Выслушав перевод его слов, Урр потрясенно переспросил:
— Так он согласился? Сразу, без условий, и не раздумывая?
Гаррон чуть шевельнул крыльями.
— Ты же сам слышал. А что тебя удивляет? Ты ведь на это и рассчитывал.
— Если честно, я не очень на это рассчитывал. Я думал, нам придется долго его просить и уговаривать.
— Я ведь тебе говорил, что он поймет. У нас намного больше общего с людьми, чем кажется на первый взгляд. А теперь давай расскажем, как он просит, подробнее. Рассказывай ты, ведь Хрисс твой брат, ты лучше его знаешь.
— Хорошо, — согласился Урр. — Только скажи сначала, отчего все-таки люди краснеют?
— Тебе не дает покоя этот вопрос? От стыда, от смущения, от неловкости… — советник осекся и тихонько рыкнул, покосившись на людей. — Врр, какой же я невежа! Он ведь прекрасно понял, что мы за ними наблюдали… а я ему через слово о брачных играх! Какая бестактность! А еще мудрейший!
— Поистине, великодушие этого человека не знает границ, — качнул головой вождь. — Он даже не обиделся.
— Приступай к рассказу, — перебил его Гаррон. — А то общаться между собой, не переводя сказанного, тоже, насколько я знаю, невежливо и бестактно.
— А ему будет понятно?
— Не переживай, я буду переводить и попутно объяснять все, что будет непонятным.
Ольга приоткрыла дверь в библиотеку и тихонько позвала:
— Элмар, можно?
— Как будто я мог сказать «нельзя», — невесело отозвался принц-бастард, не оборачиваясь. — Заходи. Не спится?
— Ты же знаешь, мне всегда не спится после таких приключений. Я тебе не помешаю? В смысле, если ты хотел побыть один, я в гостиной посижу…
— Заходи, заходи, — вздохнул Элмар и, дотянувшись до ближайшей полки, достал второй кубок. — Посидим, выпьем. Я вовсе не собирался уединяться, а спать всех разогнал просто потому, что компания была слишком большая. Вот двое — в самый раз, а четверо — это уже много. Тем более Жак сегодня вел себя безобразно и в своей язвительности превзошел всякие границы.
— Не обижайся, — посочувствовала Ольга. — Это у него нервное. Он просто слишком перепугался.
— Не понимаю я этого, — Элмар нахмурился, заглянул в кувшин и налил в кубки вина. — Надо же хоть немного быть мужчиной, раз уж ты с яйцами родился. Хотя бы в обморок не падать от всякой ерунды.
— А ерунда получилась впечатляющая… — вздохнула Ольга, устраиваясь в кресле. Том самом, в котором она сидела в памятную ночь их знакомства. И Элмар сидел там же, где и тогда. Впрочем, он там сидел всегда, это было его любимое кресло. — Я и не ожидала, что такое получится.
— Если ты из этой штуки разнесла дракону хвост, разве ты не могла представить, что будет с человеком?
— Вот мне больше не о чем было думать! Я вообще рассчитывала, что мне не придется стрелять. Я хотела только забрать Диего и придержать их, пока Жак выбирался наружу.
— А почему выстрелила? Рука дрогнула?
— Пришлось выстрелить, а то они не верили.
— Не верили, что выстрелишь?
— Даже не верили, что эта штука вообще стреляет.
Элмар тихо и как-то грустно засмеялся. Ольга отметила про себя, что он весь какой-то грустный и тихий не по делу. Час назад он чуть не стукнул Жака за его ехидные замечания о моральном конфликте могучего героя Элмара и «великого уравнителя» Кольта, психовал, ругался почем зря. А сейчас притих, успокоился и откровенно приуныл. Сидит, нахохлился, в глазах этакая философская печаль. Хайратник свой где-то потерял, лохмы на лицо упали, и стал великий герой похож на очень печального бассета.
— Великолепная иллюстрация к конфликту магии и технологии… Ольга, ты пей, а то так и не успокоишься.
— Да сколько же можно пить, — развела руками Ольга. — Я и так весь вечер пью, голова уже заболела, а успокоиться так и не могу.
— Это у тебя уже похмелье начинается, — определил Элмар. — Значит, надо выпить еще.
— Тогда это уже называется запой.
Элмар снова засмеялся, чуточку веселее.
— Не бойся, не сопьешься. Зато, может быть, уснешь. Если ты все-таки хочешь досидеться до того момента, когда проснется Диего, и зайти к нему, то я бы тебе не советовал. Мэтр знает, что говорит, и если он сказал «не надо», значит не надо. Завтра зайдешь. И не переживай так. Радоваться надо, что все так хорошо обошлось. Все живы, враг повержен, и ничего страшного не случилось. Диего поправится, Жак отремонтирует свою гостиную, из-за которой он так переживал, а ты, наконец, перестанешь трястись из-за того сна, о котором мы тебе так неосторожно проболтались. Насколько я понял, он уже сбылся.
— Это верно, — согласилась Ольга и все-таки отпила из кубка, хотя в нее уже действительно не лезло. — Только мне кажется, ремонт у Жака растянется на неопределенный срок, как он того и опасается. Он совершенно точно предположил, что в его гостиную скоро начнут водить экскурсии. Король будет только началом, потом Флавиус и сотрудников притащит… Он на полном серьезе назвал эту жуткую кляксу «прелестью»? Ему правда так понравилось?
— С чего бы он притворялся? Конечно, правда.
— И королю тоже понравится?
— Насколько я его знаю, должно понравится. Мэтр неоднократно с неодобрением отзывался о его «нездоровом интересе ко всяческим неподобающим зрелищам». Но интерес его величества — это мелочи по сравнению с тем, что сотворит мэтресса Стелла, если до ее приезда эту стенку не почистят. А ведь она должна со дня на день приехать, и любимая ученица ей непременно скажет, зная ее интерес к человеческим потрохам. Начнется с того, что она придет посмотреть, потом она пожелает собрать образцы тканей для анализа, потом притащит коллег, и закончится тем, что она потребует вырезать «эту прелесть» вместе с куском стены и отдать ей в анатомический музей.
— Так не проще ли сразу этот кусок вырезать и отдать ей?
— Хорошая мысль, — согласился Элмар совершенно серьезно. — Завтра посоветуй это Жаку, на мой взгляд ты придумала очень удобное решение его проблемы. И мэтресса будет счастлива, и все желающие смогут посмотреть на ее «прелесть», не мешая при этом Жаку. Может он успокоится и перестанет ехидничать. В любом случае, ремонт не затянется из-за любопытных посетителей и мне не придется долго терпеть его присутствие в моем доме.
— Элмар, разве ты так его не любишь?
— Вообще — люблю, но когда он вот так себя ведет, терпеть не могу. Я понимаю, у него неприятности, но это не повод говорить гадости друзьям и портить им настроение… которое, впрочем, и так было испорчено. Не у него одного неприятности, но почему-то никто больше так себя не ведет.
