— Если мы поторопимся, любимый, я смогу доставить тебя туда прежде, чем люди Руперта закончат зачистку, — заметила Страфа.
— Это звучит скверно. Что случилось? Что ты сделала?
— Ну… После того, как я перевезла Пенни и Плеймета, мы с Белл начали выводить из строя Дворцовую Охрану. Ты был прав. Там было несколько патрульных с Холма.
— Выводить из строя? Что это значит?
Я говорил, пожалуй, слишком громко. Майк пришлось выскочить в коридор, чтобы успокоить своих вышибал.
— Это слишком много — просить, чтобы ты просто расслабился и выслушал, Гаррет? — спросила Белинда. — Что толку, если ты будешь реветь и топать, как бык в охоте?
— Это помогает мне притворяться, что я имею хоть какой-то контроль над собственной жизнью.
Мисс Контагью вздохнула чемпионским вздохом. И посмотрела на Страфу.
— И ты действительно хочешь стать супругой этого остолопа?
— С ним все будет в порядке. Вот увидишь. Ему просто нужен шанс расслабиться. Он очень долго отсутствовал.
Она посмотрела на меня как большой счастливый щенок.
Как, к дьяволу, можно продолжать ворчать, если красивая женщина смотрит на тебя так, будто ты — венец мужской части мироздания и она просто обожает тебя? Если, когда ты смотришь на нее, то начинаешь слегка задыхаться, а у нее на щеках появляется слабый намек на девственный румянец?
— Думаю, меня сейчас вырвет, — пробормотала Белинда. — Итак. Давайте съедем отсюда. Давайте возьмем штурмом укрепления реальности.
— Гаррет и я отправимся вперед, чтобы он мог увидеть наследного принца, — сказала Страфа. — Пожалуйста, забери с собой юную мисс и мистера Дотса.
Она повернулась к Майк.
— И спасибо вам огромное за ваше гостеприимство, мисс Тигарден.
— Да. Теперь уже второе спасибо, — согласилась Белинда. — Ты завоевала особое место в моем сердце, Майк. Если хочешь специального вознаграждения, попроси. Только будь благоразумна.
Мисс Ти склонила голову в чуть заметном поклоне.
— Разрешение на слегка более гибкий способ наших действий было бы кстати.
Грядущие переговоры обещали быть захватывающими.
У меня не было шанса это выяснить. Страфа потащила меня к окну.
— Почему бы нам не выйти через переднюю дверь, как нормальным людям? — проскулил я.
— Потому что мы — особенные люди, и обычные люди нуждаются в напоминании об этом.
Я взглянул на Пенни, выбираясь из окна, изворачиваясь, поворачиваясь, зарабатывая ссадины и царапины. Девочка казалась несчастной, но не расплавилась от стыда.
Вестман Блок и группа краснофуражечников кишели на моем крыльце и на улице перед домом.
Страфа, я и метла скользнули вниз сквозь утренний ветерок.
Нас заметили, и Страфа свернула к моему окну.
Блоку было что сказать, и очень многое, но я не слышал его из-за ворчания Страфы. Я широко ухмыльнулся ему и вскинул вверх большие пальцы.
— Оно снова закрыто, — раздраженно сказала Страфа.
— Что закрыто?
— Окно! Кто-то все время закрывает его, пока меня нет.
Она жестикулировала и угрюмо бормотала.
Я мог догадаться, кто закрывает окно. Не был только уверен — зачем.
Синдж хочет саботировать новый порядок вещей?
Створка окна скользнула вверх. Беззвучно.
— Из тебя бы получилась отличная домушница, женщина.
— Милый, пожалуйста, забирайся. Точно так же, как ты делал, когда мы улетали.
Я слез с метлы, не потеряв самообладания и опоры. Я сосредоточился на окне.
Я побаиваюсь высоты, когда просто стою и гляжу вниз оттуда, откуда и вправду могу упасть, если сделаю какую-нибудь глупость. Страх этот лучше поддается обузданию, когда я делаю что-нибудь неслыханное, например катаюсь вместе с ведьмой на метле.
Я забрался в комнату, не обнаружив, что мне нужно сменить нижнее белье.
Страфа метнулась внутрь прежде, чем я закончил торжествовать.
Конец палки ее метлы стукнул меня по затылку.
Несколько секунд мы занимались поцелуйчиками и обнималочками; потом взрослая половина нашей компании сказала:
— Тебе лучше спуститься вниз и посмотреть, там ли еще принц Руперт.
— Постель все еще выглядит заманчиво. И я имею в виду — для сна.
— Вниз! Иди. Барат обычно говорит: «Мы сможем отоспаться сколько угодно, когда умрем».
— Да. Он упустил свое призвание — быть одним из командиров военного корпуса.
Как всегда мысля буквально, Страфа ответила:
— Он был специалистом контрразведки в Фулл-Харбор. Сделал две вылазки, одну еще до моего рождения, а вторую после смерти моей матери.
Без комментариев. Еще одно объятие. Еще один поцелуй; мы оба с трудом верили, что это происходит. Потом мы пошли вниз.
Наследного принца мы нашли спящим в кабинете Синдж. Синдж там не было. Она находилась в кровати. И Дин тоже. Компанию человеку номер два Каренты составлял Доллар Дэн. Правильнее сказать, крысочеловек пребывал в той же самой комнате, что и принц. И тоже спал.
Я осторожно разбудил обоих, сперва — Доллара Дэна. Тот пробормотал что-то насчет приготовления чая и, шаркая, вышел из комнаты.
Руперт проснулся, сильно вздрогнув, явно понятия не имея, где он и почему он здесь. Я понял, что мне стоит огромных трудов сохранить серьезное выражение лица.
На Руперте был самый нелепый, самый изумительный головной убор: массивный шар из серебряных нитей, проволоки, ленточек и другой чепухи. Сзади головной убор ниспадал до плеч, по бокам — вдоль шеи, и даже прикрывал большую часть лица.
— Что-то щекочет ваше чувство юмора, мистер Гаррет?
Надо отдать ему должное — он говорил тоном властелина. Глубоким низким голосом, какими раздаются команды.
— Ваша модная шляпка застала меня врасплох.
— Теперь вы собираетесь сказать мне, что я напрасно потратил свое время.
— Так и есть, Ваша Светлость. Он спит.
Мне следовало бы сделать какие-нибудь шпаргалки себе на память. Я проводил слишком мало времени с членами королевской семьи, чтобы знать, как их правильно титуловать. Руперт не надулся и не побагровел, поэтому «Ваша Светлость» должна была пока сгодиться.
— Так я и понял. Все равно это, вероятно, неважно. Я пришел сюда, чтобы помешать брату совершить большую ошибку, используя Дворцовую Охрану подобным образом.
— Сам не знаю, о чем он думал.
— Я послал весть, что хочу с вами поговорить.
— Я был занят.
Мне казалось, что я слежу за языком, но Страфа неловко заерзала.
— Однако вот он я. Давайте побыстрей. Меня еще ждут дела.
Я не должен был этого добавлять. Его время было драгоценным. Мое было никчемной собственностью мелкого подданного.
