Инесса смотрела на меня с любопытством, что-то кошачье было в ней в тот момент.
— Эток? — воскликнула я, почувствовав, что и мои глаза так же лезут вон.
— Да, госпожа, — улыбнулась Инесса-Эток.
Я смотрела на нее. Она смотрела на меня.
Бред какой-то!!! Он же должен был появиться котом возле моей квартиры, а это… эта… этот…. Да Хетс с ним! И что теперь делать?! Она же и на ногах-то не стоит… Кошмар! Иномирный кошак — вот еще чего не хватало! Ужас, ужас, ужас!!!
Я схватила Инессу за руку, кинула пятьсот рублей на стол, возопила, дескать, сдачи мне не надо и поволокла добычу, куда глаза глядят.
— Ничему не удивляйся, держись за меня, и ни о чем не спрашивай, пока не приедем домой, поняла?
Инесса кивнула.
— Вот и умница.
Пришлось ехать дальним маршрутом, воспользовавшись наземным транспортом. Ужасно неудобно, да и Инесса впивалась в меня когтями при каждом удобном случае. Кошачья натура, не переделаешь. Как-то удивительно спокойно было мне, а малыш внутри радовался, кажется, даже перемещался поближе к Инессе. Хотя по идее на седьмом месяце он этого делать еще не должен, или я опять ошибаюсь?
Домой мы прибыли в экстренном порядке. Давно я так не бегала.
— Фуууух, ну ты меня и уморила…
— Я действительно, Эток, госпожа.
— Ни-фи-га, — не могла отдышаться я, — пока ты здесь, ты Инесса Арман, и пусть это звучит по-идиотски, но я тебе потом объясню. Итак, чудовище, садись, я сделаю тебе чаю, ты выпьешь его…. не бойся он не кусается, просто горячий. И все мне расскажешь.
Я налила целую бадью чая Инессе и приготовилась слушать.
Глава 3. Рассказ Этока о том, как он стал девушкой
— После того, как вы, госпожа, пропали, для нас наступили тяжелые времена. Тау оказался в бешенстве, по всему миру пронеслась гроза и ураган. Мы оказались в наихудшем из положений: море Наеко бушевало тринадцать дней. Леса вокруг залило, ветер был такой силы, что Марлен не смогла преодолеть его. У нас не было шанса выбраться с берега живыми, потому мы остались там и ждали верной гибели.
Господин Михас и Господин Гай сотворили нам убежище из стекла и листьев, туда поместилась даже Марлен. А мой хозяин, просто сидел под ливнем, возле бушующего моря и смотрел вдаль.
Мы заволокли его, но он отказывался говорить с нами. Он очень страдает, госпожа.
Буря кончилась на четырнадцатый день. Но начался великий потоп. Тау стал оплакивать вас и в каждом вое ветра нам слышались его всхлипы. Ливень не прекращался около месяца. Тамареск уговорил землю не поддаваться, и наш домик оказался единственным островком суши средь бескрайних вод.
Спустя этот ужасный месяц, дожди внезапно прекратились, и из-за туч показалось солнце. Как мы были рады! Тау словно улыбнулся или обрадовался чему-то. Только когда на небе засветило солнце, мы смогли нормально рассуждать. Тамареск впервые заговорил с нами, а господин Гай и господин Михас перестали ругаться. Мы обсудили, что делать дальше. Гай и Михас были за то, чтобы поскорее возвращаться в Пратку, но тогда Тамареск сказал им так:
— Возвращайтесь, если хотите, но я не уйду отсюда, пока не придумаю, как вернуть Святославу.
Друзья не бросили моего хозяина, и предложили провести тот же обряд, который некогда проводили для господина Комрада. Но, к несчастью, свиток Михас оставил дома. Тогда мы совсем загоревали. А меж тем вода отходила, и море Наеко возвратилось в свои пределы.
Мы упорно думали, но так и не могли придумать, что же такого предпринять, чтобы забрать вас.
И тогда в один из дней Тамареск в отчаянии взмолился всем богам, каких только знал. И великий ветер пронесся по Тау. От края моря Наеко дул он семь дней, не теряя силы. Только благодаря Михасу и Марлен устоял наш домик.
На восьмой день ветер утих, а из-за моря появились какие-то силуэты. Их было не очень много, но они были не похожи не людей. Еще семь дней мы наблюдали, как приближаются к нам эти фигуры, как меняются они в цвете и форме. На восьмой день море Наеко зашипело и начало испаряться. Перед нами возник Великий бог Ар в окружении сестер, братьев, детей и внуков. Он вызвал вперед Тамареска, и такой диалог состоялся между ними:
— Ты — смертный, взывал к нам в отчаянии?
— Я, о, Великий Бог! — смело отвечал хозяин.
— И чего же ты хочешь, смертное дитя разбитого сердца?
— Я хочу еще чаю, Святослава, — виновато глядя в кружку, попросила Инесса. Рассказ ее был настолько красочен, что как кино проносился перед моими глазами, последняя фраза надолго выбила меня из колеи.
— Конечно, Инесса, конечно.
Я долго не могла сообразить, что нужно сделать, чтобы налить чай.
— Больше не прерывайся, пожалуйста, — попросила я.
— Чай такой вкусный, а рассказ такой долгий, — хитро улыбнулась она.
— Я желаю, чтобы моя любимая вернулась в Тау, — говорил мой хозяин.
— Кто она и почему покинула Тау? — воскликнул Ар.
Тут возник откуда-то Уш и нашептал на ухо Ару все, что случилось с вами. Ар внимательно выслушал Уша и сказал так:
— Не ведомо мне кто есть она, но ведома мне боль этого смертного, который смог докричаться до моих ушей. Даже в большой Пустоте я слышал его боль, потому и пришел узнать, что случилось с ним. Никогда не было такой боли на Тау, и я не желаю, чтобы такая боль еще была.
— Вы поможете мне, Боги Тау? — взмолился Тамареск.
— Мы не можем тебе помочь, — печально сказал Ар.
Медленно опустился Тамареск на песок без сознания.
— Великий Ар, — вышел вперед господин Кабручек, — дай нам хотя бы знание, как можно вернуть ее.
Ар задумался.
— Я чувствую от тебя такую же боль, дитя Тау, — нахмурился Ар, — От каждого дерева или песчинки я чувствую боль. Сам Тау болит.
— Помоги мне, Ар, — тут явился нам Тау, каким мы помнили его, — Святослава и тебя частично создала. Не будь той пылинки, на которой ты прилетел, не было бы никого из тех, кого ты любишь.
— Без нее мне нет жизни, ни в Тау, ни где-то еще, — хрипло сказал очнувшийся хозяин.
Ар остался в замешательстве.
— Великий совет надо собрать мне, чтобы решить, как помочь вашей беде, — сказал он.
Боги осели неподалеку на песок. Приняв позу Атура, они замолкли и окаменели в мгновение. И молчание их длилось полтора месяца. И часто Михас или Гай, или Тамареск, или сам Тау подходили к ним и касались руками каменных богов.
В одну из ночей мы с Тамареском бродили по береговой линии моря Наеко и услышали страшный треск — это поднимались боги, и каменные наросты падали с них. Я очень испугался.
