— Это что, по-вашему, выглядело как сознательный акт, к которому я долго и тщательно готовился? Я себя не контролировал.
Возможно. А, может, и нет. Трудовые будни юного некроманта — что сестры, что кошки…
— Допустим. Но вы же умеете и обратное. Почему вы их не упокоили?
Иамен посмотрел на меня без выражения.
— Поднятых мною тогда… до последнего приступа, которому вы были свидетелем… их упокоить обратно нельзя.
— А я и вправду там был?
Он слабо улыбнулся.
— Вам лучше знать. Вы же меня притащили тогда на кладбище. Я потом долго гадал: что за странный дядька? Вас никто не видел, кроме врача, да и тот сомневался… Кстати, забыл вас поблагодарить — похоже, вы меня излечили. Падучая с тех пор не возвращалась.
Вот так. Я понял, что лучше мне в эту историю не углубляться, а то последние болты в черепушке развинтятся.
Я поднялся с окаменевших корней, угрюмо оглядел основательно просоленные штаны. Когда оно засохнет — а засохнет очень скоро — то-то будет мне радости.
— Встать можете?
— Встану. Только сначала идите сюда.
Он шарил рукой в Источнике, внимательно во что-то вглядываясь.
— Что вы там ищете? Воды нам все равно набрать не во что.
— Не нужна нам вода… Нам нужно… Да подойдите же, я не могу за вами гоняться.
Я подошел.
— Станьте на колени рядом со мной.
— Что еще сделать? Земной поклон отвесить?
— Не огрызайтесь, пожалуйста. Я хочу вам кое-что показать.
Я опустился рядом с ним на колени. Некромант держал что-то на раскрытой ладони. Ах да, я и забыл совсем…
На ладони Иамена лежал глаз. Некогда бывшей темно-серой радужка выцвела, будто ее основательно отполоскала вода Источника. В остальном глаз как глаз. Со зрительным нервом, или что у него там торчало сзади.
— Ближе.
— Зачем?..
И тут некромант ухватил меня за подбородок жесткими пальцами и придвинул к себе. Я попытался вырваться — но не тут-то было. Иамен поднес руку к моему лицу… левую глазницу пронзила острая боль.
Пока я орал и дергался, пытаясь выцарапать то, что он запихнул мне в череп, Иамен моего подбородка не выпускал. Сказал только:
— Он должен был хорошо сохраниться. Почти физиологический раствор, без бактерий… Сделаете пластику левого века, будет как новенький. Вы можете видеть?
Я злобно уставился на него. Обоими глазами.
— Я и до этого видел неплохо. Какого Фенрира?..
— Откройте левый глаз пошире. Посмотрите на меня.
Снимете повязку, К-72563. Посмотрите на меня.
Под тонкой пленкой человеческой плоти, почти напрочь уже сожранной, возилась белая жирная гнусь. Спеша и давясь, личинка выжирала то, что осталось. Я подавился криком — однако этим дело не кончилось. Мой левый глаз, омытый водами Источника Знания, беспощадно срывал покров за покровом. То, что пожирала личинка, лишь на поверхности было человеком. Чуть глубже я видел жесткую щетину паука, восемь длинных лап — и понял, откуда у некроманта такая ловкость с катаной. Восемью оно, конечно, сподручней… В чреве ли паука возилась личинка, личинку ли жрал паук — мерзость эта больше всего напоминала рентгеновский снимок жертвы осы-наездника. Жизнь насекомых. К горлу подкатила тошнота. Я снова дернулся. Некромант не пускал.
Он держал меня всего на секунду дольше, чем следовало бы. И за эту секунду, кратким промельком, левый глаз мой увидел и иное. Между вцепившихся друг в друга монстров, в темной этой и гнусной яме (В яму меня швырять бесполезно, Ингве. Я сам себе самая темная яма), стоял знакомый мне пацан. Стоял спокойно, будто и не возились вокруг кошмарные чудища. Будто с него — того самого, который, и замерзая, не желал напялить на себя грязный чужой пиджак — будто с него с легкостью слезла бы паучья щетина, будто личинку он мог раздавить одним движением башмака…
Тут мой подбородок наконец-то высвободился из тисков, и я рухнул на спину. Ободрал локти о камни в стремлении отползти подальше.
— Ну что? Убедились?
Некромант смотрел на меня внимательно и даже с некоторым сочувствием.
— Зачем… Зачем вы мне эту дрянь показали?
— Затем, Ингве, что мне не нужна ваша жалость. Мне нужно, чтобы вы исполнили данное мне обещание.
— Какое обещание?!
Он протянул руку за спину, вытянул из ножен катану и швырнул на гальку рядом со мной. Лезвие было целиком ржавым. Лишь на самом острии посверкивала одинокая серебряная точка.
Я поднялся и носком ботинка пихнул катану обратно к нему.
— Не понадобится. Мы уже почти дошли.
Некромант ничего не ответил.
Знал ли сам Иамен про запертого в нем пацана?
Знал?
Не знал?
Я пообещал себе, что, когда доберусь наконец до нормального зеркала и смогу побриться — левый глаз закрою не просто повязкой, а заслонкой. Из трехдюймовой толщины свинца.
Нам повезло — или так показалось вначале. Цепь красных гор разрезало ущелье, ровное, будто гряду распороли надвое мечом. Я обрадовался — карабкаться по склонам мне было не по силам даже теперь, когда Иамен вышагивал самостоятельно. Хотя спотыкался он не меньше и пару раз его вывернуло уже привычной дрянью, я не мог заставить себя не то что тащить некроманта — просто протянуть ему руку. Он поднимался сам. Поднимался, вытирал рот ладонью, шел дальше. В чем-чем, а в упорстве ему отказать было нельзя.
Иамен молчал всю дорогу, не считая редких приступов кашля, от которого у него на губах показывалась кровь. И лишь когда мы вступили в холодную, цвета спекшейся крови тень ущелья, он негромко сказал:
— Ну здравствуй опять, мой Ронсенваль.
Обращался некромант явно не ко мне, и все же я мрачно вякнул:
— С каких это пор вы записались в роланды?
Он улыбнулся.
— Не в роланды. В ганелоны.
Я, традиционно, не понял, о чем он.
В конце ушелья виден был свет. Вертикальный, знакомо-рыжий, перечеркнутый надвое синим столбом дыма. До выхода из горы оставалось совсем немного. Может быть, около километра. А там…
Что «там», я придумать не успел, потому что сзади раздался какой-то лязг. Я крутанулся на месте. Иамен стоял, напружинившись, сжимая в руке катану. Я огляделся. Никого в ущелье, кроме нас, не было. Что за?…
— Эй, вы что задумали?
— Заткнитесь, Ингве, и идите вперед.
— Уберите меч.
Иамен бледно усмехнулся.
— Если бы я хотел ударить вас в спину, давно бы это проделал. Идите. Я за вами.
Я пожал плечами и развернулся. Фенрир его знает, что там у него творится в башке — я устал гадать. Я сделал пару шагов вперед, и тут с края обрыва у меня над головой полетел камень. А за ним еще один. И еще. Я отпрыгнул, прячась под защиту козырька скалы на другой стороне ущелья. По горам прокатилось эхо, больше всего напоминавшее боевой клич многотысячной армии. Загремели мечи о щиты. Сквозь гвалт прорезался звук трубящего рога.
