— Когда Бейлон Грейджой восстал в первый раз, я разбил железнорожденных на море, где они свирепее всего. А на суше, застигнутые врасплох… да. Я одержал победу над одичалыми и их Королем-За-Стеной. Если я смогу разбить еще и железнорожденных, север будет знать, что у него снова есть король.
А у меня будет тысяча одичалых, подумал Джон, и никакой возможности прокормить хотя бы половину из них.
"Робкая дева" двигалась в тумане, как слепец, прокладывающий путь через незнакомый зал.
Септа Лемора молилась. Ее голос казался слабым и приглушенным в окружающей их мгле. Гриф расхаживал по палубе, его кольчуга тихо позвякивала под плащом из волчьей шкуры. Время от времени он дотрагивался до меча, как будто желая убедиться, что оружие все еще при нем. Ролли Дакфилд орудовал шестом у правого борта, Яндри — у левого. Исилла стояла у румпеля.
— Мне здесь не нравится, — пробормотал Халдон Полумейстер.
— Испугался легкого тумана? — ехидно спросил Тирион.
Хотя на самом деле туман был весьма сильным. На носу "Робкой девы" стоял Юный Гриф с еще одним шестом, готовый оттолкнуться в случае появления какой-либо угрозы из серой пелены. На носу и корме горели фонари, но из-за густого тумана карлик с середины лодки мог видеть только пятна света впереди и позади него. Ему самому поручили следить за жаровней и не давать огню угаснуть.
— Это не простой туман, Хугор Хилл, — настаивала Исилла. — Он пахнет магией, и ты бы тоже это понял, будь у тебя нос. Многие путешественники пропали в этих местах: лодки, пиратские корабли и даже большие речные галеры. Они скитались в тумане в тщетных попытках найти солнце, пока безумие не овладевало ими или же голод не уносил их жизни. Неприкаянные души витают здесь в воздухе и страдают под водой.
— А вот и одна из них, — сказал Тирион.
По правому борту из темных глубин вытянулась рука — такая огромная, что могла бы сокрушить лодку. Только кончики двух пальцев виднелись над поверхностью реки, но когда "Робкая дева" замедлила ход, Тириону удалось рассмотреть под водой ладонь и бледное лицо, глядящее вверх. И хотя карлик произнес эти слова легкомысленным тоном, его охватило беспокойство. Нехорошее место, наполненное отчаянием и смертью. Исилла права. Это необычный туман. Что-то нечистое росло в воде и разлагалось в воздухе. Неудивительно, что каменные люди сходят с ума.
— Тебе не стоит насмехаться над ними, — предостерегла его Исилла. — Шепчущие мертвецы ненавидят тепло и жизнь. И они всегда в поиске новых пропащих душ, чтобы пополнить ими свои ряды.
— Сомневаюсь, что у них найдется саван моего размера, — Тирион помешал кочергой угли.
— Голод в каменных людях гораздо сильнее ненависти, — голос Халдона Полумейстера приглушал желтый шарф, обмотанный вокруг лица и прикрывавший рот и нос, — ни один человек в здравом уме не стал бы есть то, что растет в таком тумане. Трижды в год триархи Волантиса посылают вверх по реке галеи с провизией. Но эти корабли милосердия часто опаздывают, а иногда привозят больше ртов, чем еды.
— В этой реке должна быть рыба, — сказал Юный Гриф.
— Я бы не стала есть рыбу, выловленную в этой воде, — отозвалась Исилла. — Точно не стала бы.
— Нам не стоит даже вдыхать этот туман, — сказал Халдон, — нас окружает Проклятье Гарина.
Единственный способ не вдыхать его — не дышать совсем.
— Проклятье Гарина — это всего лишь серая хворь, — сообщил Тирион.
Болезнь в основном поражала детей, особенно в местах с влажным и холодным климатом. Зараженная плоть становилась жесткой, отвердевшей и ломкой, однако карлик читал, что серую хворь можно остановить соком лайма, горчичными припарками и обжигающе-горячими ваннами (как утверждали мейстеры), или же молитвами, жертвоприношениями и постом (как уверяли септоны). Затем болезнь проходила, оставляя своих юных жертв изуродованными, но живыми. И мейстеры, и септоны сходились во мнении, что дети, перенесшие серую хворь, не заболеют уже ни более редкой смертельной формой этого недуга, ни его молниеносной родственницей — серой чумой.
— Говорят, что причина болезни — сырость, — добавил он. — Заразные испарения в воздухе. А вовсе не проклятия.
— Завоеватели тоже не верили в это, Хугор Хилл, — сказала Исилла. — Люди Волантиса и Валирии посадили Гарина в золотую клетку и насмехались над ним, когда он взывал к Матери, моля ее истребить их. Но в ту же ночь воды восстали и сомкнулись над ними, и с тех пор эти души не находят покоя. Они все еще где-то там, под водой, те, кто когда-то были повелителями огня. Их холодное дыхание поднимается из мрака, вызывая эти туманы, а плоть обратилась в камень, подобный их сердцам.
Обрубок носа карлика отчаянно зудел. Он почесал его. Старуха, возможно, права. Место нехорошее. У меня такое чувство, что я снова в уборной, наблюдаю, как умирает мой отец. Тирион бы тоже сошел с ума, доведись ему провести свою жизнь в сером тумане, пока плоть и кости превращаются в камень.
Юный Гриф, казалось, не разделял его опасений:
— Пусть только попробуют тронуть нас, мы им живо покажем, из чего мы сделаны.
— Мы созданы из крови и костей, по образу Отца и Матери, — ответила ему септа Лемора. — Не нужно тщеславной похвальбы, заклинаю вас. Гордыня — тяжкий грех. Каменные люди тоже были надменными, но Скрытый Господин оказался надменнее их всех.
Жар тлеющих углей обдал лицо Тириона.
— А тут и правда есть Скрытый Господин? Или его просто выдумали?
— Скрытый Господин правит этими туманами со времен Гарина, — ответил Яндри. — Некоторые говорят, что он и есть Гарин, восставший из своей подводной могилы.
— Мертвые не восстают, — заявил Халдон Полумейстер, — и ни один человек не живет тысячу лет. Да, Скрытый Господин существует. Точнее, их было множество. Когда один умирает, другой занимает его место. Нынешний Господин — пират с островов Василиска, который посчитал, что на Ройне найдет добычу побогаче, чем в Южном море.
— Ага, я тоже слыхал об этом, — сказал Утка, — но другая байка мне нравится больше. Говорят, он не такой, как остальные каменные люди, что он был статуей до тех пор, пока из тумана не вышла серая женщина и не поцеловала его своими устами, холодными, как лед.
— Хватит, — сказал Гриф. — Помолчите, вы все.
У септы Леморы перехватило дыхание.
— Что это было?
— Где? — Тирион не видел ничего, кроме тумана.
— Там что — то двигалось. Я видела, как расходятся волны.
— Черепаха, — с готовностью сообщил Юный Гриф. — Большой костолом, только и всего. — Он выставил вперед шест и оттолкнул лодку от возвышающегося над водой зеленого обелиска.
