Смутные подозрения охватили меня с момента, когда я разглядела черно-синюю форму, но чем ближе мы подходили, тем отчетливее становилось понятно — адепты! Причем знакомые все лица!
И гномы шумят, звон такой, что не только вороны, но и мыши летучие всполошились, разбушевавшиеся воины поют воинственное «Ух вломим!», дети цветами уже не столько на дорогу, сколько друг в друга бросаются, мы с Юрао в толпе гномов, а у адептов Академии Проклятий глаза все больше и больше становятся…
Ну а когда гномье музыкальное творчество стихло, едва мы достигли ступеней храма, раздался знакомый гоблинский глас:
— Э-э-э, так чья свадьба-то?
«Жловис!» — мысленно простонала я.
— Свадьба почтенного мастера стекольщика Ойоко, — с достоинством ответила одна из гномих.
Среди адептов Академии Проклятий началось брожение, после чего все вопросительно уставились на меня. Когда в храм поднялись окованные броней, затем несущие арку, следом сами новобрачные, и пришла пора нам с Юрао тоже подниматься, Жловис неожиданно выскочил, взобрался на ступеньки и вопросил:
— Как же так, Дэйка?
Юрао хотел было ответить, но я его опередила и поучительно начала:
— Вас, уважаемый господин Жловис, просили передать мне, что я на свадьбу опаздываю, не более и не менее. И вот вам загадка: с чего один гоблин привратник решил, что это моя свадьба?
— Резонный вопрос, кстати, — добавил Юрао, увлекая меня вверх по ступеням.
— Так… это, — гоблин почесал затылок. — Дэйка, а то, что леди Митас сказала?
У меня сердце замерло, рука дрогнула, и Юр это заметил. Сжал мою вмиг похолодевшую ладошку и переспросил:
— А что с Митас?
Жловис замялся и пробормотал:
— Что Дэйка и… и… и лорд-директор…
Юрао расхохотался. Весело и чуть-чуть издевательски, и хохотал он так, что мне самой смешно стало. И гоблин даже улыбнулся.
— Весна, — отсмеявшись, протянул офицер Найтес, — время активизации умертвий и галлюцинаций.
И мы поднялись в храм. Ну а в храме Бездны уже не до смеха — место святое, здесь даже улыбка как-то кощунственно выглядит.
Вообще у храмов Бездны история своя, особая — по легенде это следы щупалец Хаоса, который поработил Тьму. Именно богиню Тьму. Он вырвался из песков Миров Хаоса и направил все силы на уничтожение той, что когда-то была его душой, хотя в некоторых трактатах утверждают, что они были супругами. И схватив ее, Хаос освободил всех нас — людей, гномов, дроу, эльфов, оборотней, друидов, лесных, вампиров, нежить и нечисть — всех, в общем, от Тьмы. А Бездна стала для нее заточением. Но Тьма наша мать, и все мы рано или поздно вернемся к ней, то есть в Бездну. Хотя в свете добытой Рианом у Бессмертных информации, про то, что смерть это как раз свет…
Впрочем, Темная империя безоговорочно верила в собственный пантеон и, соответственно, в Бездну. Во-первых, она напоминала, что истоки империя берет из Миров Хаоса, во-вторых, прямо указывала, что Хаосу нас не достать, в-третьих, это оказалась единственная религия, которая объединила все остальные. И, несмотря на то, что у эльфов сохранялись свои боги, у друидов и остальных лесных имелись собственные святилища, оборотни продолжали выть на луну, а вампиры плевать на любые религиозные начинания — в Бездну верили все, она-то была реальна. И потому на главной площади Ардама вокруг величественного храма Бездны росли как грибочки по осени остальные храмы, но по дороге в дом своего бога или божков все заходили в храм Бездны, кто усопших помянуть, кто на правительство пожаловаться, а кто и просто постоять на краю, посмотреть в пропасть.
— Возьмите детей за руки, — привычно и устало приказал главный жрец.
Матери, на мгновение застывшие и завороженно глядящие в непроницаемо-черную мглу земного провала, спохватились, ухватили любопытных гномиков за ладошки. Церемония началась.
«Темных тебе, Бездна», — мысленно поприветствовала я божественную сущность.
Бездна величественно промолчала. Она всегда молчала и все равно была. Огромная, бездонная, поглощающая любой свет. Действительно любой — будь то брошенная в нее горящая свеча или магический огненный сгусток — все гасло мгновенно. А еще у нее подлинно не было дна, потому как звука падения из нее никогда не доносилось.
— Да прибудет с нами Бездна! — возвестил жрец, воздевая руки к небу.
Мы все молчали.
— Да примет Бездна союз новобрачных!
Все продолжали молчать.
— Да поглотит Бездна всех недругов новобрачных!
Снова тишина.
Жрец тяжело вздохнул, махнул на нас рукой и ушел. Один из воинственных гномов передал топор и щит супруге и поторопился за жрецом — записать имена новобрачных, дату, род, с этим строго, без этого потом свидетельства о браке не дадут. А мы все остались стоять перед бездонной черной пропастью.
— Мама, — заныл один из гномиков, — а можно я туда плюну?
Все с трудом сдержали улыбки — плюнуть в Бездну затаенная мечта каждого, в детстве очень хотелось, а как вырастешь — страшно.
— Нельзя, — прошипела, видимо, та самая мама.
— Почемуууууу? — заныл гномик.
И тут Юрао, словно ни к кому не обращаясь, сказал:
— А ты подумай, чего с тобой будет, если Бездна плюнет в ответ.
Гномик умолк. Несколько минут было тихо, потом раздалось осторожное:
— Дяденька, который только выглядит как дроу, а на самом деле гном, которого даже папка уважает, а если я туда кину монетку, Бездна в ответ бросит в меня золотом?
Вот теперь тихо в храме было долго.
Все думали. Гномы так вообще алчно на Бездну поглядывали, Бездна молчала — кто ее знает, настороженно или безразлично. А Юрао думал, чего бы ответить ребенку, да и всем тоже.
— Сомневаюсь, — в итоге выдал он, — ибо есть подозрения, что Бездна тоже немного гном…
И тогда все поняли — никакого золота не будет, а вот плюнуть в ответ может, да еще как, а потому до возвращения жреца молча смотрели в Бездну.
Ну а когда жрец возвестил: «Да прибудет с вами Бездна», все повернулись и покинули храм. Все, кроме нас, так как Юрао придержал, а потом и вовсе оттеснил в сторону, заговорщицки подмигнув. Придерживая юбки, я стояла рядом с ним, недоумевая по поводу задержки, и тут увидела — маленький гномик с накрученными локонами и в смешных коротких штанишках спрятался за колонну и ждал, пока все уйдут. И вот когда храм был почти пуст, малец достал монетку, подошел поближе к пропасти и ловко швырнул деньгу. В ответ — тишина. Гномик постоял, постоял, тяжело вздохнул и тоже направился к выходу.
— Да, все-таки Бездна чуть-чуть, но гном, — со смехом произнес Юрао.
Малыш, осознав, что его выступление было замечено, покраснел до ушей и помчался за мамочкой, а Юр повторно удержал меня на месте.
