До тех пор я вынужден мучаться в ожидании. Это не самое мое любимое времяпрепровождение, особенно, когда все внутри у меня дрожит от волнения и страха.
Шон предложил подвезти меня, но, чтобы успокоиться, мне нужно было присутствие кого-то близкого. За последнюю неделю я пережил много потрясений.
Я позвонил в «У Пухлого». Фрэнк очень обрадовался, когда услышал мой голос, но босс не разрешил ему забрать меня. Как бы рад не был Фрэнк увидеть меня, но ему нужно было оплачивать счета. Хотя счета не были больше проблемой.
— Заберешь меня, Фрэнк, и я найму тебя в качестве своего помощника.
Его голос заинтригованно, но в то же время и настороженно. Мы хорошо натренировали его.
— Честно, Фрэнк. У меня теперь много денег, и я не знаю, куда их тратить.
Хоть что-то путное должно выйти из грязных кровавых денег Дугласа. И я подумал, что свобода от фаст-фуда это что-то путное.
— Ага, подожди. Сколько ты будешь платить?
Я почувствовал гордость. Наш малыш Фрэнк вырос. Рамон тоже гордился бы. Это чувство исчезло, и у меня снова было плохое предчувствие.
— Зарплату, мужик. Со всеми привилегиями. Трехнедельный оплачиваемый отпуск. Медицинская страховка. Все, что захочешь.
— Я буду через десять минут.
Я заставил Фрэнка отвезти меня в мою квартиру; мы сделали лишь одну остановку, чтобы забрать Брук от моей мамы. Все это время он суетился и лепетал вокруг меня. Я слушал его лишь в пол-уха, позволяя его голосу окутывать меня, я был рад увидеться с ним снова и был рад тому факту, что хотя бы Фрэнк вышел из этой передряги нетронутым.
Как бы ни было хорошо увидеться с ним, его щенячий восторг утомил меня. Я отправил его в магазин, когда мы приехали домой. У меня и раньше было мало еды дома, а сейчас и подавно.
— Он просто очень рад тебя видеть, — сказала Брук, Перед своим уходом Фрэнк поставил ее сумку на стол, чтобы она могла видеть меня. Я устроился на диване и отказался сдвинуться с места.
— Знаю, — сказал я, потирая виски. Назревала головная боль. Может, мне пора принять успокоительное.
— Ты готов поговорить, — сказала она, — или продолжишь свою вечеринку жалости?
— Это не честно, — сказал я.
— Новость дня, Сэм, — она пристально смотрела на меня, пока я не понял, насколько глупой была моя последняя фраза. Я говорил девушке, которая потеряла все, что жизнь не честна. Если бы давали звания за констатацию очевидных вещей, то я бы стал капитаном. Брук права. Конечно же, жизнь была несправедливой. И да, жизнь моя была не такой, которую я бы хотел, но сидеть и жаловаться ничего не изменит.
— Мне жаль, — сказал я.
— Знаю, — сказала она, ее щеки покраснели, — тебе не за что извиняться. Да, я вроде как мертва, Рамон болен, а из тебя выбили все дерьмо. Ты также познакомился с девушкой, получил странные силы и надрал кому-то задницу.
— Ты все упрощаешь, — сказал я.
— А ты усложняешь, — сказала она уверенным голосом. — Расслабься.
— Я убил человека.
— Плохого человека, Сэм. Очень плохого, — прядь волос упала ей на глаза и она сдула ее, но та все равно вернулась на место. Я медленно поднялся с дивана и заправил волосы ей за ухо.
— Но я все равно не хотел убивать его, — сказал я, глядя на пол. Я ожидал появления хоть каких-то чувств. Раскаяния, возможно. Но ничего. Я чувствовал себя опустошенным, пока смотрел на грязный ковер.
— Я знаю, — сказала Брук тихо.
Очередная прядь ее волос выбилась из хвоста и упала ей на лицо. Она раздражено прорычала и сдула ее. Когда она снова упала ей на глаза, я заправил эту прядь точно так же, как и предыдущую.
— Я не могу жить вот так, — сказала она.
Я ущипнул ее за подбородок.
— Ты и не должна.
— Спасибо, — сказала она. — За все.
Моя грудь болела, но не от травм. Я все-таки принял успокоительное. Я включил телевизор для Брук и завалился в свою комнату. Я чувствовал себя так, будто был в раю.
Когда я проснулся, то не мог успокоиться. Даже с Фрэнком и Брук комната казалось пустой. Я скучал по Рамону.
Внезапное бездействие после недель напряжения и адреналина сводило меня с ума. Я должен был чем-то заняться. К счастью, после того как я проверил свой телефон, я заметил, что у меня несколько пропущенных сообщений. Сначала я связался со своим адвокатом. Детектив Данауэй звонил несколько раз; хотя я и не мог больше откладывать разговор с ним, мне нужно было выиграть еще время. Я попросил Манкина позаботиться об этом. Было приятно переложить часть своих проблем на чужие плечи. Нужно было завести адвоката давным-давно.
— Готов? — спросил я. Света становилось все меньше, и мне не хотелось споткнуться о любое надгробие. Холодный ветер обдувал мои щеки, пока я ждал Фрэнка. Я учуял запах свежескошенной травы и смесь цветов.
Он кивнул, его карие глаза были широко раскрыты, будто он пытался не заплакать. Он вытер нос рукавом.
— Мы, правда, должны сделать это? Она же не мертва, а лишь находится в подвешенном состоянии, да?
Я мог понять его сопротивление. Почему бы не хотеть вернуть своего близкого, хоть и его частичку? И та часть меня, которая болела, которая тосковала по Брук, начала спорить со стальной частью. Почему не оставить ее? У меня есть способности, так почему я не могу использовать их? Но, посмотрев вниз на Брук, на то состояние, в котором она застряла, я понял, насколько это чувство было эгоистичным. Поэтому я приказал той части заткнуться и смириться со всем.
— Она голова, Фрэнк. Она практически мертва, или, во всяком случае, далека от живой. Она заслуживает больше, чем такую паршивую полужизнь.
— Но...
— Все хорошо, — сказала Брук. - Пришло время. Голову с плеч, — она сверкнула улыбкой. — К тому же я навсегда останусь с вами в ваших сердцах.
Несмотря на ситуацию, мы все начали хихикать.
— Спасибо, — сказал я. — Мне это было нужно.
Моему сердцу стало легче. Ми стояли в молчании, осматривая кладбище. Еще до того, как я узнал о некромантии, мне всегда нравились кладбища. Здесь царило умиротворение, как в библиотеке или церкви. Деревья вокруг блокировали любой шум, поэтому я слышал лишь пение птиц и чувствовал запах травы и цветов. Здесь было хорошо.
— Давайте же, — сказала Брук. — Разломаем дерьмовую лачугу.
Фрэнк поднес сумку Брук к ее могиле. Я подобрал зеленую пластиковую вазу, которую работники кладбища оставили возле мусорки, и воткнул ее в землю. Туда я поставил букет гладиолусов, который принес с собой. Брук была очарована тем фактом, что она может сама выбрать себе цветы на могилу. Вокруг временного надгробия стояли цветы.
