Каждый отряд имел свою задачу и свою цель. Однако все они подчинялись единому командованию. Кто именно отдавал приказы, Ротвек не знал. Знал только командира отряда Кагирма и старших групп. Сейчас троица Ротвека вела поиск сбежавших солдат. Еще несколько таких групп рыскали по другим улицам. У всех был четкий приказ: жителей не трогать, в дома без надобности не заходить. За ослушание – смерть. Кстати, нескольких бандитов, нарушивших приказ, уже зарубили.
Ротвек мог наговорить еще много чего, но Германа сейчас больше интересовало, что происходит у казарм и где держат пленных.
Насчет казарм бандит знал мало, слышал, что бой еще идет. А вот пленных видел. Большую часть держат в тюрьме, откуда до этого освободили всех заключенных. И еще человек тридцать собрали в здании почты. Там какие-то приезжие и шишки из чиновников. Охрана у почты небольшая, но стерегут крепко.
– Я знаю, где это, могу показать! – сдавленным голосом проговорил Ротвек, уже понявший, что его ждет, и желавший отсрочить это.
– Спасибо, не надо. Как-нибудь сами...
* * *
Левес сидел на корточках, напряженно вглядываясь во тьму улицы и кося глазом на зарево в небе. Это был отсвет горящего особняка и костров неподалеку от казарм.
Услышав за спиной шорох, ученик-оракул обернулся и увидел фигуру наемника. Где пленник и что с ним, Левес спрашивать не стал. За последние часы он резко повзрослел и понял, что есть вещи, о которых пока лучше не знать.
– К почте проведешь? – спросил Герман.
– Проведу. Тут недалеко.
– Тогда пошли.
– А тюрьма?
– Начнем с малого...
Возле здания городской почты было довольно светло. Мятежники зажгли несколько фонарей и развели у дверей большой костер. Возле него стояли четверо. Еще двое топтались у открытых дверей. Неподалеку стояли оседланные лошади.
Голоса и смех мятежников гулко звучали на притихшей улице. Они не стеснялись проявлять эмоции и чувствовали себя победителями. А на город смотрели как мясник на корову.
В здании почты тоже горел свет. На него и ориентировался Левес, выводя Ветрова через узкие проходы между домами. Заминка вышла только у забора, но Герман легко преодолел его и помог Левесу. Тот впотьмах видел плохо, едва не слетел на землю, но рука наемника вовремя схватила его за пояс.
– Там, – отдышавшись, сказал Левес. – Справа дверь запасного входа, слева дверь в подвал. Но она завалена.
– Ты бывал внутри?
– Да.
– Какое самое большое помещение в здании?
– Хранилище. На первом этаже.
Герман в прибор ночного видения рассмотрел здание, отыскал дорожку к фасаду и покатую крышу.
– Идем.
Ветров прошел к боковой стене, осторожно выглянул на улицу и с минуту наблюдал за мятежниками у входа. Потом вернулся обратно.
– Значит, так. Я зайду через запасной вход. Ты ждешь меня здесь.
– Здесь? – несколько испуганно спросил Левес.
– Точно. Ждешь полчаса. Если я не выйду, идешь к храму и скажешь Харантику, чтобы действовал по своему усмотрению.
– Но вы один...
– Верно. А ты помочь не сможешь, скорее помешаешь. – Герман легонько хлопнул парня по плечу. – Не бойся, все будет хорошо!
Герман подошел к запасному входу. Дверь оказалась закрытой на засов, но открыть ее большого труда не составило.
От времени доски двери ссохлись, в щель можно было просунуть палец, не то что клинок ножа. Герман подцепил им засов снизу и осторожно поднял.
За дверью был узкий коридор. Он вел к залу и кабинетам. Оттуда доносились негромкие голоса. Отсвет ламп и свечей неровным пятном падал на стену.
Герман отключил прибор, убрал его в футляр и выставил пистолет. Осторожно двинул бесшумным шагом вперед, по голосам прикидывая количество мятежников в здании.
Их было пятеро. Двое сидели в кабинете начальника почты. Один за стойкой приема. И двое возле дверей хранилища.
Вели себя мятежники беспечно, громко разговаривали, смеялись, издевались над запертыми в хранилище пленниками.
Они даже толком не отреагировали на появление Ветрова. Только изумленно пялили глаза на возникшую фигуру и искали подходящие слова. А кое-кто и не пялил, потому что не успел увидеть, от кого пришла его смерть.
Герман прошел по зданию как приведение. Начал с кабинета, потом миновал стойку, а в конце нанес визит в хранилище. И уже оттуда двинул к центральному входу.
Внезапное нападение практически всегда имеет шансы на успех, если им правильно воспользоваться. И если есть опыт в подобных делах.
Герман все сделал очень просто. Снял пару в дверях, встал в проеме и, не выходя на улицу, расстрелял остальных. Почти как в тире. Только вместо мишеней живые люди.
За дверью хранилища было подозрительно тихо. Видимо, внезапно смолкшие голоса мятежников озадачили пленников.
– Эй, внутри! – громко сказал Герман. – Слышите?
Тишина. Однако скрип обуви и звяканье Ветров расслышал.
– Сейчас я открою дверь. Не вздумайте нападать! Здесь больше нет врагов.
– Этот голос мне знаком! – вдруг раздался властный баритон.
– Черт возьми! – выдохнул Герман. – А мне этот.
Он рванул дверь на себя и встал в проеме.
В хранилище было темно, и пленники невольно зажмурились, когда им в глаза ударил свет ламп.
– Вот уж кого не ожидал здесь увидеть! Обер-колонель! Вас-то как сюда занесло?
Обер-колонель Вернер собственной персоной стоял в трех шагах от Ветрова и пытался рассмотреть своего освободителя. А когда узнал, изумленно охнул и воскликнул:
– Герман! Откуда ты здесь взялся? Ты же!.. Всевидящий свидетель, это невозможно!
Потом он обернулся и крикнул:
– Господа, это друг! Мы спасены!!
В хранилище угодили несколько чиновников различного ранга, пара придворных и городских служащих. Всех их схватили в городе и специально отделили от остальных пленников.
Важных персон ждала расправа, так что радость от внезапно обретенной свободы была понятна. Но Герман не дал возможности радоваться долго.
– Господа! Мы все еще в опасности. В любой момент сюда могут нагрянуть. Потому нам надо спешить.
– Что вы хотите сделать? – спросил Вернер.
– Отбить дворец и уничтожить и мятежников. Но сперва освободить пленных из тюрьмы и снять осаду с казарм.
– Кто вы такой, молодой человек? – спросил нарядно одетый господин с седой шевелюрой.
За Ветрова ответил Вернер:
– Это Человек Войны!
Местное имя наемника здесь знали, седой господин смешался и больше вопросов не задавал. Зато другие смотрели с удивлением и любопытством. Слишком много слухов ходило о личных гостях короля.
Герман внес поправку в слова обер-колонеля:
– Кроме прочего, я – король-регент! И на данный момент представляю высшую власть в Хартемене.
