Это был очень умный поступок. Если придворные Асаниана и любили кого-то, то этим человеком был их блистательный и надменный Высокий принц. Араноса они боялись.
— Ему даже делать ничего не надо, — сказал Зха'дан. — Просто спрятаться в своих покоях и не выходить. А люди пусть говорят.
— Повадки змеи, — сказал Сареван. Он улыбнулся стражнику, который стоял у дверей, ведущих в покои Араноса. Это была одна из его самых очаровательных улыбок. — Я хочу говорить с твоим господином, — сказал он на асанианском языке.
К его удивлению, воин уважительно склонился перед ним и отступил от дверей.
Маг ждал его. Сареван чрезвычайно обрадовался, увидев, что этот маг — светлый. Чародей был весьма любезен. Он поклонился и провел Саревана в черные с серебром комнаты.
Аранос не счел нужным заставлять Саревана ждать, хотя мог бы рассматривать чужеземца как нежеланного гостя. Возможно, это было своего рода оскорбление. Аранос находился в купальне. Он лежал на ковре из соболиных шкур, и один из рабов втирал в его кожу благовонное масло. Другой раб расчесывал его волосы. Они были распущены и по длине превосходили его тело.
Он, безусловно, являлся превосходной миниатюрой мужчины. Впрочем, на этот счет ходили разные слухи. Насколько всем было известно, он не породил ни одного ребенка, а для асанианского принца несколькими годами старше Саревана это было форменным скандалом.
Взглянув на него, Сареван все понял. Веки Араноса опустились, снова поднялись. Он почти улыбался. — Да, это действительно так, — сказал он. Сареван посмотрел на рабов. Улыбка Араноса стала шире. — Они глухонемые, — сказал он. — Самые полезные и самые неболтливые.
— Но почему асанианский принц решил… — Ради силы.
Сареван присел на край мехового покрывала и нахмурился. — Я слышал об этом, но никогда не считал это правдой. Может быть, моя сила — другого рода. Аранос был всерьез изумлен.
— Воздержание тебе не помогает, но ты миришься с ним? — Ради клятвы и ради таинства. И ради моего бога. — А. — Важная асанианская гласная, красноречивая и многозначная. — И все-таки ты понял меня.
— Неужели никто из твоего гарема никому ни слова не сказал?
— Это ведь женщины, — сказал Аранос, не стараясь скрыть презрение. — Каждая из них верит, что я удостаиваю своими милостями другую. Некоторые даже лживо утверждают это, чтобы извлечь для себя наибольшую выгоду. Я потворствую им. Это служит мне на пользу: успокаивает моих так называемых наложниц.
— А тебя? Выиграл ли ты что-нибудь? Аранос едва заметно пожал плечами:
— Я пока еще ученик. Мне сказали, что полная сила придет вместе с полным знанием. — Ты не рожден в магии.
На мгновение из-под холодной маски показалось человеческое лицо. Принц снова спрятал его.
— Да. Я должен учиться летать при помощи крыльев из воска и проволоки, в то время как ты с самого рождения наделен орлиными крыльями.
Сареван подавил дрожь. В тот момент, когда обнажились чувства Араноса, он разглядел отчаяние, ненависть и жгучую зависть. И все же, несмотря ни на что, он чувствовал сострадание. Даже сняв маску, этот человек оставался асанианцем. Паутины внутри паутин. Сареван превратил свой язык в меч, разрубающий их.
— Я больше не летаю. Я хожу, как ходят все люди, и не более того. Но у меня осталось кое-что от прежних сил: я могу видеть ловушки, расставленные у моих ног. Аранос молчал. Сареван стремительно ринулся в нападение. — Ты обещал стоять за спиной твоего брата, объявить его наследником перед лицом вашего отца. Но ты не сделал этого. Ты обвинил олениай в предательстве. А теперь оказывается, что они верны, и не кому-нибудь, а вашему отцу. Откуда мне знать, что и все твои остальные слова — не ложь? — Мой брат — Высокий принц, каким он и рожден быть. — Надолго ли? Золотые глаза померкли.
— Настолько, насколько он сможет продержаться. Саревану хотелось схватить его, но он решил не двигаться. — Ты хотел, чтобы мы отделились от Халида и его людей. Почему? — Я не могу тебе сказать. — Не можешь или не хочешь? — И то, и другое. — Я могу вышибить из тебя правду. — Неужели?
Сареван оценил взглядом расстояния, пути отхода, самого принца и двух его молчаливых рабов. Он улыбнулся. Аранос улыбнулся в ответ.
— Прекрасный варвар, должно быть, ты сильно искушаешь моего брата!
Длинные пальцы Саревана впились в тонкую шею. — Лучше скажи мне, как я искушаю тебя. Скажи, каков заговор ты замыслил против нас.
— Честно говоря, — произнес Аранос, нисколько не обеспокоенный железной рукой на своем горле, — я не могу. Да, у меня есть собственные планы, я охотно признаю это. Может быть, мой брат и не будет императором так долго, как ему хотелось бы. Но что касается тебя… Я часть этого, но я ничего не решаю. И я не волен сказать тебе больше…
* * *
По спине Саревана прокатилась холодная волна. — Ты лжешь.
— Клянусь, это правда, как правда и то, что я никогда не знал женщины.
Сареван посмотрел на него почти с яростью. Это было так ясно, так очевидно. И если он лгал… но он не лгал. Этого было достаточно, чтобы свести с ума кого угодно. — Но если не ты, тогда кто? — Мне запрещено говорить тебе. Сареван оскалил зубы.
— Ты второй принц Золотой империи. Кто может осмелиться запретить тебе что-либо? — Мой отец.
Сареван почти попался в ловушку. Но он знал Зиад-Илариоса. Испытывал к нему симпатию и, может быть, даже немного любил. Однако эти чувства не могли ослепить его. Зиад-Илариос был сильным королем, хорошим человеком, насколько это позволительно императору Асаниана, и искусным интриганом. И все-таки…
— На него это не похоже. Как и на моего отца. Никто из них не стал бы организовывать то, что произошло, в империи противника. Одно время я обвинял его даже в потере моей силы. Но недолго. Это слишком смахивало на проделки магов. Слишком… смахивало…
Сареван застыл, осененный внезапно мелькнувшей мыслью. Глаза Араноса были круглыми и ясными, как топазы.
— Похоже на магию, — пробормотал Сареван. В его душе родилось сладкое бешенство. Будь он под открытым небом, оно вышло бы наружу в виде торжествующего вопля.
— Ах, маленький человек, — сказал он мягко, — как умно спланировал ты эту игру. А они знают, твои собратья? Они хоть знают, насколько ты опасен? — Любой человек опасен. — Не надо играть словами.
Аранос ничего не ответил. Наконец Сареван улыбнулся и отпустил его. На шее цвета слоновой кости уже начали появляться синяки. Кожа асанианца была такой нежной, что ни одна женщина не сравнилась бы с ним в этом.
— Ты опасен. Твой брат опасен. Я… я неистов и поэтому тоже опасен.
