Я таким становиться всяко-разно не собирался, но информацию собирал усиленно. Помимо этого, я старался тереться в относительно чистых районах, там, куда из трущоб вход был запрещен. Вы не поверите, как сильно меняет человека чистая одежда и лицо, тоже соответственно чистое. Не скажу, что у нас чистота была не в чести, но летом люди старались купаться, а зимой — нет. Лучше быть грязным и живым, чем обмытым трупом, или чахоточником подхватившим кровавую лихоманку, и пожив с ними я их не могу осудить. Выяснилось, что несмотря на свое стремление к чистоте, я не дотягиваю до стандартов чистых районов, за что и был бит палками и посажен в каталажку, где мне понравилось так, что я не хотел уходить. После третьего моего скандального выкидывания, патруль городской стражи предпочел обработать меня дубинками, но в каталажку не тащить. Вместо этого меня уволакивали в трущобы, где и выкидывали на улицах, а в последний раз пригрозили, что мол если я буду еще нарываться, то отмудохают как следует и выбросят на свалке. Нет, стражников я тоже понимаю, им не след возиться с опустившимся, грязным типом, которому явно не место в караулке центральной стражи, где бывают «очень приличные люди».
В конце концов мы пришли к соглашению, я получил право изредка ошиваться не в центре, но в относительно приличных районах, за это меня задерживали на три — четыре дня. Я убирался у них, а они обеспечивали мне еду и теплое место. На самом деле мне необходимо было перекантоваться до лета, а там я не пропаду.
Ну это так, лирическое отступление.
Дальше мне удалось выяснить следующее:
Всякий разумный человек по своей воле ни за что не подсядет на зо-зо, чаще всего это жертвы порта. Дело в том, что при строгой дозировке, эта отрава повышает выносливость и увеличивает силу. Садят на неё, преимущественно свободных грузчиков из вольных ватаг, обслуживающих свободных купцов. Гильдейские «домашние» купцы, пользуются услугами гильдейских же грузчиков, на которых где сядешь — там и слезешь. Вообще то, здешние гильдии, больше напоминают мне профсоюзы времен Великой Американской Депрессии. И так же как профсоюзы находятся под влиянием представителей ночных профессий. Разумеется не все, но достаточное количество около портовых. Самые вспоминаемые: профсоюз грузчиков… тьфу ты… гильдия докеров, гильдия моряков, гильдия нищих. В остальных их влияние не столь заметно, хотя это не означает их полное отсутствие.
Так вот, свободные ватаги складываются из нищебродов: разоренные и доведенные до ручки ремесленники; бежавшие от своих хозяев рабы, не нашедшие лучшей доли; «некондиционные», а попросту уроды, которым ничего больше не остается и прочее быдло. Нанимают их купцы, которым жалко давать лишние деньги, следовательно чем меньше народу, тем лучше. А для этого что? Правильно! Нужно их привязать, тем более что употребление этой травы полезно! Смотри выше!
Вообще с дрожащими общаются по долгу службы только некоторые группы, люди с верхних этажей «пищеварительной цепочки», практически не встречаются с ними. Следующий этпа дрожащих — крабы. Если увидеть их перекрученные тела, то становится понятным подобное название. Больше этапов превращений нет — после этого, то что осталось — умирает. Меня сильно поражало, что никто не обращает на них внимание. Вообще не обращает! Они выпали из жизни людей. Те кто еще может передвигаться таскают в курильни траву зо-зо, постепенно превращаясь в крабов, потом тихо умирают. И еще. Я не нашел тел мертвых крабов, вот что хотите — то и думайте, я даже не стал выяснять что с ними происходит. Это тупиковая ветвь, не приспособленная ни к чему.
Итогом моих изысканий стало несколько выводов, подвигнувших меня на дальнейшие действия.
Трава кинна, а вернее зо-зо, содержит в своем составе несколько достаточно ценных компонентов. Я сделал предположение, что можно вывести отдельно: наркотик, работающий наподобие амфетамина и эфедрина, возможно обладающий неслабым анестезирующим и анальгирующим действием; вещество, заставляющее мутировать человеческий организм, подчеркиваю, только человеческий; что-то еще, увеличивающее силу и выносливость. Возможно, попадется еще что-нибудь, но мне пока хватит и первых трех вещей.
Еще добавлю, что благодаря этим исследованиям, моя адаптация в этом мире шла достаточно быстро, чему немало соответствовала манера поведения и цель. Люди почему то со странным трепетом относятся к убогим: они брезгливо отворачиваются от язв, ран и увечий, но вместе с тем не могут удержаться, чтобы не взглянуть на это еще раз. Небольшой отсвет этого чувства падает и на больных на всю голову. Поскольку уродом мне становиться не хотелось, я выбрал себе имидж «юродивого». Я не ходил в веригах, не кликушествовал на площадях, не сувал под нос расцарапанные язвы. Достаточно оказалось не мыться и вести себя с легким оттенком любви к ближнему, как все уверились — сумасшедший. А приходящее вместе со мной амбре, делало невозможным любое общение, за исключением деклассированного элемента. И еще немного поясню — после «выздоровления» у меня было не так много вариантов по своему легендированию в окружающем мире. С одной стороны, я попал под действие заклинания и должен был сдохнуть. Но не сдох, а если еще и останусь в трезвом уме и твердой памяти, то будет очень удивительно. А значит любопытно и непонятно, а непонятного здесь очень не любят, и предполагают избавляться от него радикально, то есть полностью. Мне это не подходит, тем более, что я сам могу проколоться на местных реалиях. Так что при всем богатстве выбора у меня было только два альтернативных варианта: первый, меня так сильно накрыло, что я стал молчаливым идиотом, с угрюмым взглядом. Долго рассматривая его, я был склонен к его реализации, пока случайно не услышал один разговор. Выяснилось, что таких парней очень любят, Карповы мальки, суя им нож, немного дрессируя и отправляя убивать. Естественно, что я от этого варианта открестился и постарался продумать такую поведенческую модель, которая бы не вызывала особых подозрений ни у одного из слоев того общества, где я вращался: нищие, бандиты, стража, беднота.
Оптимальным вариантом было представить из себя двинутого, но не до конца съехавшего человека, безобидного и смешного. Последнее было немаловажно, поскольку если бы мне пришлось вести себя как юродивому, то гильдия нищих очень быстро бы мною заинтересовалась. Мне удалось найти кое-какие источник заработка: так например зеленщик, живущий неподалеку от порта и продающий свой товар, выбранный из гнилых остатков получестным жителям окрестных кварталов. Он иногда нанимал меня таскать свою тележку. Шут в одном портовом кабаке, служащий для грубых шуток (читай: издевательств окружающей матросни надо мной). Помимо жалких денег. Такая работа давала возможность по прежнему собирать информацию. Кстати — информационный голод, это то, что я переживал очень сильно. Если с обычным голодом было покончено, то есть я не сдыхал, как жертвы голодомора, то информации не хватало катастрофически.
