— Всегда пожалуйста. Хоть сейчас.
Имори захмыкал. Трактир ему мерещился пристанью на райском берегу.
— Ладно, Имори, — сказала я, — Мне пора заниматься. Если тебе скучно, сходи в трактир. Или отец велел стеречь меня денно и нощно?
Он фыркнул.
— Моя задача — отвезти тебя вовремя домой. Я тебе не дуэнья.
И зашагал к воротам.
Я же отправилась в лабораторию. Там крепко пахло уксусом: за длинным столом одна из младших сестер готовила свинцовые белила. Она осторожно раскладывала на поверхности эссенции в сосуде тонкие свинцовые стружки, которые постепенно превращались в хлопья и падали на дно. Белила — тоже медицинский препарат, они входят в состав некоторых сложных мазей.
Я открыла шкафчик. Ряды бутылок темного стекла, на каждой — лоскуток пергамента, на пергаменте наименование и дата, когда-то сделанные моей рукой.
Вот этот ряд — стимуляторы. Аралия. Я взяла бутылочку. Панакс. М-м, здесь слишком важна доза. Заманиха. Испытанное средство, сойдет. Э, нет, лучше левзея — действие сильное, а противопоказания практически отсутствуют. Чилибуха. Опять проблема в дозе. Можно устроить себе судороги и рвоту. Родиола. Должна хорошо сработать. Ага. Стрекулия. Вот, что мне требуется. Начнем-ка, братцы, с нее.
Следующим утром, отсидев положенное в храме, я вышла во двор. Мой телохранитель выводил обеих лошадей из конюшни.
— Хочешь прогуляться, Имори? Сразу на двух?
— Я переезжаю, — он кивнул на сумки, — спасибо этому дому, пойдем к другому.
Оказалось, пиво сделало свое дело. В монастыре Имори было смертельно скучно. К тому же, вчера он вернулся слишком поздно (его же никто не предупредил!) и Верба закатила скандал. И утром кто-то из старших прочел ему лекцию о равной неуместности размахивания оружием как перед церковью, так и перед больницей. Короче, совсем человека затретировали. Имори переезжал к Эрбу. По собственной инициативе и к моей великой радости.
— Ты простился с Этардой?
— Само собой. Она меня похвалила, сказала, это разумное решение. Ну, бывай, золотко!
— Эй, и я с тобой. Пригляжу, чтоб тебя удобно устроили. Мне самой в Долгощелье.
Я потрясла папкой.
— Села ты этому Сычу на шею, безобразница, — буркнул Имори, забираясь на лошадь, — Что ж, передавай ему привет от меня.
Ирги Иргиаро по прозвищу Сыч-охотник
Стуро, светящийся от счастья, конечно, лучше, чем Стуро, при ходьбе спотыкающийся о собственную губищу. Вот только слова мои он не воспринимает практически одинаково что в том, что в другом состоянии.
— Ты пойми, — в который уже раз подступал я, — Она ведь может еще передумать…
— Нет, — Стуро улыбнулся. — Альса решила. Она пришла. Пришла, понимаешь? Мы теперь — вместе. Мы — семья.
— У нее своя семья есть, Стуро. Это мы с тобой — над Бездной, а ей к нам прыгать — от родни, от жизни налаженной, самой, по доброй воле… Ты ее спросил, хочет она этого или нет?
— Сейчас спросим, — Стуро, просияв, вскочил, чуть не сшиб свою кружку с молоком и выбежал за дверь.
В Бессмараг намылился?
Нет. Это Альса пришла, он встречать вылез. Вернулся, донельзя собой довольный, по-хозяйски обняв Альсу за плечи. И барышня вроде тоже не грустная, не задумчивая…
— Привет, Ирги. Вот, сплавила Имори к Эрбу. Он теперь там будет жить.
Стуро усадил ее на лавку, поставил третью чашку, взял кувшин.
— Тебе молоко с медом?
— Без, спасибо, — Альса улыбнулась, приняла щербатую кружку, как свадебный кубок.
Отхлебнула.
Я почувствовал себя немного лишним в осязаемой ауре их счастья. Идиллия, да и только. Семья. О боги… Ладно.
— Ладно, ребята. Что дальше-то делать будем? — Стуро открыл рот, — Помолчи. Не к тебе вопрос.
Стуро поджал губы.
— Надо подумать, — повернулась ко мне барышня. — Я и пришла, чтобы вместе обсудить.
Ну что, рискнем?
— Насколько я понимаю, в Итарнагоне сменился Первосвященник, — кинул я пробный шар.
Глаза Альсы распахнулись изумленно.
— Ирги! Откуда ты знаешь?
Попал, попал!!!
Я погладил себя по головке:
— Умница, Сычик. Умница. Возьми конфетку.
— Мы даже в монастыре об этом не знали! — всплеснула руками Альса.
Видишь, Рейгелар, что-то ты все-таки вбил в тупую мою башку. Поехали дальше.
— В связи с этим мы по-новому можем посмотреть на переселение в Итарнагон.
Альса неожиданно помрачнела, опустила голову.
— Да, ты прав. Дело оказалось намного сложнее, чем я предполагала.
Не понял.
Погоди.
Пусть сама расскажет.
— Но я уверена, все еще не настолько печально, — Альса погладила бок кружки, — Кальсаберитам нужно время, они только разворачиваются…
Кальсабериты?..
Не риналет, а кальсаберит!
Кальсаберитский Первосвященник!
Прости, Рейгелар. Я ведь даже не предусмотрел такую возможность… Пропускаю ход. Пауза. Сказать надо что-нибудь… Нейтральное что-то…
— Еще молочка налить?
— Нет, спасибо, у меня пока есть, — Альса отпила глоточек, собираясь с духом, — Так вот, я думаю, у нас имеется некоторое время. Отец все же отпустил меня в Бессмараг, хотя собирался увезти с собой…
Вот тебе и потепление, Иргиаро. Вот так лупят по носу зарвавшихся тупых щенков. Если папенька нашей барышни хотел ее «в мешок и домой»…
— У него чутье, Ирги. Если бы была серьезная угроза, он бы ни за что не позволил мне возвращаться к марантинам.
Боги мои, марантины-то тут при чем?.. Стоп. И марантины — тоже. Под ударом они, марантины. Ведьмы потому что.
— Я думаю, мы спокойно пересечем границы, — сказала Альса, вскинула глаза, — и в Генет не поедем. Поедем сразу в Треверргар, в наше поместье. Треверргар находится на окраине Мерлутских лесов. Этот край не очень заселен, там, к западу уже начинаются предгорья Кадакара, только южнее и с другой стороны. Кальсабериты туда вряд ли забредут…
Ах, барышня ты моя, барышня! Твоими бы, как говорится, устами…
— Не скажи, Альса, не скажи, — заговорил я медленно, — Все, что я о них слышал, свидетельствует как раз об обратном.
— Что они гуляют по лесам? — Альса попыталась улыбнуться.
Я ее шутку не принял.
— Что они доберутся куда угодно, если им будет нужно. Весьма и весьма упорные святые отцы. Хорошие вояки и игроки, каких поискать.
Не зря господин королевский советник опасается. А мне-то еще хуже, чем господину советнику. У него — всего-навсего дочь у ведьм в монастыре училась…
— Если бы он был человеком, — перешел я на лиранат, — Оборотнем, на худой конец… А махалки эти — куда денешь?
