И когда все боги встали, Ар изрек:
— Мы решили, как помочь тебе, смертный и Тау.
Чтобы выслушать решение Богов, мы все собрались на берегу.
— В мир Святославы может пробраться только кот. Там он воплотится так, как ему будет угодно и передаст ей следующее:
"Все нити с другим миром должны быть порваны. Все дела завершены. Как только они будут завершены, Тау сможет забрать ее обратно".
В тот же миг, я спрыгнул с коленей Тамареска и бросился в море Наеко, ведь только так можно было попасть в ваш мир.
Я провалился в дверь почти сразу и попал в черную пустоту, где горела единственная точка. Я ринулся к этой точке и на самой границе мира услышал голос:
— Прими иную суть. В такой сути я не смогу пустить тебя!
— А что же мне принять?
— Ну, ответь мне на пару вопросов, и я автоматически определю, как и куда тебя определить. Вопрос первый: Ты любишь внимание к себе?
— Да.
— Второй: на сколько лет ты себя ощущаешь?
— По-кошачьим меркам около семидесяти.
— Отвечай на вопрос четко и ясно.
— Восемнадцать.
— Любимый цвет?
— Рыжий.
— Что хотели бы сохранить из внешних данных прежнего места проживания?
— Цвет глаз и ботинки на железной подошве.
— Где хотели бы жить?
Тут я сильно задумался о вас, и мир пропустил меня. Я оказался там и в том виде, в котором сижу перед вами. Это ужасно неудобно.
— А откуда у тебя такое имя идиотское? — спросила я.
— Ах, да. Еще мне дали выбрать несколько ужасных имен, чтобы в вашем мире меня можно было звать. Я выбрал это имя, оно звучное и яркое.
— Ну, да, — кивнула я, — это имя носила в свое время не очень честная и не очень порядочная женщина. Хотя… Знаешь, у нее хоть и были низкие моральные принципы, но в смекалке все равно не откажешь. В то время страна, в которой я живу, претерпела революцию…
— Примерно, как ту, которую затеял Господин Кабручек?
— Эммм. Не совсем. Она была еще более глобальная и закончилась победой бедных и злых, над богатыми и ленивыми. У этой революции был вождь. Его звали Владимир Ильич Ленин. У Ленина была жена Надежда Константиновна Крупская. Но она была дурна собой и вряд ли умела готовить, а посему Ленин, левый по своей сути пошел налево от жены, к той самой женщине низких моральных принципов. Вот такая история. Так что будь осторожна, и следи за собой, говори только в женском роде о себе, и не называй имени полностью. Тяжко тебе придется с таким имечком. А какие были еще варианты имен?
— Софья Мармеладова, Наталья Ростова, Анастасия Романова, Наталья Гончарова, Мария Медичи, Лилия Брик…
— Можешь не продолжать, — проговорила я сквозь смех, — чем тебе Гончарова не приглянулась? Родила от Пушкина орду детей, красавица была. А с именем Анастасия Романова и твоим характером можно было бы вообще монархию восстановить в России! Сбылась бы моя мечта! Слава Богу, мне уже здесь не жить потом.
Мария Медичи это уже, конечно, перебор. У тебя паспорт-то хоть есть?
— Есть, — Инесса передала мне красный "серпасто-молоткастый", где русским по белому значилось: Инесса Арман, 18. 07. 1992 года рождения. — Да тебе восемнадцать сегодня исполнилось? Поздравляю. Это надо отпраздновать!
— Краткий инструктаж, — скомандовала я, — внимательно слушай и запоминай. Общественный транспорт, даже если он кажется страшным, не более опасен в передвижении, чем ваши гусеницы. Не стоит прижиматься ко мне и всячески выказывать страх. Ты привлечешь лишнее внимание, которое нам совершенно не нужно. На меня и так все пялятся, как будто женщина на 7 месяце беременности — это экзотическая рептилия, сбежавшая из зоосада. Если к нам будут приставать мужчины, а с такой красоткой-спутницей, я думаю, будут, предоставь все мне. Все поняла?
— Да, госпожа.
— Инесса, золотко, не называй меня "госпожа". Учти, ты в новом мире, здесь такое обращение не принято. И потом не забывай — ты больше не Эток. Эток внутри, он тебя не оставит, но ты Инесса Арман, которой сегодня исполнилось восемнадцать. Говори о себе в женском роде, пожалуйста. Я не хочу, чтобы мы привлекали слишком много внимания.
— А я нормально отдет-та.
— Не плохо. Так можно выйти в свет. Только обувь переодень, к несчастью, здесь не Пратка.
— А что сейчас модно?
— Вообще, танкетка или платформа.
Я полезла в шкафчик, но быстро вылезла, так как почувствовала себя хуже.
— Инесса, залезь сама, если не трудно. Правда я не уверена, что тебе подойдет — у меня сороковой размер ноги.
— Это не важно. Я могу изменяться, как хочу. Могу стать выше ростом, могу ниже, и размер ноги не проблема, — пробурчала из шкафчика Инесса.
— Как любопытно.
— Ты тоже так можешь, — Инесса выудила из шкафчика красные "копыта", как я их называю. Скупая девичья слеза скатилась по моей душе, сия пара была любимой.
— Губа у тебя не дура, — хмыкнула я, — Одевай. Так что ты там говорила про "я тоже так могу"?
— Вы можете изменяться, как вам угодно. Только живот никак не спрячешь.
— Зови меня все-таки на "ты", так привычнее, — улыбнулась я. "Копытца" мои сидели на Инессе, как влитые.
Мы вышли из дома. Место, куда я везла Инессу, было аж на ВДНХ. Автобус Инесса выдержала стоически, в глазах было больше любопытства, чем испуга. Настоящим испытанием стало метро. Кошачьи привычки и инстинкты было, видимо, не выбить. Инесса вцепилась в мою руку, пока мы спускались на станцию, и наотрез отказалась заходить в поезд. Три поезда подряд она смотрела, как входят и выходят люди.
— Ну, так это, как червяки! — сказала она перед тем, как зайти в четвертый по счету поезд. Мне оставалось только усмехаться.
— А откуда столько народа? — спросила Инесса, когда мы переходили с Киевской радиальной на кольцевую.
— Это еще не много, — ответила я, сетуя на то, что забыла упомянуть глупые вопросы во время инструктажа, — надо будет тебя по кольцу покатать в час пик.
Инессу передернуло.
— Вот, правильно чувствуешь. Ничего хорошего из этого не выйдет.
От ВДНХ пришлось ехать на трамвае. Инессу они очень впечатлили.
— А мы потом еще покатаемся?
— Конечно, — ответила я, прикидывая, куда они ведут, эти трамвайные рельсы.
Пиццерия в студенческом общежитии любимейшее мое заведение, ради обеда в котором я готова была проехать пол Москвы. Я заказала две мясные пиццы, потому как выяснилось, что рыбу Инесса не любила даже тогда, когда была Этоком.
Мы долго ждали заказа. Тихонько попивали кофе и разговаривали о вещах только нам понятных. Народу, как всегда, было не много. В основном, я рассказывала о том, как живется в Москве.
