Глаза Филлис вспыхнули, когда она рявкнула последние слова, и Иззи повернулась как испуганный щенок, забыв даже захватить кусочек сухого тоста. Когда задняя дверь скрипнула и захлопнулась, Петра посмотрела на Филлис через стол, ее глаза сузились и ее руки слегка сжались в кулаки.
- О, не начинай, - сказала Филлис, отворачиваясь к раковине. – У тебя нет никаких прав в этом вопросе. Я не могу даже представить себе, почему ты до сих пор здесь, но до тех пор, пока ты не сможешь найти что-нибудь полезное, что делать со своей жизнью, я буду рада найти тебе занятие. По крайней мере, ты сможешь заработать на свое пропитание. Сегодня ты отправишься на рынок и попросишь мистера Турмана о кредите на новый чемодан. Ничего особенного, имей в виду, просто что-то достаточно большое для рабочей одежды Изабеллы и предметов первой необходимости. И я не разрешу ей тащить эти ее глупые куклы с собой на рабочую ферму.
Петра слегка покачала головой, ей столько всего хотелось сказать, что она не смогла ничего произнести. Филлис проигнорировала это.
Не было никаких шансов, что мистер Турман расширит кредит Морганштернов, независимо от того, кто просит об этом, и Филлис это знала. Покупка чемодана не была таким уж большим делом. План Филлис был «просто избавиться от Петры в течение дня». Мистер Саннитон, владелец соседней рабочей фермы, собирался сегодня встретиться и оценить Иззи. Обычно это было что-то вроде собеседования, которое проходили работники на ферме, но Петра знала, что это будет больше похоже на аукцион домашнего скота, чем беседа. При мысли об этом у нее сворачивалась кровь. Филлис, конечно, это знала, и знала то, что Петра обязательно вмешается, когда придет время. Таким образом, она придумала, как отправить Петру прочь с бесполезным поручением, которое займет большую часть дня.
- Не вздумай говорить об этом своему деду, дорогуша, - сделала замечание Филлис, как будто читая мысли Петры. - Он полностью согласен со мной. С этим все, поторопись, пока я не надумала попросить тебя принести мешок муки с рынка.
Петра до сих пор не сдвинулась. Она смотрела на затылок Филлис, - ее гнев медленно разгорался, превращаясь в маленький очаг ненависти. Петра почти наслаждалась этим чувством. Оно собиралось в ней. Так будет не всегда, думала она в миллионный раз. Когда-нибудь, все изменится.
Когда-нибудь чаша весов переполнится, и добро победит. Это была драма жизни, не так ли? Добро всегда побеждает, в конце концов. Это было единственное, что поддерживало Петру. В конце концов, Петра выбрала сторону добра у подземного озера, и это стоило ей самого величайшего желания.
Сила добра обязана ей, не так ли? Она была обязана ей много.
Петра сделала глубокий размеренный вдох и повернулась, чтобы уйти из кухни.
Когда она дошла до лестницы, Филлис окликнула ее.
- И Петра, - сказала женщина, наклоняясь, чтобы встретиться взглядом с Петрой через дверной проем, ее взгляд был неумолим. - Ты пойдешь на рынок пешком. Ты понимаешь меня?
Петра выдержала взгляд Филлис в течение нескольких секунд, сохраняя при этом безмятежный вид. Она ни кивнула, ни покачала головой, но Филлис выразила свою точку зрения очень ясно: никакой магии. Наконец, Петра оторвала взгляд от Филлис и поднялась по лестнице, чтобы взять осенний плащ. Филлис могла говорить ей, что делать, возможно, но будь она проклята, если Петра позволит старой летучей мыши говорить ей, как это делать.
Через десять минут Петра направилась вниз по узкой тропинке, которая извивалась через лес. После того, как она оказалась вне поля зрения дома, она отклонилась в сторону с пути, быстро шагая по высокой траве и входя в тень деревьев. Ее гнев следовал за ней, как грозовая туча, оставляя ощутимую пелену холода позади нее. Гнев был настолько огромный и монолитный, что Петра едва ли осознавала это.
Она прошла мимо памятников своих родителей не оглянувшись, двигаясь прямо к очень большому и корявому дереву. Дерево было необыкновенно уродливым, скрюченным, полумертвым, частично лишенным коры на его костлявом белом стволе. Одна сторона ствола была покрыта густым красноватым плющом.
Петра уже вынула свою палочку. Когда она остановилась перед деревом, она взмахнула палочкой, медленно рисуя в воздухе дугу.
Листья плюща зашелестели. Он устрашающе начал раскручиваться, создавая сначала трещину, а затем щель, которая раздвинулась, как занавес, открывая темное пространство. Ствол дерева был совершенно полым когда-то давно, когда Петра его обнаружила. Его внутренние стены были гладкими и мертвыми, его пол устлан гниющей листвой. Несколько предметов были спрятаны внутри, но Петра проигнорировала большинство из них. Она пришла только за одной вещью, и девушка потянулась к ней деловито. Она повернулась, держа предмет в руке. Это была метла. Она была длинной, размером почти с Петру, аккуратно подстриженная и перевязанная. Ручка метлы была словно отполирована от частого использования. Как всегда, она превосходно подходила к ее руке. Как только Петра скользнула взглядом по метле, плющ за ней взвился снова, постепенно скрывая внутреннюю часть полого дерева и предметы в ней. Холодная пелена ее гнева распространилась вокруг нее, заполняя дно лощины как туман. Даже воздух, казалось, слегка потемнел. Петра медленно улыбнулась, но улыбка не тронула ее глаз.
Менее чем через минуту, темная фигура вылетела стрелой из леса, поднимая сухие листья и песчаную пыль на своем пути. Она опустилась низко над озером, устроив гонку со своим отражением, а затем, хлопая полами плаща, она исчезла.
Петра склонилась над своей метлой, слегка обнажив на ветру зубы и прищурив глаза. Она летела низко, не больше пяти футов над извивающимся змеей ручьем, повторяя его изгибы вслед за ним через поля. С высокими скалистыми берегами ручья и росшими по краю деревьями, это походило на полет в естественном туннеле. Петра делала крутые повороты, ныряла под упавшими деревьями, и взвивалась вверх над внезапно возникнувшим болотом или огромными камнями.
Стрекозы мелькали мимо нее, их жужжание едва было слышно. Это было, честно говоря, крайне опасно, но Петру это не волновало. Она наклонилась вперед, едва не касаясь подбородком рукоятки метлы, заставляя ее двигаться быстрее. От быстрого полета волосы дико торчали у нее на голове, плащ развевался за спиной.
