Но если ещё честнее говорить, то бесшабашная дриада в голове парня хохотала так, что весёлыми колокольчиками звенело в ушах. Уж ни от неё, ни от Ридда не укрылось, с каким восторгом леди Морти пару раз украдкой взглянула на Питта — он такой смелый! И такой большой! И следовало предположить, что если Питт хоть раз посмотрит так же в ответ… матушка природа потом и пискнуть не успеет, как эти двое под ближайшим же кустом поладят ко взаимному удовольствию.
"Ну что ж, хоть одной головной болью меньше будет" — Ридд наконец перестал сжимать в ладонях грязный свёрток, в котором покоилось нечто, наощупь весьма напоминавшее костегрызку.
Значит, ты задумал древний Хрустальный венец отдать эльфам через того старого чародея?
"Всё верно, малышка! Если лорд Шим всё сделает как надо, с соблюдением всех ритуалов и традиций передаст её ярлу Иллидару, то он этим самым фактически коронует ушастика — а таких услуг, поверь мне, эльфы не забывают" — ох, хотел бы Ридд хотя бы отчасти быть в том уверенным!
"Флора, найди в моих воспоминаниях толстый фолиант порыжелой тельячьей кожи, в бронзовой оправе и с грифом королевского географического общества — земель и вод мироописание. Поищи главу о плавучих льдах" — и через некоторое время дриада, переворошив воспоминания детства с такой пылкостью, что аж перед внутренним взором зарябило, осведомилась новыми для неё сведениями и даже сообразила.
Айсберг прячет под поверхностью почти весь свой объём, выставляя наружу лишь макушку, а потому представляет особую опасность для мореплавателей… да, это весьма похоже на вашу политику. Только, куда чище её!
И всё же, словно заглушая голосом все свои сомнения вместе с трепыханиями успешно прикидывающейся совестью дриады, не допускающим возражения тоном он распорядился вслух:
— Ждите меня здесь, друзья мои — к восходу Соль я всё организую…
Час это много или мало? Смотря для чего, скажете вы — и будете правы, совершенно правы. Но всё же, Ридд управился, хоть и вернулся в прибрежные заросли тяжело дышавшим и немного загнанным. Он не только успел всё запланированное, но даже и договорился с одним таким себе седоусым контрабандистом, чтоб тот за ночь поднялся вверх по реке на своём баркасе и высадил троицу пассажиров на самой границе владений чернокнижника…
Питту достался короткий меч в потёртых ножнах, чему он несказанно обрадовался. Леди завёрнутое в холстину нечто круглое и почти плоское, а также полыхающий магическими печатями свиток с инструкциями — в обмен на клятву передать оба предмета отцу-чернокнижнику. Зато только сейчас начавшая бояться и трястись Камилла получила весьма тяжёленький мешочек, ласкавший слух звоном золотых монет.
— Это на булавки, сестра, — Ридд ласково ущипнул вспыхнувшую служанку за щёчку. — Если что-то захочется сверх гостеприимства хозяев, трать на своё усмотрение.
На самом деле, едва удержанной Камиллой тяжести той хватило бы при бережном расходовании на всю жизнь. Но парень весьма грамотно прервал её уже заметавшиеся было мысли новыми словами.
— И ещё, женщина, внимательно следи за лодочником — эти-то двое в простых людях не разбираются, оне ж их дворянские разблагородия. Если тот удумает чего нехорошего, сразу давай сигнал Питту… а он знает, что надлежит делать.
Бывший сержант кивнул понятливо и с самой решительной физиономией. Однако, по мимолётному блеску его глаз парень понял, что тот прекрасно обо всём догадался — контрабандиста в любом случае надлежало пустить в расход. В любом случае, обществу от того только польза будет…
Рыжая малышка Соль ещё только озиралась на услужливо почерневшем небосклоне, где на закате ещё алела полоса от скрывшегося туда солнца, а к реке за дальним пирсом спускались несколько людей. Двое довольно рослых, один чуть постройнее, а четвёртая тень очень походила на вёрткого толстячка с заметно выпиравшим брюшком. Судя по голосам, погуляли они сегодня знатно, а потому возжелали покататься на лодке по ночной реке и вдоволь подышать свежим воздухом…
Ридд тихо вздохнул, ощутив, как слой прохлады затопил сначала ноги, потом несмело мазнул выше, а потом коснулся и лица.
— Ну всё, други мои, пора.
Он крепко обнялся с Питтом, чьи глаза уж подозрительно ярко блеснули при луне, демонстративно чинно приложился к дрогнувшей и почему-то ледяной ручке леди Морти. Зато на ушко Камилле вползли несколько весьма успокоивших её и странно согревших слов:
— Не бойся ничего.
Ох и хитрый ты лис, Ридд! А девка-то на тебя с такой надеждой смотрела! Красивая и неглупая, да и король за ней мог бы титул какой учредить… ну да, да, знаю — не по ней стучит твоё сердце.
Парень ещё долго стоял у еле слышно хлюпавшего старого причала и смотрел туда, где уже не виднелась, а скорее угадывалась постепенно удалявшаяся точка. Вот она растаяла совсем, исчезла соринкой в ночи — и вместе с ней странно истончилась, оборвалась в душе какая-то едва ощутимая нить.
И всё же, она странно звенела, ныла и бередила душу, пока оставшаяся на берегу тень не проскользнула через затихший к ночи ремесленный квартал и под еле заметной сенью деревьев осторожно проскользнула туда, куда ей перемещаться ох как не хотелось — к залитой оранжевым светом и чёрными, изломанными тенями громаде замка баронов Шарто. Там до сих пор гуляли широко и пышно, из-за стен наплывала музыка и взрывы смеха.
Ридд, я боюсь — и не вижу твоих мыслей. Одни только странные тени, призраки бродят сейчас в твоей душе.
"Эх, малышка Флора! Помнишь тот вечер, когда я подарил баронессе спицы?"
Не продолжай, друг мой, мне страшно… неужели та старая горгулья взъелась на тебя из-за той моей шалости? Из-за прекрасного сна, за возможность побывать в котором половина ваших человековских женщин отдали бы невесть что?
"Похоже, так — но то скорее был повод, чем причина. Как там сказала Камилла? Давно читала я в его глазах? А ведь, тоже читывала классику"
Дриада молчала довольно долго, и отозвалась лишь когда парень уже перемахнул через замковую стену в давно облюбованном и чуть подготовленном месте. Он ещё немного выждал, пока захмелевших гостей окончательно разведут по их покоям и в замке воцарится относительная тишина.
Нет, ты всё равно не станешь резать баронессу… но что же? Неужели эльфийку?
Воспоминание о Меане, хоть и загнанное волей в самый дальний угол памяти, вырвалось и наотмашь ударило саднящей болью. Как ни занимал себя Ридд хлопотами, как ни загонял в полуобморочное состояние — но обмолвка дриады всё равно застала его врасплох. Даже и подумать было страшно о том, что сейчас происходило совсем рядом, рукой подать — за вон теми едва освещёнными изнутри окнами в третьем этаже над галереей. Стоит лишь чуть выпустить своего зверя…
