Прыжками успеваю преодолеть метров двадцать. Укрывшийся стрелок переключает внимание на меня. В момент моего очередного прыжка, он поднимается, открывая беглый огонь. Но тут… осечка. Я отчётливо слышу, как с каждым нажатием из дула его карабина врывается газ, однако выстрела нет.
Всё же подстрелить лишившуюся оружия цель я не успеваю. К нему на полной скорости подкатывают первые сани, с которых мы выбили стрелка. Водитель одной рукой удерживая оружие несколько раз стреляет на вскидку в мою сторону, заставляя укрыться. Стрелок запрыгивает на транспорт, и они стремительно разрывают расстояние. Моя пуля, посланная им в спину, уходит в никуда. Джага, тоже остался без противника, который так же увеличивал расстояние.
Только сейчас обратил внимание на выстроившихся в рядок и присевших на дороге красных. Вот же срань, миномёты! Падая в снег, практически на животе, преодолеваю оставшееся расстояние до оставленных саней.
Рука не успевает коснутся транспорта как раздаются первые взрывы. Пристрелочные, как-то отстранённо успеваю подумать, следующие будут точнее.
Скинув мёртвое тело, взобрался на сани, от тепла работающего мотора под пятой точкой по телу пробежали мурашки. В управлении ничего сложного, хоть я и впервые за рулём. Левая рукоять — газ, правая — тормоз, из приборов только счётчик скорости и заряда мотора.
Вывернув до, предала ручку газа, секунд за десять преодолел расстояние до Джаги, который уже вытянул из снега Яков Николаевича. Раздались четыре взрыва там, где только что был я. Похоже хотели уничтожить сначала технику, но запоздали. Почти сразу прогремело ещё два взрыва менее чем в пятнадцати метрах. Один из осколков ударил меня в бок, чуть не выбив из седла.
Затягивая полубессознательное тело, подумалось что эти двое вместе с оружием и бронёй весят не меньше ста пятидесяти килограмм. Слишком много чтобы быстро уйти.
Рука, сжатая на рукояти, вновь выкрутила с ходу придельный газ. Инерция с силой кинула меня назад, прямо на два тела с трудом уместившихся сзади.
Скорость упала по меньшей мере в двое, сани стали зарываться в снег. Нужно было рвать в перед, не останавливаясь. Отошедшие противники смекнули, что мы вот-вот выйдем из зоны досягаемости миномётов и бросились нам на перерез. Джага, выгнувшись в не реальной позе, выстрелил. И попал, краем глаза заметил, как водитель саней согнулся, убирая руки от руля.
Не стоит сомневаться в погони. Другое дело как скоро она нас настигнет. Нет, никаких сомнений, будь у них ещё сани, они бы и их бросили на нас. Тогда бы мы точно не уцелели. Даже наш уход сейчас можно списать только на то, что, красные уже считают себя победителями и по крайней мере эту землю — своей. Они не до оценили нас, им следовало применить миномёты сразу, тогда бы мы, без вариантов, стали отличным удобрением.
Запаса хода хватило всего на двадцать километров. На небольшой остановке, которую сделали для перевязки Якова Николаевича, чья рана оказалась не смертельной (пуля попала в бедро, пройдя на вылет и не задев кость). Попытался согреть батарею, чтобы на холоде не так быстро разряжалась. К сожалению, это не помогло. Интенсивная работа, мороз и вес на гране грузоподъёмности быстро выжгли весь заряд из-за чего сани пришлось сбросить в овраг.
Уходя от потенциального преследования, мы сильно завернули на восток. После избавления от саней прошли около семи километров по укатанной дороге на запад, рискуя быть в любую минуту обнаруженными. Как итог риск оказался не только не нужным, но и вышел нам боком. Ибо замёрзшие мозги не взяли в расчёт градус движения.
По итогу мы действительно двигались на восток, но не по прямой, а под углом градусов тридцать пять. То есть по направлению северо-востока, значительно ближе к изначально планируемому маршруту. Уже в темноте практически в упор подошли к укрытой позиции красных, контролирующих дорогу. Если бы одному из них не приспичило покурит буквально в десятке метров от нас, нам бы не поздоровилось.
Хотя я уже не уверен, что милосерднее: пуля в голову или медленное замерзание в сугробе. Обойдя засаду, спустились в кювет двигаясь через нависший над ним подлесок. Заночевать пришлось там, отойдя немного в глубь леса, где нашлась удобная ложбина.
