По дороге мы встретили Халласа с Делером. Эта неразлучная парочка тоже вышагивала в сторону конюшни, оживленно споря. Как говорят, горбатого могила исправит. На удивление, оба были живы и здоровы, видать, побоища между ними так и не произошло. Дикие присоединились к нам, и весь остальной путь мы прошли вместе.
— Ты мне лучше скажи, куда ты ночью ходил? — обиженно ворчал Делер.
— К родственникам, в город, — невозмутимо ответил Халлас.
— Угу, как же, — хмыкнул карлик. — Нужен ты им в два часа ночи. Так они тебя и ждут. Небось опять по бабам?
— А если и по бабам! — взбеленился Халлас. — Тебе-то какое дело?
— И мешок притащил какой-то, — продолжал ворчать Делер.
Действительно, за спиной гнома болтался холщовый мешок. Такие носят рудокопы и добытчики драгоценных камней в Стальных шахтах.
— Ну и что? — Халлас принялся раскуривать трубку, и Делер презрительно сморщил нос.
— Чего в мешке-то тащишь? — с любопытством спросил карлик.
— Я же не спрашиваю, что у тебя в бочонке. — Гном всеми силами стремился сменить тему разговора.
— А чего тут спрашивать? — немного удивленно спросил Делер и потряс объемистым бочонком, который, кряхтя, нес обеими руками. Бочонок, надо сказать, был размером в половину карлика, и в нем что-то жизнерадостно булькнуло. — Вино в нем.
— Это где же ты надыбать такую ценность успел? — хмыкнул Халлас, выпуская табачные колечки дыма.
— Кли-кли подсобил, — радостно улыбнулся карлик. — Из сталконовских погребов.
— И чего будешь с ним делать?
— Пить! Мотыжная твоя голова! — рявкнул карлик. — Чего еще с вином делают? Повешу на лошадку и потихоньку буду опустошать.
Последнюю фразу Делер произнес с мечтательным выражением на лице.
— Смотри, допрыгаешься! Узнает Дядька… — буркнул гном.
Мы подошли к конюшне. Первое, что бросилось в глаза, — это оседланные лошади и вооруженные люди. Тут уже были все знакомые мне Дикие, вот только теперь неопытному взгляду будет трудно определить, что это Дикие Сердца, а не обычные солдаты из пограничного гарнизона.
Знаменитые нашивки в виде зубастых сердечек были безжалостно содраны с потертых кожаных курток. Да и рукоять огромного меча Фонарщика, как я заметил, оказалась обернута полосой черной ткани, скрывающей под собой золотой дубовый листок мастера. Еще одна предосторожность или способ как можно меньше привлекать к себе посторонние взгляды. Любимую игрушку — биденхандер — Мумр каким-то чудом прикрепил рядом с седельными сумками и, видно, до смерти перепугал несчастную пегую лошадку оружием.
— Гаррет, пора, — напомнил шут.
Значит, прощальных речей и напутствий со стороны короля и Арцивуса ожидать не приходится. Они даже не пришли. Действительно, больно им надо провожать смертников, да и дел после ночного нападения, должно быть, выше крыши. Когда уж тут вспомнить о маленьком отряде!
Я подошел к Пчелке, приветственно похлопал ее по шее, в ответ услышал довольное фырканье и взобрался в седло.
— Моя школа! — довольно улыбнулся гоблин, обращаясь ко всем присутствующим в надежде получить одобрение.
Но все были слишком заняты, чтобы обращать внимание на надоедливого шута. Лишь Угорь бросил на нас насмешливый взгляд и проверил, легко ли выходят из ножен «брат» и «сестра». Кли-кли нисколько не огорчился таким явным игнорированием своей персоны и, задрав голову кверху, сказал:
— А вон и последние твои спутники. — Шут указал на эльфов рядом с Миралиссой. — Элл из дома Черной розы и Эграсса из дома Черной луны.
Я окинул эльфов заинтересованным взглядом. Элл, с густой пепельно-серой шевелюрой и челкой, почти закрывающий янтарные глаза, как раз надевал на голову шлем, полностью скрывающий его лицо. У него был несколько широкий нос и тяжелая нижняя челюсть.
Эграсса, эльф с серебристым ободком на голове, как видно являющимся каким-то отличительным знаком, негромко разговаривал с Миралиссой. Я внимательно рассмотрел породистое скуластое лицо, раскосые глаза и крепко сбитую фигуру настоящего воина.
— Они с ней родственники? — спросил я у Кли-кли, наклонившись как можно ниже.
— М-да, двоюродный братец, кажется. Но что родственник и что из королевского рода — это факт! Да ты и сам по этому дурацкому «сса» в имени видишь. Ну, я пойду с карликом и гномом попрощаюсь, — пробормотал гоблин и исчез.
Миралисса, почувствовав мой взгляд, обернулась. Мимолетная улыбка узнавания и легкий кивок. Ее собеседник тоже приветственно кивнул мне. Уж в чем, в чем, а в вежливости эльфам не откажешь. Вначале пожелают доброго дня, а уж потом перережут горло. Культурные, стервецы!
Миралиссу, если честно, я поначалу не узнал. Шикарное мирануэхское платье ушло в небытие. Его сменила обычная мужская, пусть и эльфийская, одежда. Сложная высокая прическа тоже исчезла, превратившись в толстенную пепельную косу, спускающуюся до самого пояса. За спиной у эльфийки, как и у ее спутников, висел эльфийский клинок — с’каш, рядом примостился грозный лук и колчан, полный тяжелых стрел с черным оперением.
Эльфы подходят к оружию консервативно, не то что воины людей, и пользуются обычно только кривыми клинками или луками. Остальное оружие употребляется ими постольку поскольку.
А вот у десятка Дядьки какого только смертоубийственного железа при себе не было! Начиная с обычных мечей и арбалетов, прикрепленных рядом с седельными сумками, и заканчивая огр-шачами, боевыми мотыгами, секирами и биденхандерами. И это если не считать круглых щитов у каждого второго. Внушительный арсенальчик и внушительная компания.
Правда, милорд Алистан, отдающий последние распоряжения лейтенанту Изми, который оставался вместо него командовать гвардией, меня довольно сильно удивил. На нем не было его знаменитых доспехов. Их заменила точно такая же, как и у других Диких, куртка с нашитыми металлическими бляхами. Нет, я не удивлюсь, если кольчуга или там чего потяжелее обнаружится на вьючной лошади, как и у всех Диких, но сам факт, что Крыса отправляется в путь без доспехов, ставших для него родными…
Между тем Алистан закончил инструктаж Изми и прыжком оказался в седле огромного черного коня.
Нет, положительно! И чего я, собственно, так волнуюсь? В такой-то компании? Под защитой мечей меня ожидает всего лишь приятная прогулка и, может быть, маленькое чудесное приключение.
Тут вновь появился Кли-кли и устроил всем на прощание небольшой спектакль.
— Гаррет! — Шут рыдал в три ручья. — Гаррет! Не бросай меня, Гаррет!
Проклятый гаденыш заслуживал немедленной и наимучительнейшей из смертей! На нас уже стали обращать внимание. Гвардейцы, проверяющие поклажу на запасных лошадях, откровенно ржали, следя за выкрутасами королевского шута.
