— Что происходит?
— Бегите, Ингве, — крикнул мне некромант. — Они вас пропустят.
— Да кто они?
И тут я увидел. Бледно, бледно, едва заметно даже всезрячему левому глазу, сквозь тысячи лет или сотни слоев иных реальностей, они спешили на бой. Их были сотни. Если не десятки сотен. Высокие воины в странных доспехах, не принадлежавших ни одной из человеческих армий. Пешие. И всадники. С мечами и копьями. С дырами изломавших доспехи ран. С оскалами неживых лиц. С клинками, застрявшими между ребер. С выклеванными вороньем глазами. Мертвые лошади и мертвые всадники. Впереди, на высоком вороном жеребце, скакал молодой полководец. На груди его, на поблескивающей золотом цепочке, висел окованный серебром рог. Кровь запеклась на обоих висках всадника — как будто и вправду лопнули от напряжения вены, когда он в последний раз трубил в свой олифант.
— Что это за херня, Иамен? Что им нужно?
Некромант мотнул головой.
— Да бегите же вы, идиот. Они не причинят вам вреда. Скажите Оззи…
Я встал из-под скального козырька и положил ладонь на рукоять Трифинга.
— Вот сами ему и скажете.
И шагнул к Иамену, намереваясь встать рядом с ним — однако некромант лишь невесело рассмеялся.
— Ничего вы им не сделаете. Я вообще не понимаю, как вы их видите — они же просто-напросто моя память. Или, вернее, даже не моя. Хороший я дал вам глаз…
— Не ваш глаз, не вы и дали. Чего им надо?
— Им надо меня.
Призрак, ехавший впереди, остановился шагах в десяти. Жеребец его нервно переступал с ноги на ногу. Да, совсем юный воин, с едва пробившейся острой бородкой. Пустые глазницы уставились на нас.
— Ты обещал, побратим, — пошелестело в ущелье, — ты пообещал прийти на помощь, если я трижды протрублю в свой рог. Выполни свое обещание.
Я обернулся к Иамену. Некромант выглядел удивленным.
— Что?
— Не понимаю, что он несет.
— Ой ли?
Мои слова заглушил пронзительный сигнал рога. В ущелье прокатилось эхо.
Иамен от неожиданности выронил катану, зажал уши и, согнувшись, прошипел:
— Не были они никакими побратимами. Были родными братьями. Ингве, это опять ваш бред полез?
Я недоуменно нахмурился — и тут меня осенило. Драупнир. «Сказание об Ингви Лорде и Мече-Демоне». Ингви. Агни. Братец Агни…
Пустые глазницы смотрели не на некроманта. Смотрели они на меня.
— Fuck!
— Это я уже слышал.
Несмотря на всю серьезность ситуации, некромант, похоже, нашел наконец-то повод повеселиться.
— Ну давайте, поспешите ему на помощь, вы же, кажется, обещали.
— А вы что ему обещали?
— А это вам знать не обязательно. Однако, похоже, мы основательно вляпались. Придется исполнить его просьбу.
— Вы спятили? У нас нет времени. Да что они могут нам сделать, это же просто призраки…
Тут снова заревел рог. Стены ущелья подернулись нехорошей серой дымкой. Мертвые лица всадников проступили четче… Молодой военначальник поднес рог к губам в третий раз, когда Иамен оттолкнул меня и заорал:
— Не надо, вы нас убедили. Мы вам поможем.
Юноша с рогом обернулся к своим и что-то прокричал. Двое призраков подвели к нам коней.
— Поспешим же на битву, брат, — обратился ко мне предводитель.
— Да какой я тебе брат…
Некромант пихнул меня в ребра рукоятью катаны, и я заткнулся.
— Не надо коней. Мы обойдем их с тыла.
Юноша некоторое время размышлял, а потом коротко кивнул. Копыта снова загремели по ущелью.
— Ловко вы их обманули, — сказал я, когда всадники скрылись в серой мгле.
Иамен смотрел на меня. Наконец разлепил губы и сказал:
— Я, Ингве, своих обещаний не нарушаю. А вы можете идти.
Развернулся, закинул катану в ножны и пошел к отвесной стене ущелья. Подпрыгнул. Вцепился руками в нависающий камень. Подтянулся. И начал карабкаться наверх.
Я пробормотал: «Кретин ты, князь, и гонор у тебя кретинский». И полез за некромантом.
Пока мы карабкались, я коротко пересказал Иамену байку своего соседа по камере. Некромант никак не откомментировал — впрочем, ему не хватало на это дыхания. Он еще и мне помогал, потому что ползти вверх по отвесной скале, волоча за собой тяжеленный Тирфинг, оказалось развлечением не из легких. Когда мы все-таки перевалились за край, я вознес хвалу Имиру. Хвала, впрочем, была преждевременной.
Ближе к горловине ущелья, по обе стороны пропасти, суетился большой отряд. Воины в кольчужных рубахах деловито катали камни и швыряли их вниз, откуда уже доносились вопли и шум схватки. Выцеливали кого-то лучники.
— Что будем делать? — пропыхтел я. — Заходить в тыл? Они нас в капусту нашинкуют.
— Не нас. Вас.
— Что?
— Отвлеките их внимание.
— Слушайте, — нахмурившись, я развернулся к Иамену. — Я, может, и приложил руку к этому балагану, но и у вас совесть должна быть нечиста — даром вы, что ли, поминали Ганелона-предателя? Не буду я один отдуваться.
— Вас никто и не просит, — терпеливо ответил некромант. — Мне просто надо собраться с силами. И еще надо, чтобы они не смотрели сюда.
Он взял меня за плечо и ткнул пальцем в чернокожего верзилу в красном плаще — должно быть, командира засадного отряда. Тот орал что-то во всю глотку, отдавая распоряжения лучникам.
— Вызовите его на поединок.
— И с какой радости он согласится?
— Потому что так принято.
— Кем принято?..
Но Иамен уже вытолкнул меня из-за камня.
Я шагал по краю ущелья и думал, что вот, сбылись мои детские мечты. Вот я и угодил в седую героическую древность. Что-то мало мне это доставило радости… Внизу погибал отряд юного полководца. Вверху, увидев меня, закричали.
Я поднял голову и проорал:
— Эй, кто тут главный? Я, Ингве сын Драупнира, князь Свартальфхейма, вызываю тебя на бой!
Сколько раз я повторял эту фразу на берегах подземного озера! Сколько раз отвечало мне одно эхо, и в руке моей был не меч — так, заготовка. Я потянулся к рукояти Тирфинга и услышал:
— Я, король Марсилий, владыка свободного города Сарагосса, принимаю твой вызов.
Какая еще, к Фенриру, Сарагосса?
Он был высок, намного выше меня — и тощ, как скелет. Впрочем, он и был скелетом, лишь кое-где обтянутым темной кожей. За плечами воина пыльной тряпкой висел красный плащ. Кольчужная рубаха болталась на костяных ребрах, торчала спутанная черная борода. В руке ответившего мне тускло блестел иззубренный ятаган. Его солдаты расступились, давая дорогу военачальнику и оставляя нам место для поединка. Я сжал в ладони рукоять меча — и тут над ущельем пронесся низкий вой. Я обернулся.
