Я же не один! Просторы Эндоры
Сырое подземелье тоннеля все также отдавало смрадным тленом разложения. Гулко ухнув скальный монолит запечатал проход в страну богов за спиной Ерртора. Быстрые мягкие шаги путника остановились возле недавнего места схватки с Великим. О ней напоминали зловонные гниющие останки доисторической твари да обожженный ударом крыльев Дрела свод тоннеля.
Ерртор замедлил шаг и остановился. С кисти сорвались две бледные искры, разгоревшись и прикрепившись к потолку светящимися шарами. Лунный свет очертил глубокую задумчивость на рунном лике.
— Ладно, — тяжело выдохнул эльф, расставив руки в стороны. Слои Ануши, сгустившись из пространства, окутали золотой контур. — Пора заканчивать этот фарс. Еще вчера я бы назвал это уроком. Но почему-то после сегодняшней ночи мне все это кажется хорошо отрепетированным фарсом и чем дальше, тем сильнее сердце чувствует его безграничную фальшь!
Ерртор сделал шаг вперед в своем разреженно-дымчатом естестве, оставив за спиной стоять пустыми оболочками золотые одежды с оружием. Гранит тоннеля вздрогнул концентрическими кольцами, пропуская магию и полубога в свои молчаливые недвижные недра.
Через некоторое время шершавая скальная кожа вновь расступилась, нехотя исторгнув в жерло тоннеля окоченевшую крылатую плоть и дымчато-неуловимые очертания Ерртора. Золотые доспехи вновь заняли свое место на путнике. Скраб вспыхнул яркой изумрудной звездой, извлекая из магических хранилищ плененную душу Дрела, и тонким, незримым лучом вонзил ее в грудь еще бездыханного зеленого тела.
Ловкими движениями Ерртор приковал слоистой Ануши Великого к стене, полностью обездвижив. Искристый светлый удар прошел конвульсией по всему телу тирольского Бога, вновь запустив сердце и наполнив жилы живительным током крови. Рваный вздох вздул грудь, и голубые глаза, сверкая яростью, резко распахнулись. Призвав магию Дрел попытался вырваться, но не смог даже шелохнуться.
— Вот и чудно. На этот раз ты удостоишь меня молчанием и подобающей выдержкой, избавив от докучливых никчемных пререканий, — обдав холодным взглядом некогда побратима, ровно произнес Ерртор.
Дрел сделал попытку заговорить, но даже мысленные проклятья отразившись о невидимую магию Ерртора, вернулись в сознание, так и не покинув тела.
— Я сохранил тебе жизнь и дарую свободу, хотя мог бы с легкостью превратить этим, — Ерртор коснулся указательным пальцем Скраба, — в вечного раба. Я надеюсь, ты проникнешься этим фактом. Буду краток. Ты ошибался на наш счет с Амдебафом. Оправдываться и что-то тебе доказывать я не намерен. Открой глаза и все увидишь сам. Скажу лишь одно — все, что я ни делал, было и будет направлено во имя благоденствия и процветания Эндоры. Точка. Да, с недавних пор я принадлежу и другому миру — Зираиде. Да, я принес этой стране возможно непосильную клятву, которая в конце концов меня и погубит, как однажды погубила мою сестру небес Ирраду. Но отступать я не намерен ибо это мое предназначение! Плохое оно или хорошее судить небесам и времени, но не тебе! Хочешь ты того или нет, но и ты и я в Игре Арла, и поверь, ты даже не догадываешься во что это чудовище Играет! — суровое лицо Ерртора висело в такой близости от лица Дрела, что тот чувствовал холод его дыхания. — И последнее, брат. Моя магия скоро тебя отпустит, и ты сможешь вернуться, но… никогда больше не вставай… у меня… на пути! Запомни это хорошенько!
Ерртор резко повернулся, и оставил парализованному Дрелу лишь звук удаляющихся по темному тоннелю быстрых шагов, вдруг исчезнувших в шипящем шелесте магии Ануши.
Поначалу кипящая ярость так легко побежденного титана, жаждала настичь и жестко наказать зарвавшегося эльфа, обязанного ему, Дрелу, своими знаниями и возможностями. Но после, разум, остыв, дал понять, что Ерртор действительно нынче совсем НЕЧТО иное. Холодное, необъяснимо могучее, неприкаянное и непохожее ни на ночь, ни на день существо. Существо, которое идет своей, расчерченной звездами дорогой, возможно даже не ведая куда.
Путы ослабли и Дрел наконец призвав могущество Фару смог развеять вспышкой света заклятья руноликого эльфа. Гало пространственного прыжка пробросило его за пределы тоннеля высоко в небеса. В распростертых изумрудных крыльях нежно замурлыкал ветер.
— Чари, птичка моя, как у вас там дела? — Дрел потянулся в пространство мыслью, и душа вдруг замерла в тревожном предчувствии. — Чари? Малышка?
Но пространства и энергии Эндоры не рисовали ее портрета, не прописывали ментального узора в колышущихся нитях безбрежных мысленных потоков, отвечая лишь пустой тишиной.
— Уки? — роковое предчувствие потянулось нитью мысленного касания к ее подруге. — Повелительница вод, ответь!
Но океаны жизни не проявили и ее узора.
— Да что же это! Тиринар! Ты-то со мной перекинешься словечком? — но и его узора не проявили самые дальние горизонты ментального поиска Дрела. — Будь я проклят! Что произошло? Неужели пока я… пока меня… Арл успел всех извести? НЕТ! Ч-А-Р-И!!! — взорвалась глотка Великого надсадным басом крика. Разум сфокусировался на тайном месте над бывшей Иллуной, и ослепительное, изумрудное, испещренное рунами кольцо прыжковой магии разверзло свое жерло в его направлении.
Великий мчался вскипая снова и снова магией пространственного прыжка пока не оказался…
Руины… От них веяло ускользающим теплом разрушения… Крупные рваные, местами оплавленные глыбы, с тонкой художественной резьбой барельефов и орнаментов, грудой покоились среди мелких обломков на безжизненной, пораженной тысячами базальтовых шипов тверди бывшего поселка Илуны. Парящий город Богов обратился в прах, возможно вместе со своими создателями. Лишь башня Иллириэли, защищенная мощными заклятьями Богов Тироля одиноко парила над разрушенной в прах надеждой Изгоев.
— Чари! Девочка моя! — Дрел ворвался в башню. Груди не хватало воздуха, чтоб утихомирить затаенное в следующем миге отчаяние. Но ее пустые комнаты и залы лишь приблизили его наступление.
Зеленой кометой Дрел вгрызся в груды обломков дворца. Мускулистые длани, дрожа от иступленного напряжения, вонзились в глыбы в тщетной попытке разобрать завал и откопать возможно еще живой пусть искалеченное, но живое тело потерявшей сознание возлюбленной. — Чари! Ответь, певунья моя! Ответь хоть словечком! — гигантские глыбы летели прочь с рук не желающего отчаиваться воителя. — Отзовись хоть вздохом, хоть стоном, я… я услышу…
Но тонкое видение не рисовало и мизерной жизненной вибрации под грудами обломков.
— Этого не может быть, не может, не может!!! — лысую голову, изумрудные крылья пластины малахитовых доспехов покрыл толстый слой бело-серой пыли.
