Впрочем, квитаться с магом в одиночку, Вискол никогда бы не решился, потому что прекрасно понимал, кто станет безоговорочным победителем подобного поединка. Вот если бы всей вампирской семьей напасть на Белозора, тогда…
Вампир отвлекся от невеселых мыслей: он и его спутники все еще пересекали растянувшийся рядом с болотищами лес, а чутье подсказывало, что еще час назад этот лес должен был обернуться раскидистым полем.
"Заблудились!" — сделал правильный вывод Вискол и немедленно доложил об этом экс-ведьме.
Эсбера, которого решили оставить в счастливом неведении, подобное заявление непременно бы шокировало и поэтому его спутники начинали оживленно обсуждать эту тему лишь во время коротких остановок. Один раз вампир и бывшая ведьма настолько увлеклись переговорами, что не сразу заметили подошедшего к ним служителя муз.
— Прекратите сплетничать перед моим носом! — крикнул он, насупив светлые брови.
— Что ты! Мы просто раздумываем, где устроить привал. — Веста сделала невинные глаза. — Может, посоветуешь?
— Вон под теми чудесными елками! — сложник указал пальцем на обросшие мхом стволы высоких деревьев.
Осенний вечер явно не задался: небо нахмурилось, пошел дождь, а с наступлением темноты, вообще полило как из ведра. Правда, немного позже ливень сменился противными, мелкими каплями. От участи быть промокшими до нитки, путников спасали те самые раскидистые елки, которые приметил сложник.
По сумрачному лесу блуждали огоньки — "блудные свечки" знакомые каждому, кто хоть раз оставался в лесу с ночевкой. "Свечки", как гласила народная молва, заманивали незадачливых путников в болота. При виде огоньков, Эсбера начала бить мелкая дрожь. Он слышал о подобном лесном явлении, но одно дело слышать, и совсем другое воочию убедиться в его существовании. Привыкшая к "блудным свечкам" Веста (она много раз наблюдала подобные явления) успокаивала служителя муз, объясняя ему, что если не обращать внимания на огоньки и уж тем более не бегать за ними, то ничего страшного не случится. И для полного спокойствия посоветовала представить, что это обыкновенные светлячки.
Чтобы как-то отвлечься, Эсбер бросился на подмогу возящейся с постоянно гаснущим костром бывшей ведьме, от чего изрядно испачкался землей и обжег палец. Не смотря на то, что запасливая Веста заблаговременно разжилась сухим хворостом, костер совершенно не желал разгораться. Приунывший сложник решил отвлечься и аккуратно расспросить Вискола о его златокудрой сестре, однако их высоконравственный спутник словно растворился в воздухе. Впечатлительный служитель муз не на шутку разволновался:
— Вест, видимо, он пошел за этими "свечками" и сгинул! Кто нас теперь охранять-то будет?
— Ерунда! Что с ним станется?
— Ты говоришь так, как будто он бессмертен!
— Э-э-э…, - бывшая ведьма нервно хихикнула. — Нет, что ты! Давай-ка запечем яблок!
Сложник ничего не ответил. Ему было не по себе сидеть вот так, в беспроглядной, пугающей темноте, где единственным светлым пятном являлось робкое пламя наконец-то разгоревшегося костра. Зато суетящуюся поблизости Весту совершенно не беспокоили ни противная изморось, ни дымчатая муть, ни блуждающие огоньки…
Он умел сливаться с лесом, быть с ним единым целым, поэтому ни одна хворостинка не посмела предательски треснуть под ногой, ни одна ветка не посмела задеть его. Из-за пушистых, растущих особняком, высоких елок доносился уютный треск костра, сырой воздух пах дымом, хвоей и печеными яблоками, время от времени раздавались приглушенные человеческие голоса. Острый слух без труда различил следующие фразы:
— Если я не поседею к утру, то это будет чудо!
— Не надоедай мне.
— Я не надоедаю, а жду сочувствия!
— Кто ж здесь посочувствует?
— Вот и проявилась твоя подлая сущность, Вест!
— Она всегда находилась на поверхности, просто некоторые предпочитают не замечать ее.
— Так бы и сказал, что ты не настроен на задушевные беседы.
Костер сердито затрещал, изъявляя протест против очередной порции мокрых веток, подброшенных бывшей ведьмой. Именно в тот момент он сделал мощный прыжок вперед. Лесное безмолвие потревожили полные ужаса вопли, через минуту сменившиеся гневными выкриками:
— Вест, я убью его! Шутник нашелся!
— Нет! Его убью я!
— Он умалишенный?
— Мягко сказано!
Веста отлично понимала, что подобный поступок вампира являлся ни чем иным как своеобразной вендеттой за чеснок в похлебке. Но с другой стороны, это ни в коей мере не оправдывало "мстителя"! Ночь все-таки, плюс неизведанная местность.
Вампир обнажил длинные по человеческим меркам клыки и беззвучно рассмеялся, однако упоительно обругивающие "шутника" сложник и экс-ведьма, так удачно сошлись во мнении относительно его умственных способностей, что подобного оскала попросту не заметили. Когда поток порицаний временно иссяк, вампир отдал Весте горсть найденных опят, поведал, как выехать из леса на большак и даже сострил, что мнимая погоня, которой так опасался Эсбер, по его подсчетам обогнала их скромную компанию на день вперед, и теперь неизвестно кто является преследуемым, а кто преследователем. Сложник и бывшая ведьма обрадовались подобной новости, но хулить Вискола не перестали. Более того, даже на следующий день, он "имел удовольствие" выслушивать отповеди в два голоса вплоть до того момента, пока перед ними не замаячила старая, покрытая грязью и лужами широкая дорога.
— Можете радоваться! — вампир указал рукой вдаль. — Мы вскоре распрощаемся. Через триста шагов будет перепутье.
— Какая уж тут радость! — Экс-ведьму обуревали противоречивые чувства: остаться наедине со сложником — на одной чаше весов, уговорить Вискола поехать с ними в качестве защитника — на другой.
"Да, этот вампир-симпатяга был бы очень кстати!" — думала она. И, тем не менее, стоило бывшей ведьме бросить взгляд на светловолосого сложника, как сердце вдруг замирало, а затем начинало выстукивать бешеный ритм. Поэтому последовавшая вскоре фраза была вполне очевидна:
— Постарайся не задерживаться у знахаря, Вискол. Ты не представляешь, как ты нужен своей семье.
Сверх того, Веста чувствовала себя немного виноватой за то, что успела наговорить своему другу столько гадостей. И словно прочитавший ее мысли вампир легонько потрепал экс-ведьму по плечу в тот момент, когда отвлекшийся сложник смотрел в другую сторону. Впереди уже маячило распутье, на котором их и без того маленькой компании предстояло стать еще меньше.
— Все-таки жаль, что ты нас покидаешь. Поверь, я нисколько не в обиде, но должен заметить, что такие шуточки достойны уличного сброда, а не почтенного человека. Я буду жаловаться самому Руизу! — прощальная речь служителя муз получалась слишком оригинальной. — То есть, я же сказал, что не обижаюсь… К тому же я твой должник… Но это не дает права издеваться над слабым сложником! Ну, ты понял, что я хотел сказать.
