Бриала взглянула на белоснежное атласное покрывало.
— Значит, месть.
— Какое расточительство, — сетовал Фелассан. — Он мог бы нам помочь.
— Как? — спросила Бриала. — Их империя пала. Ты говорил, что вошедшие в утенару могут навещать спящих. Что они могут сказать, кроме как пожелать нам удачи в эльфинажах?
— Ничего ты не знаешь, — сказала Мирис. — Древние могут наблюдать из Тени за всем миром. Они могут поведать нам, где наши враги, и какова их численность. Там, где Завеса тонка, они могут послать духов нам на помощь.
— Они могли убивать своих врагов во сне! — лицо Фелассана засветилось восхищением. — Они могли исполнять желания сновидцев, чистых душой! А ещё они могут лежать тут и ничего не делать, кроме вдохновления излишне романтичных долийских сказочников, — он усмехнулся.
— Мы никогда не узнаем, что они могли бы для нас сделать, — Мирис плюнула на пол. — Потому что какой-то идиот больше заботился о возмездии, нежели о благе для народа.
Бриала обернулась.
— Я уверена, ты выше этого, Мирис.
В ответ на яростное, исказившее татуировки на её лице, выражение Мирис, Бриала улыбнулась.
— Знаю, ты винишь сэра Мишеля за гибель своего клана, но Императрица Селина — надежда на лучшее для эльфов, и я верю, что ты удержишь поднятую на её защитника руку.
Мирис сжала кулаки, и Бриале на мгновение почудилось, что в глазах у эльфийки сверкнуло пламя.
— Ты — мусор из сточной канавы, плоскоухая.
— А ты никогда даже не видела канав, в которых мы боремся за выживание, — спокойно ответила Бриала. — Твой клан мог помочь городским эльфам, сбившимся с пути, как сказал твой Хранитель. Вместо этого, вы кружите вокруг в аравелях и рыщете в поисках подарочков, оставленных нашими предками. Призываете демонов и обрекаете сами себя на погибель.
Мирис зарычала и, ничего не ответив, ушла в дальний конец комнаты.
— Довольно жёстко, дален, — заметил Фелассан, глядя вслед Первой.
— Как и она, — Бриала вздохнула. — Сколько раз я передавала тебе информацию, думая, что я вместе с ними? А они всё это время заботились только о себе, — она тряхнула головой. — По крайней мере, Гаспар честен насчет этого.
— А Селина — разве не заботится только о себе?
— Она заботится о... — Бриала снова посмотрела на тело в постели. — Она заботится обо мне. И она поможет эльфам, чтобы сделать меня счастливой.
Фелассан улыбнулся.
— Гаспар не единственный, кто был честен.
— Селина не знала в своей жизни ничего, кроме власти и роскоши. Очевидно, что самостоятельно ей не понять нуждающихся, — объяснила Бриала, глядя на элувиан, сквозь который они прошли. Люди всё ещё не подтянулись.
— Знаешь, есть одна старинная история о Фен'Хареле.
— Я поражена, хагрен.
— Обижаешь, — улыбнулся он. — Так вот, в этой истории Фен'Харел был пойман богиней-охотницей Андруил. Он разгневал её охотой на галлу без благословения, и она привязала его к дереву и провозгласила, что он обязан прислуживать в её постели один год и один день, чтобы выплатить свой долг. Но когда она поставила лагерь той ночью, темный бог Анарис нашёл их и поклялся убить Фен'Харела за его преступления против Забытых. Андруил и Анарис решили сразиться за право судить Фен'Харела.
— И что случилось? — спросила Бриала.
— А как ты думаешь, — с улыбкой ответил Фелассан. — Ты узнала множество моих историй за эти годы.
Бриала задумалась.
— Фен'Харел нашёл способ обдурить обоих и сбежал.
— Он позвал Анариса во время битвы и сообщил ему о прорехе в броне Андруил прямо над бедром, — сказал, кивнув, Фелассан. — Анарис нанёс Андруил удар в это место, и она пала. Затем Фен'Харел сказал Анарису, что тот задолжал Ужасному Волку за победу и теперь обязан дать ему свободу. Анарис был настолько оскорблён дерзостью Фен'Харела, что развернулся и принялся выкрикивать пленнику обвинения. И не увидел, как позади него поднялась Андруил, раненая, но живая, и выстрелила в него из своего огромного лука, — он снова улыбнулся и посмотрел на Бриалу. — Анарис пал с золотой стрелой в спине, тяжело раненый, и пока оба бога задремали, исцеляя свои раны, Фен'Харел перегрыз свои путы и сбежал. Ты слышала достаточно моих сказаний, дален, — он не сводил с неё спокойного, но пронзительного взгляда. — Быть может, настало время написать своё собственное.
— Я же не бог, — Брила чувствовала себя глупо, сказав это, а смешок Фелассана заставил её покраснеть.
— Это решать сказаниям, — он прервался, когда Селина, Гаспар и остальные люди наконец переступили через элувиан со страдальческими и измотанными выражениями лиц. — А пока иди к своей императрице.
* * *
К тому времени, когда Фелассан предложил всем отдохнуть, голова Селины уже раскалывалась, из чего она заключила, что наступил вечер. Комната, в которой они остановились, представляла собой небольшой круглый зал с расположенными по кругу соломенными тюфяками. В центре комнаты в большой металлической чаше весело потрескивало пламя, хотя топлива Селина не видела.
— Я нашла провиант в сундуке у стены, — сообщила Бриала. Селина обернулась и увидела, как она поджаривает над огнём что-то, похожее на кусок свежего хлеба. — Фелассан сказал, что это можно есть, мол, сохранилось при помощи какой-то магии.
— Приму в качестве дополнительного походного пайка, — Гаспар свалил на пол своё снаряжение и принялся отстёгивать броню. Она всё ещё была покрыта царапинами и вмятинами от последней схватки.
— Чем раньше была эта комната? — спросила Селина, устраиваясь у огня. Ей не было холодно, но настоящий свет пламени, несмотря на магическое происхождение, был благословением для её глаз после долгого блуждания при свете ослепляющих огней троп или потустороннего сияния посохов магов. — И готовить над этим огнём... Мы не нарушаем какие-нибудь традиции древних эльфов?
— Ничего важного, — весело ответил Фелассан.
— В этой палате Сомниари проводили великие ритуалы, — сообщила Мирис, сердито глядя на Бриалу с Фелассаном. — Священные травы бросали в вечное пламя, и дым от них проводил эльфийских сновидцев в Тень.
— Очаровательная история, Мирис, — улыбнулся Фелассан. — Это также могло быть местом, где они готовили. Или также возможно, это место для сновидцев, которые хотели спать в защищенном месте и не доверяли слугам, которые могли убить их прямо в постелях.
— Предусмотрительно, — заметил Гаспар, с кряхтеньем стаскивая с себя нагрудник.
Селина вспомнила о своём волшебном чайнике. Она всегда считала его обычным предметом роскоши, привилегией её положения. После прогулки от склепа к склепу и такого количества древнейших эльфийских загадок Селина могла понять крестьян, которых пугала подобная безделушка. Она и сама не будет больше так легко относиться к магии, когда вернётся на престол.