А ещё Люсьен хотел перевезти семью в город, чтобы им никогда больше не пришлось работать и гнуть спину перед благородными. Чтобы никто и никогда не мог кинуть ему в спину: «Бастард». Ради этого он был готов на всё.
Уже подходя к дому, прямо за поворотом, он натолкнулся на компанию Проста, мальчишки старше его на пару лет, в компании приятелей и подпевал.
— А, Ларс! — предвкушающе осклабился паренёк.
— Чего тебе, Прост?
— Побольше уважения, — насупился мальчик с простоватым лицом, на котором опасно сузились широко расставленные глаза. — Тут с тобой серьезные люди разговаривают, ублюдок.
Обычно Люсьен имел привычку уходить от конфликта, особенно со взрослыми парнями, ведь дети не могли задеть самооценку взрослого человека, но сегодня Просту и компании не повезло нарваться на очень злого Берсара.
— Да, извини меня пожалуйста, — извиняющимся тоном прогнусавил Люсьен, улыбнувшись, отчего мальчики важно надули щеки и принялись важно кивать. — Вот, я тебе кое-что подарю, смотри…
Рыжеволосый сделал вид будто начал искать что-то за пазухой, продолжая медленно подходить к детям, что доверчиво и с алчностью следили за его руками. И при этом совершенно упускали ноги.
Очень зря!
Босой ступней сильно не ударишь, но Берсар изловчился и пяткой зарядил прямиком по колену Проста, после чего засадил локтем его дружку точнехонько по зубам, да так, что полные губы лопнули, как перезрелые вишни. Третий мальчишка замер в ступоре, пораженный внезапной и жестокой расправой со стороны, как он думал минутой ранее, слабака, за что мгновенно поплатился, сразу же согнувшись от удара кулаком в грудь.
— Вот так вот, сукины дети! — усмехнулся Люсьен. — Выкусили? Ну, кто теперь ублюдок, а?!
Рассмеявшись, он перешагнул через компанию Проста Забияки и, насвистывая лёгкий мотивчик, зашёл домой. Подпрыгнув возле калитки, Люсьен сорвал ещё зеленоватое яблоко, и откусил. Кисловатый сок взбодрил его, прогоняя накатившую было флегму. Сбитые костяшки на левой руке приятно покалывали.
— Мама, деда, я дома! — проорал мальчик, забегая в дом.
— Ты где пропадал, паршивец? — прогрохотал дед, и мальчик со смехом увернулся от подзатыльника.
— Извините, загулялся!
— Иди к столу, мать как раз накрыла.
А на столе уже стоял большой казан, накрытый крышкой. Сняв тяжелую крышку, отчего в лицо ему дохнуло горячим воздухом, мальчик довольно заурчал, ловя запах. Густой, что аж ложка стояла, луковый суп на молоке и сыре, да с грибочками! Лисички, собранные вчера мальчиком, пахли просто божественно. Блюдо было простым, но очень вкусным, а главное, горячим.
Как там говорят, голод — лучшая приправа?
Усевшись на высокий, крепко сбитый деревянный стул, Люсьен с удовольствием наложил себе в резную тарелку большой ложкой супа, после чего оторвал краюху свежего, только из печи, хрустящего хлеба и макнул его, а потом сразу съел.
Закатив глаза от удовольствия, мальчик принялся улепётывать еду, не забывая запивать свежесваренным квасом, что так приятно пощипывал на языке. Разделавшись с едой за десять минут, мальчик, воровато оглянувшись, пробрался к шкафу. Выхватив оттуда пыльную бутыль, он вытащил пробку и сделал большой глоток. Вино из белого винограда, что прячет его дед, заставляло губы расплываться в довольной улыбке, а в голову закралась приятная лёгкость. Аккуратно закупорив и поставив бутыль на место, мальчик помыл посуду на улице, слив воду из ведра. Заодно и лицо умыл, очистив от пыли, что насобирал за весь день.
Не смотря на глоток вина, дурные мысли не спешили покинуть его голову. Он вновь и вновь прокручивал сегодняшний день. Разговор со знахаркой, намёки о личности его отца, проклятый ритуал Десяти Свечей… Можно было тронуться головой от всех новостей. Завтра он проснётся и будет легче, Люсьен понимал это, но сегодня он не мог взять себя в руки. Пожалуй, взбучка, что он задал Просту и его прилипалам подняла ему настроение и немного отвлекла. Да, теперь они наверняка захотят отомстить — ну и что? Пусть приходят! Он их не боится.
