- Эл! - голос старика от волнения стал визгливым, и он кашлянул смутившись.
- Бариэль… - выдохнул второй.
- И тебе новый день, Кливирин, - произнесла она неожиданно для себя.
Опять!
Она склонила голову и поклонилась старику. Интерес к незнакомцу превратился в напряженное ожидание. Впрочем, если она его знает и зовет по имени, то он, скорее, старый знакомый.
Старик ожил первым и подошел к ней. Она ощутила странную разницу в росте, он словно усох, и стал еще сутулее, коренастее и старее. Ему и последовал вопрос.
- Сколько меня не было?
- Три года. Ты ли это? Что с твоим обликом?
Она улыбалась ему.
- Я же странник.
Старик без смущения тронул ее волосы.
- Они другие. Ты была на горе.
Пришлось кивнуть. Кливирин переводил растерянный взор то на нее, то недовольный на старика. В его глазах старый охотник совершал, чуть ли, не святотатство. Но старик без смущения трогал волосы и шарил грубыми пальцами по одежде того, кого он узнал, как странника Бариэля.
Через голову старика странник обратился к нему.
- Это был твой ученик? - он кивнул головой в сторону ушедшего отряда. - Шустрый малый - Тиотим Мелиор.
Кливирин испугался. Перед ним стоял странник, каким он его знал, называл его по имени и знал Тиотима. В уме Кливирина все перемешалось.
- Не может быть, - сказал он не найдя никакого объяснения происходящему.
Странник ничего не сказал, он обратился к старику вполне дружески.
- Я слышал зверь погиб. Что же ты здесь еще?
- Они меня на службу взяли, меня не спросив. Я им теперь обязан, - саркастически заметил старик.
- Взял, да ушел.
- Уйдешь, как же. Куда? Они теперь тут повсюду. Кругом война.
- Так ведь зима скоро.
- А теперь все равно, какой сезон. Они тут теперь хозяева.
- Из-за меня? Из-за горы?
Старик кивнул.
- Он тебе толковее меня объяснит. Или забвение твое прошло? - старик посмотрел в лицо сначала странника, потом на изумленного Кливирина.
Захотелось дать деду оплеуху. Меньше всего следовало при жреце, а Кливирин - жрец, болтать про забвение.
Она поверх макушки старика посмотрела опят на Кливирина. Тот, пребывая в нерешительности, стоял, не сходя с места.
- Это меня тут ваши ищут?
- Здесь скоро будут солдаты, арбитр пришлет их назад, - сказал Кливирин.
Она запустила руку в сумку и… Обнаружила там пару синих перчаток арбитра и… зеркало.
Добыв все это, она поразила и Кливирина, и охотника.
- Только они не примут тебя за своего. И одежда теперь другая и порядки, - предупредил охотник.
- Он странник, для него это не существенно. - Кливирин помолчал. - Так ты не умер…
- Нет.
- Что же?
- Плохо же ты знал меня.
- Он тебя не убил.
- Нет.
- Где ты был два поколения?
- Тут.
- Си-и-ла-а, - прошептал на распев Кливирин.
Старик заметил, как глаза Кливирина сверкнули, а Эл посмотрела на него странным и презрительным, как показалось взглядом.
- Вижу, знакомцы вы старые, - вмешался охотник. - Эл, тебе бы бежать отсюда. Поскорее. Поймают - замучают.
- Возвращайтесь в лагерь, - сказала она старику. - Обо мне не беспокойтесь.
- Я тебя не брошу. Куда в лесу в одиночку? Какой теперь лагерь, когда они деревню на той стороне построили. Уходить тебе нужно, а я тут тропы знаю. Эх, не вовремя ты возник.
- Слушайся меня. Иди в деревню. Уходите оба отсюда.
- Идем старик. Он прав, - назидательно тоном приказа сказал Кливирин.
Странник отошел от охотника и легким шагом, натягивая на ходу перчатки, направился к опушке леска, что рос вплотную к кольцам. Кливирин потянул старика в другую сторону.
- Пропадет, - с отчаянием выдохнул охотник.
Кливирин грубо волок его за шиворот прочь от колец и так до самого поселения. Привыкший уже повиноваться воле более сильных горцев, какими он их все еще считал, охотник только ворчал дорогой. Его даже не удивило, что Кливирин крепко его удерживал, словно подозревал, что старик сбежит помогать своему молодому другу.
В лагере Кливирин неожиданно толкнул старика солдатам охраны.
- Заприте его, чтобы не ушел? - приказал он.
Охотник беспомощно и с недоумением посмотрел на жреца.
- За что? - спросил он.
- Хотел сбежать, - сказал Кливирин охране.
- Дезертир, - заключил солдат. - Еще один.
Старика посадили в клетку прямо на небольшой площади поселка.
Он испытал щемящее ощущение не оттого, что от свободы его теперь отделяли толстые, металлические прутья клетки, продуваемой осенним ветром. В груди у старика болело оттого, что почти напротив клетки, по другую сторону площади к стволу дерева был прикреплен щит со шкурой того самого зверя, которого он всю жизнь мечтал найти и сокрушить по священным для него принципам охоты. Зверь был убит огнем из их летающей машины, прямо на вершине горы. Он свалился оттуда, солдаты приволокли тело в лагерь, сняли шкуру и, как трофей, повесили для виду. Такого варварства старик снести не мог. Уже собрался уйти, но вдруг был остановлен солдатами. Он числился на службе и был обязан добывать пищу. Его не отпустили. Он был не по своей воле нанят на службу и остался на три года в лесу, где ему нечего было уже делать. Так бесхитростно закончила существование местная легенда. Столь нелепый и простой конец стал для старика ударом. Поэтому он придумал для себя иную историю. Зверь сгинул из-за девушки, что полезла на гору. А поскольку и она пропала, то поединок со зверем закончился ничьей. Сама по себе история тоже выглядела нелепо, но не так обидно. Старик никак не хотел признавать первенство за горцами. От этих мыслей ему жить не хотелось. И вот, в это утро она возникла опять. Другая, с черными волосами, пробеленными светлыми прядями, похожая на мужчину, а по всему еще и старая знакомая Кливирина. Охотник только теперь усомнился, что видел правду, и верно, что на женщину она теперь не похожа.
Оглянуться не успел, как очутился в клетке, как их не презирай, а они все равно сильнее.
Сегодня Кливирин его предал.
Умереть бы поскорее. С дезертирами они расправлялись жестоко. Уже завтра ему вынесут приговор и как многих отправят к двери.
До вечера в лагере было спокойно, лениво бродила охрана, чинно прошел один арбитр, говорили что-то о зеркалах на озере. Похолодало.
Он дремал, потом просыпался, не желал вспоминать утреннее. Он не мерз, как солдаты на площади, потому что привык к этим холодам.
Потом возникла суета, он не обратил внимания на нее, такое периодически случалось. Потом солдат вдруг прибавилось, обзор ему перегородили с два десятка солдат. Площадь была набита битком, судя по тому, как теснились солдаты у его клетки.
Он не видел, что происходило, просунул руку между прутьями, потянул за ногу кого-то из солдат, получил жестокий пинок, но и объяснения, что порют плетьми очередного дезертира. Поймали мерзавца случайно, когда искали утреннего нарушителя.