Чудо или издёвка судьбы, не знаю, как назвать то, что утром наша компания проснулась в полном составе. Пока выбрались из ложбины, которая оказалась осыпавшейся, с одной стороны, воронкой от снаряда, втроём хрипели и булькали. В прошлые сутки удавалось ночью и на привалах разводить костёр, чтобы хоть как-то отогреться. Сейчас же почитай уже двадцать часов по горло в снегу. В животе чёрная дыра, кора берёз кажется чем-то невообразимо вкусным. Жаль её много не съешь, да и сил она не ахти прибавляет.
Уже по завыванию ветра в лесу стало ясно, что погода сегодня ещё отвратительнее, чем всю неделю до неё. Разыгралась не шуточная метель, в которой на тридцать шагов ничего не видно. Лишённые всяких ориентиров движемся только по внутреннему чувству направления.
К обеду метель перешла в буран, мир вокруг затянуло белой пеленой. Поэтому, то что мы рухнули вниз не заметив края обрыва, меня не удивило. Меня удивило, что никто из нас не сломал шею, упав мешком брюквы в заваленный заледенелыми телами окоп.
Телами солдат Гетлонда. По всей видимости тут те, кто успел продвинутся дальше, прежде чем наша армия была уничтожена. Их убили немного позже наступательные силы красных. Но это не может быть окоп второй линии Руссланда, значит мы добрались до первой линии. Нет. Как не крути в нашем состоянии мы бы никак не преодолели такое расстояние. Если только мы не у самого залива, где глубина обороны красных была вдвое больше, так как недалеко от залива, где река расширяется и её легко можно было форсировать, для предотвращения этого там были более серьёзные силы с большим числом фортификаций.
— Студер, ты чё там, примёрз? Давай помогай. — Голос Джаги сейчас звучит сухо, надтреснуто словно он с самого рождения не переставая смолил.
— Сейчас. — Мой, к слову, звучит не лучше.
Сделав несколько шагов, присел над синюшным мертвецом, ещё до нас освобождённого от брони, оружия и личных вещей. Но вдруг хоть что-то осталось, вряд ли руссланцы тратили много времени на тщательный досмотр.
Ну вот, о чём и я говорил. Во внутреннем кармане бушлата покойника обнаружились серебряные часы остановившиеся в момент смерти. «От Мери, Эдворду с любовью. Лучшему отцу и мужу»-прочёл гравировку на крышке часов, возвращая их мертвецу.
Сейчас меня интересует только еда. Не факт, что я проживу достаточно долго, чтобы их продать, а в пути каждый грамм лишнего веса на счету. Проверил с десяток мертвецов. Несмотря на некоторые ценные вещи, их обобрали достаточно основательно.
— Идём. — Едва слышно сказал Яков Николаевич, проявившийся из-за поворота.
Пока мы искали поживу, он обошел окоп, найдя солдатский навес. Место с краю от основных проходов с деревянным настилом, сверху засыпанный землёй. В земляных стенка вырублены места под лёжку с лапником место матрацев. А по центру выложенное камнем косовище с лавками по кругу.
Те самые лавки незамедлительно пошли в костёр. Вход завесили снятыми с трупов бушлатами, скрепив их найденной проволокой. Уже через двадцать минут тело начало оттаивать. И даже дар системы не смог избавить меня от всей гаммы ощущений обмороженного, покрытого десятками ушибов от попадания пуль в кирасу, местами сорванной кожи, тела. Думается мне, что он и вовсе сейчас спит, ибо взять ресурсы для его работы, равно как и для регенерации неоткуда. Я вновь сильно истощён, едва ли не так же, как после предпоследней встречи с Куцем.
Я моментально провалился в тяжёлый сон. Накрывший меня чёрной пеленой.
Глава 15
После почти двенадцатичасового сна в тепле, как ни странно ситуация только ухудшилась. Я проснулся от того, что мой правый глаз заплыл, словно мне поставили огромный фингал. Дотронувшись пальцами, почувствовал раздутый водянистый пузырь, колышущийся поверх глаза. Пальцы спустились по щеке нащупывая ещё один здоровый пузырь на правой стороне лица. А затем пригляделся к своим рукам. Они раздулись, кожа покраснела и их порывают огромные волдыри, заполненные желтоватой жидкостью.
