Дремавший Стэндерсон проснулся и приоткрыл заспанные глаза.
– Мы приехали?
– Прости, Стэн, – сказал Антон, – мы возле одной из тех школ, где нельзя найти проклятую администрацию.
– Ищи флагшток, – пробормотал Стэндерсон и привалился к окну с пассажирской стороны.
Остальные трое подались вперед и, как по команде, махнули руками вверх и влево: звездно-полосатый флаг трепетал на ветру.
Через десять минут они оказались на сцене, представ перед сотнями пустых кресел. Стэндерсон посвежел и вроде бы ничуть не страдал от расстройства желудка, Имоджен нервно расхаживала, а Дарси пыталась совладать с приступами тошноты. Поездка в седане давала о себе знать.
– Средняя школа! – протянула Имоджен. – Не думала, что когда-нибудь снова попаду в подобное заведение!
– Да уж, – Стэндерсон вдохнул полной грудью. – Запах личных шкафчиков и феромонов, простодушное самолюбование самодельных плакатов. Наши издатели отлично придумали, заставив нас посетить школы, чтобы напомнить, каков на самом деле подростковый мир.
– Я пока ничего не забыла, – заметила Дарси, хотя Стэндерсон был прав насчет запахов. На нее нахлынули воспоминания о старших классах, словно она была на выпускном вечере еще вчера, а не четыре месяца назад. С каждой секундой ее облегчение от того, что ей не надо подниматься на сцену, удваивалось.
– А может, мы до сих не покинули школу? – спросила Имоджен. – Вдруг мы все время провели здесь, и взрослая жизнь – просто иллюзия?
– Гениально! – воскликнул Стэндерсон. – Ты оставишь свою идею для трилогии или выложишь в «Твиттер»?
– С меня хватит, умолкаю, – фыркнула Имоджен.
Дарси все еще обдумывала вопрос, связанный с парадоксами времени, когда снова появился школьный библиотекарь, покинувший их, чтобы заглянуть в администрацию. Высокий рыжеволосый мужчина четко выговаривал согласные, и Дарси принялась гадать, а не вырос ли он в испаноговорящем окружении?
– Учащихся вот-вот созовут, – заявил он. – Сейчас у них идет тестирование, поэтому сюда, к сожалению, доберется приблизительно двести детей из девятых и десятых классов.
Из Имоджен вырвался смешок.
– Всего-то пара сотен?
– Я позабочусь, чтобы они сели в первых рядах, – сказал библиотекарь, повернувшись к Дарси. – Рекламщики лишь прошлой ночью прислали мне имейл о вашем приезде. Вы тоже романистка?
Дарси покраснела.
– Да, но моя книга еще не напечатана.
– А сколько вам лет?
– Восемнадцать, – выдавила она.
– Великолепно. Я не могу передать словами, с какой радостью услышат вашу историю мои ребята, которые интересуются креативным письмом.[91]
Дарси моргнула.
– Подождите, что? Я не…
– Я тоже в этом уверен, – вмешался Стэндерсон. – Дарси – источник вдохновения для всех нас.
– Я вообще не рассчитывала, что… – начала Дарси, но тут с треском ожили школьные громкоговорители, и по коридорам разнесся призыв, приглашавший учеников из английских классов пройти в актовый зал. Когда объявление закончилось, библиотекарь исчез, а рядом с Дарси возник подросток в футболке дэт-металлиста.[92] Паренек прикрепил к ее худи миниатюрный нагрудный микрофон.
– Значит, вы написали книгу? – спросил он, не отрываясь от дела. – Очень круто.
– Спасибо, – Дарси покосилась на вход в актовый зал, где уже появились первые ученики. Ее снова бросило в холодный пот, словно она и не вылезала из седана Антона.
Так или иначе, но у нее не было выбора, как и у подростков, которые постепенно заполняли помещение. Они могли глазеть на подмостки, а Дарси – выступать вместе со своими коллегами по перу. Имоджен была права… Дарси застряла в старших классах. Вечно ей быть в средней школе.
Мгновенье спустя троих писателей вывели на сцену, где их поджидали три пластиковых оранжевых кресла и кафедра.
Имоджен прикрыла свой нагрудный микрофон ладонью.
– Везучая ты, Дарси. По крайней мере, ты наверняка не успела переволноваться.
– Думаю, я сейчас это наверстываю, – прошептала та в ответ. Через дверь протискивались все новые ученики, и в актовом зале стало шумно.
Болтовня подростков так и витала в воздухе. Казалось, что их гомон представляет собой опасную первичную энергию, не имеющую направления. Но Стэндерсону действительно повезло: ватага его явных фанатов уже заняла первый ряд. Они без конца фотографировали своего кумира на мобильные камеры и визжали от восторга каждый раз, когда он смотрел на них.
После того, как прозвенел звонок и толпа притихла, Дарси почувствовала, что ее душа, похоже, отделилась от тела. Она словно наблюдала за окружающими с расстояния в тысячи миль. Библиотекарь представил авторов, раздались аплодисменты и Стэндерсон начал выступать. Он не стал ничего рассказывать о своей книге, а завел речь о тех, кто вдохновил его на творчество – Ф. Скотт Фитцджеральд, Джейн Остин, библиотекарь из его городка, и, наконец, привлекательная начитанная девочка, которую ему хотелось впечатлить в девятом классе. Он был непринужденным, обаятельным и знал, когда раздастся взрыв смеха, а когда – аплодисменты.
В конце его выступления по залу прокатилась искренняя овация.
Следующей поднялась Имоджен. Сначала ее голос еле заметно дрожал и ладони сжимались в кулаки, но когда она начала говорить об обсессивно-компульсивных расстройствах, изученных во время работы над «Пироманткой», аудитория моментально затаила дыхание. А Имоджен продолжала свой рассказ, перемежая его захватывающими подробностями о людях, которые проявляют маниакальную запасливость и чистоплотность. Потом Имоджен вошла во вкус и упомянула о женщине, которая перед сном проверяла замки на входной двери двадцать один раз. Руки Имоджен наконец-то ожили, и вскоре перед присутствующими полностью раскрылась страстность ее натуры. Дарси обнаружила, что заворожена тем, насколько прекрасна ее подруга.
А затем, слишком быстро и внезапно, выступление Имоджен закончилось.
Теперь настал черед Дарси.
Она не встала, как сделали другие, просто сидела в оранжевом кресле, подложив руки под бедра. Нагрудный микрофончик передавал ее голос в аудиосистему актового зала, делая его гулким и объемным, как если бы она печатала свою речь молотками.
– Привет, я Дарси Патель. В отличие от этих ребят, я не написала романы. Я написала только один роман. Не романы.
Мгновенье она сидела в глубокой, ничем не нарушаемой тишине, изумляясь тому, что ее шутка, похоже, не сработала. Однако надо было продолжать и говорить дальше. Обладателям сотен смотрящих на нее глаз вряд ли понравится ее молчание.
