Лютый удивленно вытаращился на собеседницу.
— Это ж сколько запомнить нужно?!
— Нет… — в лексиконе Анири не нашлось нужных слов, и она прибегла к помощи мыслеречи.
Глядя в прозрачно-голубые глаза девушки, Ом наблюдал за стремительной сменой образов, стараясь разгадать их значение:
— Существует двадцать основных рун: десять для обозначения деревьев… и десять для обозначения кустарников… остальные — лишь вариации от них. Так?
Эльфийка кивнула, сорвала травинку и вывела ею в воздухе сложную фигуру. Перед лицом Лютого зависла зеленая руна.
— Руна Doron, — пояснила Анири. — Дуб.
Взмах тонких пальцев, и предыдущий знак растаял, а первозданная начертала новый рисунок:
— Eregdos, остролист.
Наставница вывела еще пять рун, обозначавших: тис, тополь, бузину, яблоню и орешник.
— Достаточно. Теперь попробуй обратиться к какому-нибудь из этих растений с несложной просьбой.
Лютый и Анири снова скрестили взгляды. Из мыслеречи девушки Ом понял, что должен нарисовать руну в сознании, позвать растение, и, ощутив его присутствие, произнести свою просьбу. Он выбрал тополь по той простой причине, что вокруг росли именно эти деревья. Проделал все в точности так, как учила эльфийка. Подождал. Ничего.
— Попробуй еще раз, — спокойно сказала девушка.
Но ни вторая, ни третья попытка не увенчались успехом: тополь, к которому прислонялся Лютый, не желал наклонять ветви. Полукровка пробовал снова и снова — тщетно. Тогда он прибегнул к проверенному методу, и ветви дерева послушно опустились.
— Это неправильно, — нахмурилась первозданная.
— Зато действенно.
— Ты очень сильный маг, — вздохнула Анири, — гораздо сильнее, чем я. И неудивительно, ведь ты — внук Светозарной.
Ом недобро прищурился:
— Я этим не горжусь.
— Но подчиняя растения, ты тратишь слишком много сил, — продолжила девушка, не обратив внимания на его реплику. — Попробуй еще раз.
— Как?
— Растения любят… — эльфийка запнулась и задумалась, но так и не смогла подобрать нужное галатское слово.
— Так что любят растения? — скептически осведомился Ом.
Первозданная прибегла к помощи мыслеречи, но все равно не смогла выразить правильный образ. Тогда Анири осторожно прикоснулась к руке Лютого, взяла ее в ладони, бережно, трепетно, и ласково прижала к щеке. Глаза Ома удивленно расширились, на лице поселилось недоверчивое выражение.
— Вот это любят растения, — пояснила магесса, выпустив ладонь ученика.
— Нежность? — хрипло предположил полукровка.
— Да! — девушка просияла от радости, что сумела донести свою мысль. — Попробуй теперь.
Не сразу, но с четвертой попытки Лютому все же удалось уговорить ветви тополя немного наклониться.
— Теперь понял, — устало выдохнул он.
— Хорошо. Главное — освоить азы, с самого начала все делать правильно. Дальше будет легче.
— Надеюсь, — сквозь зубы процедил Ом, доставая из-за голенища стилет.
— Теперь молитва Брижитте, — произнесла девушка.
Вздохнув, Лютый убрал оружие.
— Зачем она нужна?
— Брижитта даровала нам магию природы, — наставительно проговорила эльфийка. — И перед тем, как творить чары, а также после них мы должны благодарить богиню за этот дар.
— Если всякий раз перед дракой я стану молиться, недолго проживу, — недовольно буркнул полукровка.
— Но ведь сейчас ты ни с кем не дерешься? — хладнокровно уточнила Анири. — Повторяй за мной…
После молитвы Брижитте настала очередь урока языкознания. Ежедневно Лютый со своей наставницей посвящали ему не меньше двух часов. При этом учился не только Ом, но и Анири. На методичные, систематические занятия времени не было, поэтому они просто выясняли, как звучит одно и то же слово по-галатски и по-эльфийски. Это увеличивало их лексикон и помогало понимать друг друга.
