– Да они пьяные! Или под наркотой! – с возмущением выкрикнул один из солдат, а соседи зло засмеялись.
– Нет – ты думал, что они начитались романов про любовь и опьянели от счастья?! Само собой – под наркотой – фыркнул капрал, переламывая ружьё – хватит болтовни! Заряжай, готовсь! Пли! Пли!
– Валим, валим отсюда! – трое молодых людей осторожно пробирались боковыми улочками. Они были покрыты кровью и грязью, каждый из них тащил на плече мешок, в который сложил награбленные вещи. В основном это были браслеты, украшения – часть из них парни сорвали с трупов убитых мужчин и женщин, когда толпа врывалась в лавки и грабила всё, что могла найти. Парни были студентами, один – студент медик, другой учился на законника, третий – ещё только собирался учиться в университете. Сегодня был весёлый день – народ носился по улицам, бил стёкла, насиловал, убивал – парни были вместе со всеми. Их переполняла радость – разрушить, сломать, попрыгать на трупах жертв – разве не весело? Какая разница – какой там император будет сидеть на троне! Главное – весело провести время, отвлечься от скучной учёбы. А какая сладкая была молодая женщина, которую они по очереди трахали в разграбленном доме. Разгорячённая толпа смеялась и подзуживала очередного насильника, подсказывая ему особенно забавные действия.
Потом она медленно и упорно ползла в другую комнату, оставляя за собой кровавый след, как будто надеялась найти укрытие от своих мучителей. Один из мародёров добил её, выстрелив в затылок.
Это была лавка торговца украшениями, и хотя самое ценное уже расхватали, студенты тоже кое-чем поживились. Будет что подарить подружкам…
– Тихо! – парни остановились и прислушались – там кто-то бежит! Скорее, скорее, парни, валим отсюда!
Это был неудачный день для студентов.
Вернулся муж изнасилованной ими женщины, и он был отличным охотником и следопытом. Собака, которую он воспитал для охоты на оленей, а также для охраны лавки и каравана, легко взяла след мародёров. И увы – среди тех, кто грабил лавку она почему-то выбрала след одного – высокого парня, идущего впереди троицы.
Впрочем – ларчик просто открывался – он был обут в кожаные ботинки, сильно пахнущие свежей, только что обработанной обувной кожей. Обувщик имел особенность пропитывать их своим раствором, секрет которого передавался от отца к сыну. Он придавал обуви водонепроницаемые свойства, но был невероятно вонючим. Парни иногда в насмешку над своим приятелем говорили, что он воняет, как передвижная яма с дерьмом. Теперь этот запах их погубил.
Первое, что сделал бледный, и страшный, как смерть муж убитой женщины – спустил с поводка волкодава – это была собака семидесяти килограмм весом, с лоснящейся холкой и белыми, как сахарными, зубами.
Волкодав сходу запрыгнул на спину бегущему парню, сбил его с ног и стал рвать тому затылок, буквально оскальпировав за считанные секунды.
Один из оставшихся в живых парней, в ужасе упал на колени, умоляя о пощаде. Преследователь сходу полоснул его по горлу, располосовав его от уха до уха так, что казалось – парень улыбается страшной кровавой улыбкой.
Второй попытался убежать, но почувствовал, как в спину что-то сильно ударило. Он покачнулся, хотел бежать дальше, но ноги не слушались, стали ватными, в ушах зашумело и мародёр упал навзничь, так и не узнав, отчего умер. В его спине торчала рукоять короткого засапожного ножа, который служил купцу и для того, чтобы нарезать хлеб, и для того, чтобы отбиться от врага в ближнем бою.
Всё было закончено в считанные секунды.
Мужчина опустошённо посмотрел на трупы мародёров, сел на камень возле дороги и опустив руки на колени, замер, напоминая камень, на котором сидел. Пёс оторвался от трупа, который яростно продолжал терзать, таская то за руку, до за одежду по грязной, усыпанной осколками стёкол, мостовой, и подошёл к хозяину, дыша горячим воздухом в его лицо. От пса пахло собачьим потом и человеческой кровью.
Мужчина посмотрел в глаза собаки, потом сказал мёртвым голосом:
– А её всё равно не вернёшь…она просилась со мной, а я – оставайся, я же ненадолго, ты беременна, вдруг что случится? – из глаз купца потекли слёзы. Пёс лизнул хозяина горячим языком в левый глаз, мужчина обнял пса за шею:
– Как мы жить-то теперь будет, Акар?! Без неё, как? – он завыл, как зверь, и пёс тявкнул, подхватил за хозяином заунывную песнь смерти, и они выли уже в два голоса, как два одиноких зверя, потерявшие свою самку.
– Это вы виноваты! Вы! – Хеарт взволнованно мерял шагами своё большой кабинет, яростно глядя на двух неприметных мужчин в тёмной, незапоминающейся одежде – вы настояли, чтобы я организовал восстание, вы настояли, чтобы мои люди напали на этого самого Андрея! И это вы расписали, что всё будет замечательно – главное, чтобы мы уничтожили оружейный завод! Вы обещали нам поддержку! И где она? Где эта поддержка?
– Вероятно, ты нас не понял! – бесстрастно парировал один из мужчин – мы обещали тебе поддержку, если ты уничтожишь завод. Вспомнил? И что мы видим? Твои бездарные вояки уничтожены, ваше восстание захлебнулось в крови. Ты идиот. И мы не будем поддерживать тебя. Плата была одна – уничтожишь завод – мы тебя поддержим. Ты не уничтожил завод. Тогда заткни свою пасть и не дыши в нашу сторону. Мы уходим.
– Твари! Вы подговорили меня, а теперь оставляете на произвол судьбы?! Охрана – убейте их!
Тренькнул арбалет, другой, но болты отскочили от незнакомцев, как от каменной скалы. Один из мужчин сделал шаг, поднял Хеарта, как ребёнка и метнул в стражников, покатившихся по полу. Второй незнакомец сделал два шага по направлению к поверженному вельможе, но первый остановил его:
– Не надо. Он и так обречён. Скоро до него доберётся Андрей. Кстати – почему мы вынуждены действовать через таких идиотов? Не пора ли вмешаться самим? Что за глупости с этим невмешательством? Этот договор устарел, как отмершая чешуя!
– Договор – есть договор. Прямое вмешательство может не быть одобрено остальными. Впрочем – если рассказать об опасности, об оружейном заводе, о новейшем смертоносном оружии – возможно, что они изменят своё мнение. Нужно собирать Сбор. Уходим. Здесь нам делать нечего.
Мужчины спокойно открыли дверь и вышли в длинный коридор поместья бывшего военачальника. На улице спускался вечер, но стены поместья были ярко освещены факелами – там шёл бой. К воротам подтаскивали пушки, и скоро история с восстанием должна была завершиться.
Пришельцы тихо прошли за угол дома, отыскивая укромный, тёмный угол. Такого не нашли, и выругавшись, они мгновенно превратились в две вороны, вспорхнувшие ввысь и ушедшие в сторону леса. Наёмники Хеарта ошеломлённо перекрестились, и один из них озабоченно сказал:
