Забрать ее от новоприобретенной семьи… у девочки ведь никогда ее не было, не слишком ли жестоко? Но все же я чувствовал — она предназначена мне судьбой. Я уже струсил раз — повторяют свои ошибки только дураки и мудрецы. Первые — потому что не способны сделать выводов из предыдущих случаев. Вторые — потому что в своей мудрости им хочется хоть разок вернуться в не рассуждающее и простое прошлое. Ни тем, ни другим я себя не считал. Я раз за разом наступал на одни и те же грабли, потому лишь только, что никак не мог понять — получить толстой палкой по лбу — это хорошо или плохо? Это мне, а что думают по этому поводу грабли? Им нравится? А трава, что растет рядом, сорная трава — как она относится к тому, что грабли, которыми ее пропалывают, нанесли вред кому-то еще?
Если эта встреча — указание Судьбы, то на что она указывает? Хватай и беги — уноси ноги, пока есть еще возможность; тебе, дурачине, последний раз дают возможность забрать ее с собой… вот что услышал я в шепоте Судьбы. А если и схватить, если я решу украсть ее, что я скажу моей Хил? Пойдем со мной, дедушка даст тебе конфетку?
Я все ворочался и ворочался, Рэд спал, как убитый, и не слышал ни моих фырканий, ни приглушенных проклятий. Подушка, избитая мной в недовольстве собственной нерешительностью, уронила на пол пару перьев — и застыла в изголовье кулем, слишком неудобным, чтобы класть на него голову.
Демоны дери! Все же я решил взять ее в ученицы. Попытаться.
Забираю Хилли с собой, и плевал я на все бумажки и сомнения. В конце концов, король я или не король?
***
— Учитель, а что мы здесь делаем?
Хороший вопрос. Самое время было его задать — мы с Рэдом лежали на холме, вжавшись в землю, чтобы циркачи, разбившие лагерь на поляне перед нами, не заметили наших силуэтов.
— Мы наблюдаем за ними, ждем, когда они лягут спать.
— А потом?
— Проникнем в лагерь и украдем девчонку.
Рэд тихонько фыркнул:
— Зачем нам девчонка?
— Рэд, когда-то, несколько лет назад, я встретил на дороге одного юношу… Этот юноша был предназначен мне судьбой в ученики. Сейчас похожая ситуация.
Он нахмурился, но спорить не стал.
Я и сам бы поостерегся спорить с собой в таком состоянии. Время раздумий прошло; решение принято, настала пора действовать. Лежать на сырой земле было неприятно, но того требовали все учебники по тактике. Нет, не подхватить насморк, а досконально изучить позицию врага, перед тем, как нападать. Я подумал немного и ткнул пальцем в тот самый приметный фургончик.
— Она скорее всего там, мой юный ученик. Я сейчас устрою небольшой переполох… на другой стороне их лагеря, они выбегут с ним разбираться, а тем временем мы, незаметно подкравшиеся к фургону, либо поймаем ее на выходе, либо вытащим оттуда. Твоя задача…
— Никто ведь не пострадает?
— Разве что мои старые кости, если мы тут еще хоть немного проваляемся… — отмахнулся я, — так вот, твоя задача — схватить ее и держать, это раз. Учти, она царапается, как дикая кошка, и плюется, и наверняка у нее будет кинжал. Но ты справишься. Два — надо будет отнести ее сюда, к нашей тележке. Дождемся только, пока луну скроют облака.
А пресловутые облака, словно в насмешку, уплывали на восток, унося с собой дожди. Я поцокал языком, провожая взглядом самую толстую, кучерявую и самодовольную тучку, все тем же взглядом зацепил ее за краешек и аккуратно повел обратно. Тащить приходилось против ветра, так что я даже немного взмок; Рэд сначала непонимающе пялился на небо вслед за мной, потом заметил тучу и охнул тихонько. Я оттянул наше прикрытие немного дальше, с учетом того, что ветер через несколько минут все равно вступит в свои права, и вытер лоб ладонью.
— Будь у меня высший балл по управлению погодой, мой мальчик, я бы сделал это гораздо быстрее… Пошли, иначе потеряем драгоценное время.
Мы, на манер полуночных призраков, скользнули вниз с холма как раз в тот момент, когда все еще яркая, только еще начавшая убывать луна скрылась за облаком.
Я почувствовал неуместный азарт и возбуждение; будто я военачальник, пробравшийся в лагерь противоположной стороны, с целью добыть некий ценный трофей. 'Намного более ценный для меня, чем для них', - успокоил себя я.
Приблизившись к краю лагеря, я дал Рэду знак остановиться. Осмотрелся еще раз, чтобы быть уверенным, вытянул перед собой руки… Рэд, не понаслышке знакомый с этим жестом, округлил глаза и втянул голову в плечи. И правильно сделал.
Тишину прорезал шипящий звук, и два сгустка огня полетели по направлению к фургону, стоящему в отдалении. Я метил не в сам фургон, там ведь могли быть люди, в том числе и Хилл, если я ошибся с ее местоположением; а на землю и колеса. Несмотря на то, что они были мокрые, огонь занялся тут же — выпущенный в таком количестве, когда влажность не помеха, он с хрустом вгрызся в дерево, и поспешил наверх, раздуваемый свежим ветерком. Целую минуту ничего не происходило: обитатели фургона спали мертвым сном. Да и потом никто не проснулся — а огонь меж тем добирался до холста, укрывающего повозку. 'Он же пропитан маслом… сейчас полыхнет, да так, что в столице увидят…', - подумал я и толкнул Рэда в бок, кивая на фургон с колокольчиками. Он все понял и двинул туда, пригибаясь к земле, что при его росте выглядело смешно. Я же открыл рот и изо всех сил заорал:
— Пожар! Пожар!
Это их проняло. Послышались крики, и из фургонов посыпался народ — кто в нижнем белье, кто почти нагишом; долговязый силуэт Дамиана в ночном колпаке набекрень ругался матом и требовал воды. Я присел на корточки и стал отползать назад, не теряя из виду носящихся по поляне людей. Хилли среди них не было — как я и предполагал. Пусть она забыла свое имя и все, что было до инцидента с сосудом, но интуиция и реакция трущобного ребенка должны были остаться; в таких случаях уличные детки Дор-Надира сначала прячутся в укромном месте, потом оценивают опасность, силы сторон и необходимость своего вмешательства, и уж потом, если надо, вылезают и наносят удар в спину. Рэду я примерно так и объяснил, не посвящая в то, откуда я это все знаю. Просто сказал, что Хил наверняка тихонько вылезет из своего фургончика и спрячется под ним или неподалеку, и будет наблюдать.
Прогалина между двух холмов наполнилась криками и ревом ополоумевшего от ужаса льва — прости, зверюга, я кажется подпалил фургон с твоей клеткой, — редкая рощица справа могла бы скрыть нас от глаз преследователей, но тележка моя там не проедет. Надо было думать раньше; с другой стороны, по дороге мы будем улепетывать куда быстрее. Я напряг зрение: темное пятно, стелящееся у самой земли, это, должно быть, мой ученик. А пятнышко поменьше, скрючившееся под фургоном, это… приятно оказаться правым, для разнообразия.
