Не понимая еще разумом, он знал на уровне ощущений, что отторгнут «Ан-Зайлиль», что дерево отрезало его от видений, лишило доступа ко всеобщему сознанию его народа. Это внушало беспокойство.
Чайки копошились, словно крысы, на улицах города и вдоль береговой линии. От жадности птицы отупели настолько, что утратили чувство самосохранения и даже не пытались взлететь из-под ног. Они с криками расклевывали дохлую рыбу, крабов, тающих под лучами солнца медуз и гниющие водоросли. Ракушки облепили основание домов. Эта часть города заливалась в прилив так, что море плескалось на улицах, захлестывая нижние этажи.
Доки лениво покачивались на волнах, привязанные к длинному каменному причалу, который пришлось в прошлом году наращивать новым слоем известняка, поскольку старая постройка просела и погрузилась в землю.
С тех пор как «Ан-Зайлиль» запретила иноземным купцам торговать в черте города, здесь, на причалах, возник стихийный рынок, шумный и суетливый. Торговцы горланили у корзин, заполненных рыбой с серебряной чешуей. Под длинной линией навесов, украшенных вывесками коловианских торговцев, продавались безделушки и амулеты, кухонные горшки, ножи и ложки, бутыли с вином и отрезы ткани. Светло-Глаз пару лет назад тоже работал здесь, помогая кузенам по материнской линии продавать тейлул — крепкое вино, сделанное из перегнанной патоки сахарного тростника. На самом деле они начали с торговли тростником, но, так как жили в двадцати милях от города, вскоре поняли, что везти несколько ящиков вина проще, чем плоскодонки, груженные тростником. И гораздо выгоднее.
Молодой аргонианин знал, где разыскать Урувена — на правой стороне причала, поодаль от толпы.
Вопреки обыкновению, пси-маг не вопил, а тихонько сидел, поглядывая поверх людских голов на цветастые паруса спешащих на юг судов, которые столпились у входа в бухту. Его светлая, не знающая загара кожа казалась еще бледнее, чем всегда, но цепкие глаза блестели молодым задором. Он сразу заметил приближающегося Светло-Глаза.
— Ты хочешь познать истину?
Аргонианин несколько мгновений помедлил с ответом: общение с деревом занимало слишком много места в его разуме. Но, сделав над собой усилие, он позволил мыслям облекаться в слова.
— Мой кузен говорил, что видел в открытом море нечто…
— Да! Он приближается! Он почти уже здесь!
— Что приближается?
Старый священник пожал плечами.
— Ты что-нибудь слышал о моем ордене?
— Не слишком много…
— Немудрено, немногие знают о нас. Мы не проповедуем свое учение среди существ, населяющих Тамриэль. Мы только даем советы тем, кто нуждается в них. Мы помогаем.
— Чем помогаете?
— Преображение!
Светло-Глаз непонимающе моргнул.
— Преображение неизбежно! — продолжал вещать Урувен. — Это священное действо! Но оно должно быть управляемым! Я прибыл сюда, чтобы служить проводником преображения. Но «Ан-Зайлиль» и городской совет, называемый здесь, у вас, «Организмом», не желают меня слушать!
— Они слушают городское дерево — Хист.
— Да! Дерево готовит их к изменению, но не тому, которое должно быть, не к истинному преображению! Я говорил им, но меня никто не слушает. Я пытаюсь открыть им истину, но напрасно! Никто не хочет ее знать, но я не отступаю. Каждый день я прихожу сюда и стараюсь убедить…
— Что к нам приближается? — напрямую спросил Светло-Глаз.
— Ты слышал об Артеуме? — пошевелил бровями старик.
— Это остров. Ваш остров, откуда приходят пси-маги.
— Ты знаешь, что однажды он был выброшен из этого мира?
— Нет…
— Так бывает. — Священник покивал, соглашаясь не столько со Светло-Глазом, сколько с самим собой.
— То, что летит к нам, выброшено из нашего мира?
— Нет. — Урувен понизил голос, бросая украдкой взгляды по сторонам. — Нечто было выброшено из чужого мира! И попало в наш!
— Что оно делает?
— Не знаю… Но думаю, явно не добро. Всем нам скоро станет очень плохо…
— Но почему?
— Это слишком сложно, чтобы суметь тебе объяснить. — Старик вздохнул. — Даже если бы ты понял мои слова, то кому это поможет? Знаешь ли ты, что мир Мундуса очень хрупок? Только определенные правила не дают ему разрушиться и обратиться в ничто…
— Ничего не понимаю… — потряс головой аргонианин.
Пси-маг махнул рукой.
— Лодки, которые мы видим в заливе, плывут не сами по себе. У них есть мачты, такелаж, паруса. Парусами управляют люди, которые их поднимают, когда хотят отправиться в путь, поворачивают реи, когда меняется ветер. А когда надвигается шторм, паруса убирают, потому что буря может изорвать их в мелкие клочья… — Он покачал головой. — Я чувствую, что веревки, которыми управляются паруса нашего мира, дрожат от напряжения. Они натянуты, но ловят не тот ветер, не под тем углом, что надо. И это плохо. Именно так было в дни перед тем, как Драконье Пламя все сожгло…
— Вы говорите об Обливионе? Я думал, это не может повториться. Обливион не может снова вторгнуться в наш мир. Ведь император Мартин….
— Да-да… Врата Обливиона закрыты и запечатаны. Но никакая защита не бывает совершенно надежной — всегда найдется лазейка. Особенно если ее старательно искать.
— Даже если нет дверей?
Урувен покачал головой, но не ответил.
— Так этот город… — продолжал Светло-Глаз. — Он из Обливиона?
Священник затряс головой столь яростно, что аргонианин испугался — как бы не сломалась тощая шея.
— Нет, нет и еще раз нет! Или — да! Я не могу объяснить. Я не могу… Уходи… Уходи же!
Голова молодого ящера и так уже пухла от высокоученой беседы, так что мудрецу не составило труда его отослать.
Светло-Глаз повернулся и, не прощаясь, отправился восвояси. Больше всего ему сейчас хотелось разыскать кузенов и попросить у них бутылку тейлула. Аннаиг могла чуть-чуть подождать.
Взгляд единственного глаза Хекуа неторопливо прополз по списку компонентов, принесенному Аннаиг. Ее мохнатая черная бровь выгнулась дугой.
— Надо думать, последняя попытка не удалась?
Аннаиг надула губы и дернула плечом.
— Удалась, но сработало не совсем так, как я хотела.
— У тебя есть способности. — Редгардка покачала головой. — Никакого сомнения. И кое-что ты уже умеешь. Но я никогда не слышала о составе, способном сделать из человека муху. Это невозможно. А список твой похож на случайный набор составляющих, из которых ты надеешься рано или поздно получить желаемое, перетасовывая их по-всякому.
— Я слышала, что Лазарум из Синода нашел способ полететь! — запальчиво возразила девушка.
