ждало — любило. Откуда-то я знала это. Любило вопреки собственному стремлению опалить, превратить в пепел и развеять его по ветру. Любило, вопреки безудержному требованию завладеть.
Уже близко! Знала. Чувствовала. Последний шаг, два. В голове настойчиво пульсировало: «Анастал, Анастал…», — билось нескончаемым повторением. Что-то знакомое, но я забыла. Не могла вспомнить, захваченная стремлением добраться.
И вот оно, рядом. Мое! Ликование рвет на части, вместе с душераздирающим стоном:
— Лия.
Как с небес на землю! С райских кущей в котел с грешниками! Сдернутая чьей-то рукой, я слетела с тропы, и лишенная цели, замерла, приходя в сознание. Медленно, по кусочкам, основополагающая часть моей личности собралась в единое целое, вернув способность мыслить.
— Лия? — повторила в уме, отсекая остатки непонимания.
Я стояла посреди миллиона светящихся точек, окруженная едким запахом воскурений, почти дотрагиваясь рукой до сияющего круга, у которого, преклонив колени, застыли еще двое. И я знала их. Уже видела! Теперь помню. Коля! Ардена! Невозможно!
— Нуванна!
Я подхватила мужчину, силясь оторвать его от палящего пятна, наблюдая как оно, вытягивает жизнь по крупицам. Все равно, что кукла! Безвольная, но привязанная, прилипшая намертво, добровольно питающая свет новой энергией. Энергией уходящей сущности. Меня накрыло сутью происходящего, и пред глазами предстали высушенные оболочки, превращающиеся в пыль. Вот почему нет тел! Вот почему некого хоронить! Зов лишает всего, даже акта прощания!
— Нуванна! Очнись!
Я кричала. Кричала изо все сил, но сама себя не слышала, словно что-то поглощало звук, лишало его тональности, превращало в ничто.
— Ты должен! Слышишь?!
И тишина. Мертвая, засасывающая тишина! Только на уровне ощущений, необъяснимой интуиции, отслеживаю его мольбу, вложенную в имя жены. Отчаянную, убийственную жажду оказаться рядом, перекрывающую все остальное.
— Приди в себя, черт возьми!
Дважды хлестко ударила по щекам, а потом увидела это. Его глаза — чужие на знакомом лице! Черные как ночь, бездонные как пропасть, смотрящие сквозь меня.
— Нет! Не отдам! — злясь, прорычала я и, оставив мужчину в покое, протянула руку к свету.
Но лишь только коснулась, как что-то вцепилось в меня и дернуло, словно душу хотело вырвать. Нет, это не было больно, скорее наоборот — приятно. Слишком приятно. Завораживающе приятно. Пробудилось желание отдать, но я чувствовала, что оно ложно, и зажмурилась изо всех сил, стараясь перебороть его. Мое — это мое! Сопротивляясь всеми силами, до искр под сомкнутыми веками, сжимая зубы, я рвала связующие нас нити, не позволяя этому властвовать…
Получилось! Я оказалась сильнее соблазняющего уговора и, почувствовав, как моя сущность ласково замурлыкала, лишившись чужеродного притяжения, поманила светящееся пятно к себе. Как ни странно, оно послушалось, и энергия мягко потекла в меня. Сначала струйкой, потом ручьем и, наконец, ревущим потоком, заполняя меня до предела. Она вливалась в тело, а круг разгорался все сильнее, и сильнее, пока с последней яркой вспышкой не погас.
Меня словно отрезали от источника. Тяжело дыша, без сил, я опустилась рядом с Колей, всматриваясь в сердцевину чашеобразного постамента, где на небольшой подставке лежал кусок знакомого до боли камня, практически почерневшего от переполняющих его теней.
Колотило. Отчаянно колотило! Я содрогалась, почти как эпилептик, до пены у рта. Руки ходили ходуном, когда заворачивала осколок престола в ткань, боясь уронить. Он был достаточно большим, но почему-то невесомым. Нереальных размеров пушинкой приютился в моих руках, и эта противоестественность пугала.
Забрать! Унести! Воссоединить! Именно в такой последовательности. Я просто обязана это сделать. Каждой клеточкой знала, каждым оголенным нервом чувствовала. Должна вернуть на место то, что искусственно разделили. Разорвали, лишив единство целостности.
Прижав к груди осколок, я взяла Николая за руку и закрыла глаза, готовясь к перемещению. Сейчас главное убраться отсюда подальше, вытащить Колю, и привести его в чувство. На Ардену только мельком взглянула. Да и смотреть там особо не на что было. Ему осталось самую малость до полной мумификации. Кожа, кости и глаза, все остальное благополучно изъято и разложено по канопам для вечного хранения.
Представив центральный зал Виргитанского скита, я ожидала падения в водоворот, разложения на дхармы, привычных атрибутов быстрого путешествия. Но ничего не произошло. Где были, там и остались. Просто тупо стояли на месте.
— Твою ж мать! — не сдержавшись, топнула ногой от злости. — Дуамит! Как я сразу не поняла? — черно-белый раскрас пирамиды приобрел значение.
Держа в одной руке узелок с осколком, я подцепила Колю за локоть, и поволокла за собой, искать выход из смертоносного хранилища. Он как малое дитя плелся следом, постоянно спотыкаясь на ровном месте, точно ноги отказывались нести его.
Ориентироваться стало сложнее. Если сюда меня практически волоком притащило, то на обратном пути указателей расставить не догадались. Повинуясь инстинкту, я трижды свернула направо и нарвалась на лестницу. Вереницей ступенек она убегала вниз, маня за собой. Я попробовала припомнить, поднималась на пути или нет? С момента как перешагнула порог, в голове сплошная муть, но вроде бы присутствовало что-то про подъем.
Я устремилась вниз, внимательно смотря под ноги. Слететь кубарем желания не наблюдалось, а еще Коля дышит в спину, того и гляди свалится, и меня потянет за собой. Мы шли и шли, в мягком сиянии горящих точек, окруживших тела пульсирующим маревом.
— Вот, блин! — проворчала я, ступая на еще один пролет. Уже десятый. Совсем не помнила, как забиралась наверх. Неужели я так долго шла? Не верилось!
