— Зачем оно мне?
— Тоже традиция. Каждый молодой дворянин обязан закончить Королевский Университет в столице. Раньше, во всяком случае, был обязан. Нынче таких строгостей нет, но для наследников крупных феодов… Король вынужден иметь заложников для спокойствия страны! И прибыль в казну, естественно.
— Бардак!
— И не говори, — согласился демон. — А доходов твоего отца не хватит, чтобы даже один семестр оплатить.
— Чертовщина, — пробормотал виконт. — Должны же существовать бюджетные места, а?
— Обязательно должны, — подтвердил Вова. — И они существуют.
— Вот!
— Только студенты, обучающиеся бесплатно, долго не живут.
— Почему?
— Обыкновенная человеческая зависть. Ведь за счёт казны поступают самые талантливые, а кто же их любит? Три четверти погибают в первых же месяц на дуэлях, остальные вносят плату или умирают чуть позже. Кто‑то получает нож в брюхо в кабацкой драке, некоторым разбивают головы ночные грабители… Мафия бездарей, чо!
— И король ничего не может сделать?
— Король? — вмешался риттер фон Тетюш. — Его Величество уже десять лет как при смерти лежит, только всё никак помереть не соберётся… Королю не до Университета.
— Дурдом!
— Согласен, — кивнул Сьёрг. — Но если не пойдёшь учиться, то хрен тебе, а не графство в наследство.
— Будем думать, — решил Джонни. — Много думать.
До родительского замка добирались больше недели, останавливаясь на ночь в недорогих придорожных трактирах, и за это время виконт Оклендхайм наконец‑то разобрался с местной, довольно запутанной денежной системой, а так же поразил свидетелей дотошностью при расчётах и требованиями сдачи. Никто не ожидал от благородного такой мелочности, но Джонни твёрдо решил поддерживать режим жёсткой экономии, тем более что своих денег пока нет. Серёга, правда, заверял, будто сюзерен вправе распоряжаться кошельком вассала по собственному усмотрению, но это прозвучало как‑то неубедительно, и Иван страдал, осознавая себя нахлебником. Только горсть мелочи сунул в карман — на непредвиденные расходы.
Полегче стало, когда у моста через безымянную речку попался выживший из ума барон, промышлявший взиманием с путников пошлины за топтание своих земель. Медный полугрош, брошенный виконтом в дорожную пыль, гордый дворянин счёл оскорблением, и вызвал обидчика на поединок.
Иван удивился. Какое — такое оскорбление? Вот, помнится, перед армией пришлось побывать в Белоруссии, так там за проезд российских легковушек по полдоллара берут. Но зато и качество дороги соответствующее, а тут пыльное позорище с глубокими колеями от тележных колёс. Даже не полугроша, зуботычины бы хватило.
Чуть позже барона вернули за выкуп его же жене, явно разочарованной крушением надежд остаться вдовой. Но семь полновесных злотых озабоченная стерва заплатила без пререканий, да ещё добавила двенадцать серебряных гривенок за хромающего коня. Доспехи не отдали. Меч тоже — его Джонни подарил Серёге.
И вот наконец перед уставшими и грязными путниками предстал замок, имевший вполне грозный вид, но с лёгким налётом запустения и обветшания.
— Нас что, со стен не видят? — удивился Джонни.
— Некому смотреть, — пояснил фон Тетюш. — Там всего лишь пятеро стражников, да и те заступают в караул только по ночам.
— А днём пьянствуют? — уточнил демон.
— Это вряд ли. По слухам, стражи сера Людвига зарабатывают на жизнь в кожевенной мастерской, а охрана замка — не более чем хобби.
— От кожемяк всегда плохо пахнет, — поморщился Вова.
— Тебе с ними не целоваться.
— Оно конечно… — тут по телу демона прошла дрожь, он ненадолго окутался сиреневым туманом, и спустя несколько мгновений перед риттером и виконтом стоял самый настоящий северный варвар, сверкающий обритой наголо головой, и сжимающий в руках боевую секиру. — Теперь точно ни одна вонючка не подойдёт!
— Неплохо, — оценил Джонни. — Ты теперь у нас кто?
— Норвайский рикс Вован Безумный из рода Димуса Синяя Борода, а чо?
— А где оригинал?
Демон немного смущенно засопел и нехотя признался:
— Он помер.
— Давно?
— Вот только что и помер. А не надо было в пьяном виде падать за борт драккара! Сам виноват!
В ворота колотились долго. Прошло не менее двадцати минут, прежде чем открылось окошко, напоминающее «васисдас» московских булочных времён Евгения Онегина, и хриплый голос спросил:
— Кого нечистый в такую рань принёс?
— Уже полдень, болван! — фон Тетюш попытался ухватить сторожа за шкирку прямо через отверстие, но потерпел неудачу из‑за некстати дёрнувшегося коня. — Открывай!
— Его сиятельство никого не принимает! Приезжайте завтра, а лучше недельки через две! — и окошко захлопнулось.
— Немедленно открывай виконту Оклендхайму! — заранее спешившийся Вова грохнул обухом в ворота, но немного перестарался, и проломил довольно‑таки гнилую доску. — Его милость соизволили вернуться домой!
— Проваливай к нечистому с такими шутками, варвар, — не поверил сторож.
— Сам посмотри.
— Не буду! — но любопытство победило, и он опять распахнул «васисдас». Вгляделся, высунув голову. — Мастер Джонни? Я немедленно сообщу вашему батюшке… Радость‑то какая!
И убежал, оставив путников снаружи.
Демон почесал бритую макушку:
— Гостеприимство на высоте, ядрёна кочерыжка.
Риттер поддакнул:
— Ага, бардак полнейший. Им бы сюда прапорщика хорошего, чтоб ещё советской закалки — те даже из потомственного интеллигента способны сделать нормального человека. Или хотя бы солдата. Распустились, панимаишь!
Подождали ещё минут пятнадцать. Но так никто и не появился. Наконец демон — боксёр не выдержал:
— Вы как хотите, а я пошёл.
— Куда?
— Туда.
Секира с размаху влетела в то место, где предположительно должен был находиться запирающий ворота брус. Створки вздрогнули… и медленно завалились внутрь, зазвенев вырванными из расшатавшейся кладки штырями петель.
— Ни фига себе! — Вова торопливо отпрыгнул от упавшей сверху решётки. — А если бы по башке попала? Заикой сделают.
Поднявшаяся туча пыли заставила виконта расчихаться, а когда она немного осела, голос с той стороны преграды произнёс:
— Не думаю, что доблестного рикса можно напугать какой‑то там решёткой.
— У нас в Норвае так шутят.
— Я понял.
Человек сделал шаг вперёд. Лёгкая улыбка на губах, внимательные серые глаза, седина и жёсткие складки у рта…
— Здравствуй, сын.
