— Все это лишь догадки, Келкор, — печально вздохнул Кулл. — Когда человек, совершив противозаконный поступок и избежав наказания, посылает своему королю оскорбительное письмо, стараясь еще больше разжечь его гнев… такого человека можно назвать или безумцем или храбрецом. И в том и в другом случае поступки его совершенно непредсказуемы…
— Но, Ваше Величество, даже безумец не будет рисковать, если есть возможность избежать опасности.
— Тут ты совершенно прав. Поэтому-то меня и берут сомнения. Если Ренар рассчитывал скрыться от моей мести в Фарсуне, то почему отправился в совершенно противоположном направлении?
— Я думаю, вы и сами знаете ответ, Ваше Величество, — продолжал отстаивать свою точку зрения Келкор. — В нынешние неспокойные времена все наши границы, за исключением восточных, усиленно охраняются. Ренар не смог бы проскользнуть незамеченным ни в Малые Княжества, ни в Фарсун. Тем более что он путешествует не один, а со слугами и женщиной, которую любит.
— Я уверен, Келкор прав, — поддержал офицера Брул. Казалось, пикт аж пританцовывает от нетерпения, так хочется ему продолжить погоню. — Доводы Келкора звучат убедительно, с какой стороны ни посмотреть.
Кулл тяжело вздохнул. Долго рассматривал он начерченную Келкором карту.
— Ладно. Предположим, вы меня убедили. Будем считать, что этот план ничуть не хуже любого другого, — объявил Кулл. — Едем на восток!
— Но как же многочисленные легенды о Черной реке? — недоумевая, спросил Далгар. — Если хотя бы половина из них правда, то мы движемся прямиком к собственной смерти.
Кулл наградил юношу хмурым взглядом.
— Беглецы тоже слышали эти рассказы… Я думаю, то нам не придется долго двигаться на восток. Только до Талунина. Но как бы там ни было, мне нанесено оскорбление, мы проделали долгий путь, и я не собираюсь сворачивать, пусть хоть армии всех Семи Королевств встанут у меня на пути. Мы едем на восток!
* * *
Ту по широкой лестнице спустился в подвал Башни Великолепия и перед ним открылся широкий коридор королевских погребов. Двустворчатые дубовые двери вели в подвалы, заставленные огромными бочками, — здесь хранилось лучшее вино королевства. Знаменитые королевские винные погреба. Но вино не интересовало Главного советника.
Пройдя до конца коридора, он очутился возле двери, где словно бронзовые статуи застыли два Алых Стража с мечами наголо. Воины приветствовали советника, трижды ударив клинками по окованным медью щитам. Эхо подхватило гулкие звуки, и Ту поморщился. Он не любил всей этой варварской помпезности.
Дверь, которую охраняли воины, была маленькой по сравнению с дверьми винных погребов. За ней открывалась лестница, ведущая еще глубже под землю. Там, под землей, располагались королевские темницы. Выдолбленные много сотен лет назад в толще камня, эти помещения вначале служили тайными алхимическими лабораториями одному из королей Валузии. Потом на долгое время о них забыли, и лишь пару сотен лет назад эти комнаты переделали в темницы и пыточные. Когда Кулл задушил короля Борна и занял трон, он приказал выпустить всех заключенных, хотя потом пожалел об этом, так как кроме недовольных властью Борна в темницах томилось множество воров и разбойников. Пришлось ужесточить законы. За воровство Алые Стражи на месте отрубали вору руку, а за убийство казнили… Несмотря на все это, прислуга подземной тюрьмы по-прежнему верой и правдой служила королю, и Ту, в тайне от своего повелителя, пользовался услугами заплечных дел мастеров, выявляя заговоры, которые то и дело возникали среди старой аристократии Валузии, ненавидевшей короля-атланта.
Вот и сегодня раб сообщил Главному советнику о том, что стражи у городских ворот задержали повозку с оружием. Один из мелких дворян — некий Тирон, переодевшийся крестьянином, пытался провести в город более сотни мечей, алебард и нагинат, скрыв стальной груз под стогом сена. Но бдительные Алые Стражи схватили негодяя. Естественно, узнав об этом, Ту сразу заподозрил неладное. Людская память коротка. Ныне многие уже забыли ужасы правления Борна и с удовольствием приветствовали бы на троне кого-то из династии Борна. Например, того же барона Блала.
Однако Ту, несмотря на то что занимал пост Главного советника и при Борне, и при его отце, оставался верным сторонником Кулла. Заговорщика, схваченного утром, скорее всего уже допросили. Палачи Валузии были мастерами своего дела, и теперь Ту хотел узнать все подробности плана готовящегося переворота, чтобы пресечь его в зародыше.
У подножия лестницы Ту уже ждал младший тюремщик. Низко склонившись перед Главным советником короля, он тихим бормотанием приветствовал Ту. Но старик взмахом руки приказал тюремщику замолчать. Церемонии хороши были там, наверху, в сверкающих залах Башни Великолепия или в удивительных залах королевского дворца. Тут, глубоко под землей, они казались Ту неуместными. К тому же старик боялся замкнутого пространства, да и сама мрачная атмосфера темницы была ему неприятна. «Чем меньше времени я проведу тут, тем лучше». В этом Ту был уверен.
Следом за младшим тюремщиком, невысоким, сутулым кастратом, в полосатом халате, Ту прошел через лабиринт темных коридоров в пыточную.
Эта комната, вырубленная в толще скал на неведомой глубине, сейчас была ярко освещена. Дым от десятка раскаленных жаровен и костра, разведенного под огромным котлом с кипящим маслом, поднимался вверх и исчезал в трубе вентиляционной системы — еще одном чуде умельцев древности. Несчастный Тирон висел на цепях высоко над землей. Он был совершенно голым, и тело его украшали ужасные следы орудий палачей. А заплечных дел мастера трудились возле одной из жаровен, готовя свои ужасные инструменты для новой пытки. Их обнаженные тела блестели от пота. В пыточной стоял неприятный запах горелого мяса.
Войдя, Ту сразу же прикрыл нижнюю часть лица тонким платком, пропитанным самыми изысканными духами.
Оба палача, оторвавшись от работы, низко поклонились своему благодетелю.
— Я слушаю вас, — после долгой паузы сказал Ту. — Я хочу знать все, что вам удалось вытянуть из этого человека.
— Мы старались, господин… — заискивающе заговорил один из палачей. — Но Тирон твердит, что вез оружие, желая подзаработать на его перепродаже.
— И кому же он собирался его продавать?
— Он утверждает, что в городе мало оружейных лавок.
— Зачем ему тогда было переодеваться и изображать из себя крестьянина? Он мог бы, заплатив налоги, получить разрешение и ввезти оружие в город открыто.
— Он заявил, что хотел увильнуть от их уплаты.
