– Мой Бог, – прошептал он с тихой улыбкой, – она прекрасна.
Кажется, эти слова понравились рабу, провожавшему Алазариана в отведенную ему комнату.
– Так вам здесь нравится, господин?
– Нравится? О да! – Алазариан оторвался от ошеломляющего зрелища и повернулся к слуге. Это оказался пожилой мужчина с усталыми глазами и обтянувшей скулы кожей. Вид у него был такой, словно он уже много десятилетий провожает людей вверх и вниз по лестницам дворца. – Это невероятно, – сказал Алазариан. – И это все мне?
– Да, господин, – ответил слуга. – На все время вашего пребывания в башне. Министр выразился вполне определенно. Вы и ваш отец будете его гостями.
Алазариан знал, что «министр» – это сам Дакель. Народ называл его инквизитором, но его официальный титул звучал так: Министр правды Нара. Дакель был господином башни, одним из наивысших правителей города – и пышность его жилища свидетельствовала о его высоком положении.
– Я ожидал совсем другого, – признался Алазариан. – Когда нас сюда вызвали, я подумал… ну… Раб улыбнулся.
– Для многих гостеприимство министра оказывается неожиданностью. Пожалуйста, располагайтесь. Я к вашим услугам. Мое имя Риан.
– И тебя приставили ко мне?
– К вам и вашему отцу.
Это сообщение не обрадовало Алазариана. Ему не понравилось, что он должен будет иметь одного слугу с отцом: тот наверняка загоняет беднягу Риана. К тому же у отца и так был его телохранитель Шинн. Шинн повсюду ходил с Летом. Они были словно сиамские близнецы, сросшиеся плечами и одинаково отвратительные.
– Ну, – отозвался Алазариан, – спасибо тебе большое. Я потрясен.
Он снова повернулся к городу. Вид был поразительный. Ему виден был дворец на противоположном берегу реки Киль и сотни лодочек, плывших по реке. Далеко внизу, на темных улицах, копошились темные силуэты нищих, и яркие одежды красивых накрашенных дам, вышедших на улицы пройтись по магазинам и посплетничать. Едва сойдя с корабля на причал, Алазариан услышал десяток разных языков, и голова у него до сих пор гудела в такт пульсирующему гулу далеких печей. Алазариан глубоко вдохнул воздух с металлическим привкусом.
– Здесь всегда так, Риан? – спросил он.
– Как, господин? Алазариан пожал плечами.
– Не знаю. Так… пахуче? Слуга рассмеялся.
– Вы привыкнете, господин. Если хотите, я могу закрыть балкон. Если вы на секунду отойдете…
– О нет! – сказал Алазариан. – Нет, я хочу остаться здесь. Я хочу все увидеть.
Он словно парил на ветру. Алазариан проглотил возбужденный смех. Путешествие из Талистана с Летом было ужасным. Они плыли на торговом корабле, который его отец нанял на время поездки. Алазариана почти каждый день рвало. Но теперь, при виде этого завораживающего города он решил, что не жалеет ни о чем.
– Риан, – спросил он, – а где был Собор? Ты можешь мне показать? Риан замялся.
– Господин Лет, Собора больше нет.
– Да, я знаю. Я знаю, что твой господин Бьяджио разрушил Собор. Я просто хочу узнать, где он стоял. Видишь ли, моя мать очень любила Собор. Она умерла, и… ну… Скажи мне, где он был, ладно?
Риан вышел на балкон, секунду смотрел по сторонам, а потом указал пальцем на широкую улицу вдали.
– Вон там, рядом с Высокой улицей, – сказал он. – Собор был на берегу.
Алазариан кивнул и сощурился, чтобы лучше видеть. Он всматривался в изгибы реки, но было далеко, и он почти ничего не разглядел – только пустое место, которое должно было занимать нечто огромное.
– Он был очень красивым?
– Молодой господин, мне не положено разговаривать с вами о таких вещах и упоминать о Соборе. Министр не любит, чтобы о тех днях упоминали.
«О тех днях, когда Наром управлял Эррит, – подумал Алазариан. – До того, как Бьяджио украл у него власть».
– Мне так много хочется здесь узнать. У меня множество вопросов. Может, ты мне поможешь?
– Я здесь, чтобы вам служить, мой господин. Но вопросы – это не по моей части. – Слуга улыбнулся и поспешно поменял тему разговора: – Вы, должно быть, устали.
Только теперь Алазариан почувствовал, что совершенно измучен. Со времени отъезда из Арамура прошел месяц, а плавание по морю испортило ему желудок и превратило мозги в кашу.
– Да, очень устал, – признался он.
– Я положил ваши вещи в спальне, – сказал Риан, указывая на белую дверь в противоположном конце комнаты. У двери был округлый верх, а вокруг – алебастровая резьба. Она была прекрасна, как и все в комнате Алазариана. – Вы можете сейчас отдохнуть, если хотите. Или прикажете принести вам что-нибудь поесть?
– Нет, пока ничего не надо, – ответил Алазариан. – Я немного посплю. Но сначала… – он оперся о перила, – дай мне посмотреть на город.
– Как прикажете, господин, – сказал Риан.
С этими словами он ушел с балкона, а потом и из комнаты, закрыв за собой дверь. Взрывом из далекой трубы в небо выбросило колеблющееся пламя. Небо окрасилось в цвет бледной бронзы. Алазариан потрясение смотрел на это зрелище, словно это была падающая звезда, на которую можно загадать желание.
– Боже правый, – прошептал он, – что это за место?
Что ж, пусть Башня Правды служит для него клеткой, но эта клетка раззолочена, а прутья у нее – серебряные. Алазариан не чувствовал себя пленником. Ему казалось, что он – принц. И он был в восторге оттого, что у него снова есть отдельная комната. Ему приятно было оказаться отдельно от отца и чувствовать себя взрослым. На секунду он забыл о том, что боится Дакеля и Протектората. Возможно, завтра ему вместе с отцом придется оказаться перед инквизитором, но сегодня он свободен.
Сегодня, если ему удастся улизнуть от отца, он будет смотреть город. Неизвестно, сколько он пробудет в столице и появится ли у него еще одна возможность узнать город. А ведь у него есть здесь дело. Он вытянул шею, пытаясь увидеть что-то, что можно было бы принять за библиотеку или университет. В Черном Городе, безусловно, должны быть школы. Мать об этом говорила. И, как она ему посоветовала, он даже привез с собой денег.
– Ах, мама! – вздохнул Алазариан.
Он закрыл глаза и призвал к себе ее образ. Она была красавицей. Наверное, поэтому Элрад Лет и согласился на ней жениться – и еще потому, что она была близкой родственницей короля. И теперь ее нет. Алазариан сжал руку, вспоминая поразительные последние минуты, которые он провел с ней и, ненавидя себя за то, что позволил ей умереть.
Но мать этого хотела. Она хотела умереть и уйти из этой жестокой жизни. Прошло уже много месяцев, но боль оставалась все такой же острой – такой же болезненной, как ссадины, которыми награждал их обоих Лет. Алазариан потер щеку. Сколько раз за время пути Лет его бил? Десять? Больше? Алазариан потерял этому счет. В нем поднялась волна ненависти. Завтра Элрад Лет предстанет перед Дакелем, и Алазариан, наконец, увидит, как корчится его отец.