Подувший ветерок взлохматил ему волосы. Люсьен понял, чего сейчас хочет. Ловко взобравшись на яблоню, он, примерившись, прыгнул на крышу дома. Вцепившись цепкими пальцами за край крыши, подтянулся и забрался наверх. Свесив ноги, Люсьен смотрел на деревню.
Их дом стоял на небольшой возвышенности, так что перед мальчиком открывался прекрасный вид. Прикрывая ладонью глаза от слепящего солнца, стоящего в зените, он осматривал небольшую деревеньку, что притаилась в зелёной долине, укрытой со всех сторон невысокими горами, больше похожими на большие холмы. Слева из гор бил ручей, играя солнечными бликами. Наверняка, сейчас форель задорно подпрыгивала в воде, сталкивая хвостами, только с такого расстояния было не разглядеть. Зато щебет птиц было прекрасно слышно. Хороший край, благословлённый Святыми. Мягкая зима, тёплое, не жаркое лето, лес полон дичи. Люди в целом не бедствовали и сытно ели, хотя в излишках роскоши заподозрить их было трудно. Одевались просто, дети не носили летом обуви, а некоторые и штанов, ограничиваясь длиннополыми рубахами. Королевство Валанс, где и располагалась деревушка Гаркен, переживало сложные времена, но до жителей долины никому дела не было. Король Ларс Третий Делавэре отлично понимал, с кого много при всём желание не сдерёшь, так что тяготы налогов падали на крупные города. А деревенские жители продолжали себе жить так же, как заведено их предками, и один день у них перетекал в другой, год складывался с годом, а жизнь поколений сменялась подобно вечной смене времён года. Даже в Ночи Троя изредка слабейшие демоны забредали к воротам Гаркена, откуда охотники отстреливали их вместе с поддержкой со стороны досточтимого жреца Нэнны.
Люсьен так до конца и не понял, что же за фрукты это такие, жрецы Семерых. У них была своя особая магия, которую магией не считали. И демонстрировали её они зело не охотно, лишь в крайних случаях. И только во время Ночей Троя или битв с демонами проявляли всю свою силу. Сам Берсар этого не видел, но успел наслушаться. Верилось с трудом. Говорили, что в жрецов берут только сильных адептов или магов. Церковь была серьезной силой, с которой все считались. Да только она не стремилась лезть в политику, только оберегая своё положение, да следя дабы мирская власть по недоразумению и попущению Семерых не спуталась с Пеклом, а больше их ничего не волновало.
Начинался закат. Огромный огненный шар, окрасившись в бордо, не спеша клонился вниз, задевая верхушки гор. Нет ничего красивее, чем восходы и закаты солнца в долинах! И в этот миг Люсьен понял, что полюбил Амора навсегда. Все дурные мысли покинули его голову, испарившись без следа.
— Замечательная у меня всё же жизнь! — прошептал он. — Вот бы она никогда не менялась!
Глава 7
— Я клянусь жизнью дочери, мы ничего не знаем! Мы правда ничего не знаем!! — вопил толстый мужчина, пресмыкаясь по земле.
— Вот как? — раздался безразличный голос человека, стоящего в тени. — А если ты мне лжёшь?
Мужчина среднего роста, в наглухо застёгнутом дорожном плаще с глубоким капюшоном, лениво шевельнул пальцами. Ледяные тиски, сжимающие тело трактирщика, сжались сильнее.
— Клянусь Семерыми и всеми Падшими, я не вру!!! — толстяк от жуткой боли заверещал ещё громче, хотя подобное и казалось невозможным. — Да пожрёт мою душу Трой, если я лгу! Тот человек правда останавливался в моей таверне шесть лет назад, я вспомнил его, вспомнил! Но я ничего не знаю!!
— Хм, — пробурчал себе под нос человек в плаще, сложив руки на груди и наклонив голову.
Он долго простоял в тишине, размышляя о чём-то. Толстяк боялся даже пискнуть, чтобы не дай Арцей привлечь внимание страшного незнакомца, заявившегося в один ненастный вечер в его корчму «Добрый эльф» и принявшегося допрашивать хозяина. Допрос быстро перерос в пытку, ведь несчастный ничего толком не знал и потому рассказать не мог.
— Куда же ты запропастился, а? — задумчиво прошептал мужчина.