— Война.
— Auath.
— Враг.
— Cooth. И так же будет вражда.
— Меч.
— Nagol. Моя очередь, — первозданная широко улыбнулась: — gelle.
— Зубы? — озадачился Лютый, для убедительности постукав ногтем по своей верхней челюсти.
Анири отрицательно помотала головой.
— Хм… рот?
— Нет… — эльфийка широко раскинула руки, сделала глубокий вдох, радостно засмеялась.
— А… счастье, наверное, — предположил Ом.
— Да-да! Я забыла это слово… Теперь estelle. Это когда один не боится другого, не оглядывается…
— Доверие.
— Спасибо. Скажи, Кай'Омлютаир, почему ты хочешь знать значение только злых или печальных слов?
— Потому что мне нравится их звучание на эльфийском, — мрачно усмехнулся полукровка.
— А почему ты ни разу не спросил значения таких простых, нужных слов как мама, отец, дом?
— Мне неприятно их звучание на твоем языке.
Магесса вздохнула:
— Я знаю твою историю, Кай'Омлютаир. То, что случилось с тобой — ужасно. Но нельзя винить в этом всех первозданных. Я чувствую: ты не доверяешь мне только потому, что я илльф. Те, кто причинил тебе горе и боль, уже умерли. Отпусти свою ненависть.
— Отпустить… — медленно проговорил Ом, словно пробуя слово на вкус. — Отпустить. Предположим. А те, кого сейчас лечат в лазарете, тоже должны отпустить? Те, чьи города сожжены, чьи тела неупокоены, как отпустят они?
Анири опустила голову так низко, что серебристые локоны закрыли побледневшее лицо:
— Я не была на этой войне, Кай'Омлютаир. И не убивала ни людей, ни твою матушку.
— Если бы ты была старше, убивала бы, — жестоко обрубил Лютый. — Дело не в каждом конкретном белоглазом, а во всем народе. В ваших законах, традициях, обычаях. В высокомерном пренебрежении ко всем остальным расам. Это у вас в крови.
— Мне жаль, Кай'Омлютаир, — прошептала девушка. — Я плохо знаю твой язык, и не могу рассказать тебе, как мне горько. Но я заплатила и продолжаю платить. И все илльф тоже. Мы платим за ошибки, преступления и грехи наших предков.
Ом не ответил, но по его упрямому взгляду чувствовалось: он молчит не в знак согласия, и не для того, чтобы избежать ссоры. Иной раз молчанием можно ранить больнее, чем любыми, самыми грубыми словами.
— Мы расплатились, Кай'Омлютаир, — повторила Анири, легко поднимаясь с земли. — Пойдем.
Решив, что наставница таким образом завершает урок, Лютый встал и вслед за ней отправился в крепость. Но Анири не торопилась распрощаться с учеником. Она разыскала Мэй'Клилли, и первозданные долго спорили. Девушка что-то горячо доказывала, а ее собеседник так же истово возражал. Из их быстрой речи Ом сумел понять только одно часто повторявшееся слово "urre" — "огонь". Наконец молодой эльф нехотя уступил Анири, но тут же, судя по интонациям, выставил свои собственные условия. Магесса кивнула, соглашаясь, и поманила Лютого за собой. Можно было бы отказаться от такого странного приглашения, но Ом, заинтересовавшись загадочными приготовлениями, последовал за эльфами. Они пересекли площадь, обогнули донжоны и подошли к северным воротам, возле которых дежурили два первозданных. Мэй'Клилли произнес короткую фразу. Судя по оторопевшим лицам стражей, распоряжение их не порадовало. Но и возражать охранники не стали. Распахнули створки и настороженно смотрели, как двое эльфов и полукровка прогулочным шагом выходят из крепости. Едва только Лютый последним покинул крепость, дежурные с явным облегчением торопливо захлопнули ворота.
