Он постарался оттолкнуть от себя эту мысль, переключиться на что-нибудь другое, но у него ничего не получилось.
Ведь… Ведь… Будь он тогда чуть-чуть решительней, начни действовать немного раньше, и родители его Стаси были бы живы! Да и она сама бы не пострадала. А значит, это он виновен в… Всё увеличивающаяся волна Грязи нависала над ним, колеблясь в такт звучащим всё более и более громко ударам сердца. Ещё мгновение… Ещё… Она уже готова была обрушится на него, когда внезапно ощутил резкую боль в затылке и сознание милосердно померкло.
- Ну, и что будем делать? - Недовольно спросила Лаурелин, слегка встряхивая ладонь, которой только что отпустила Артуру поистине богатырский подзатыльник, и надевая назад латную перчатку. Стоило ей только снять часть своего доспеха, чтобы нанести точно рассчитанный удар, заставивший впавшего в рефлексию барда потерять сознание, но не покалечил его, как наложенная ей иллюзия немедленно спала. И сейчас, в кабинете начальника полиции стояла не очень красивая, но всё же человеческая девушка, а злая Дини Ши в боевом доспехе.
- О чём ты? - Только начинавшаяся у Стаси истерика, немедленно исчезла после как минимум странного поступка Лины, которая, ни с того ни с сего вдруг кинулась успокаивать их совместного супруга, занятого какими-то своими мыслями, а потом и вовсе, одним ударом вышибла из него сознание.
Сознающий всю опасность происходящего, Иван Петрович тихо замер на своём месте, давая своим странным гостям самим разобраться в их проблемах, и прилагая максимальные усилия, чтобы не напомнить о своём присутствии.
- Этот товарищ, - Дини Ши зло покосилась на бессознательное тело, - вообразил, что именно он виновник смерти твоей семьи. И, тут же, не откладывая дело в долгий ящик, вынес себе смертный приговор и начал приводить его в исполнение!
- Что? - Ошарашенная словами фейри Стася молнией вылетела из-за стола, бросившись к своему мужу. - А он-то причём? И что значит, вынес приговор и начал его исполнять? - в испуге она отчаянно начала тормошить Артура.
- Да не волнуйся ты так. Я вовремя успела. А насчёт приговора, то и значит. Он, по какой-то дурости, решил, что раз ритуал включал в себя темпоральный фактор, то он мог бы помешать уже свершившемуся воздействию, и спасти твоих родичей будь чуть порасторопней. Вот что необразованность делает! Нет, чтоб сообразить, что подобное в принципе невозможно. Хотя… Обучения никакого, про магию времени тоже ничего не знает… Так что это понятно.
- А что насчёт самоубийства? О чём ты? - Крепко обняв парня, словно пытаясь защитить его своим телом от грозящей ему гибели, спросила Стася, не оставляя своих попыток привести его в себя.
- Он же Бард… - Печально вздохнула Лаурелин, с какой-то завистью глядя на её метания перед бессознательным телом. - Как только он решил, что виновен в их смерти, так тут же сработала программа на самоликвидацию.
- Знать бы, какая сволочь Бардам эти программы подсовывает! - Зло произнесла Дини Ши, аж притопывая от негодования. - Что только мы ни делали, чтоб виновника обнаружить, или хоть программы эти убрать! И ведь ничего не вышло. Такое впечатления, что эти реакции в них чуть ли не с момента зачатия прописываются, и стоит только Барда инициировать, как активизируются и они. И не уберёшь их никак… Или овощ получится, или, в лучшем случае - полная утрата способностей… Вот и приходится бороться с последствиями, вместо того чтоб устранить причину.
Внимательно взглянув на суетящуюся над мужем девушку, которая, казалось, совсем не слушала её импровизированную лекцию (в отличие от полковника, который, как раз таки, прислушивался ОЧЕНЬ внимательно) она быстро ухватила её за рукав.
- Да успокойся ты! - она силком посадило её на стул. - Ничего с ним не будет. Скоро очнётся, уж я - то свой удар знаю. Главное, как придёт в себя, не дать ему снова на себя Хаос призвать, сразу же объяснить, что не виноват он, и что ничего в прошлом менять не позволяют законы мироздания, что это в принципе невозможно. Дополнения вносить, - например, перебить ублюдков после их дела - это можно. А радикальные изменения - нет.
- Нет? Невозможно? Это действительно так? - поднял голову, с ещё мутными после удара фейри глазами Артур.
- Клянусь именем князя и собственной силой, - совершенно спокойно подтвердила Лаурелин, что мне неизвестен никто, способный произвести такое вмешательство, и ты на такое не способен абсолютно точно.
Артур облегчённо прикрыл глаза. Нависающая над ним волна Грязи уходила, рассасывалась, исчезала, словно понимая что явилась по ошибке. И это радовало. Странно, но с самого того момента, как ритуал был окончен, и даже ещё раньше, начиная со второго испытания, Артуру уже не хотелось смерти. Ласковые струи Леты не манили его как раньше, и смерть не казалось приятным убежищем от земных забот и проблем.
- А, впрочем, чего странного-то, внезапно подумалось ему. У меня тут две таких жёны-красавицы имеются, с которыми я даже ещё поближе не познакомился, любящие и заботливые, так с чего мне умирать-то спешить? Вот ещё, глупости! - Странная мысль. Непривычная. Какая-то слишком живая, солнечная и радостная для его обычного состояния. Но она ему понравилась. Это был вполне достойный смысл жизни!
- Знаете, девочки, - Он обнял прильнувших к нему жён за плечи. - Я, конечно, не совсем уверен, но, кажется, я вас люблю!
Внимательно взглянув на обнявшуюся троицу, старый служака лишь уважительно, и чуть-чуть завистливо покачал головой. Молодость. Решительная и бескомпромиссная, принципиально не допускающая возможности прогнуться под обстоятельства, но всегда готовая прогнуть под себя мир. По крайней мере попытаться. И что-то подсказывало полковнику, привыкшему за годы распутывания преступлений и интриг доверять своей интуиции, что эта троица, таки имеет шансы действительно заставить мир считаться со своими желаниями.
Внезапно распахнувшаяся без стука дверь заставила его прервать свои философские размышления, а Артура, Стасю и Лаурелин отпрянуть друг от друга.
- Я же сказал, не беспокоить! - Зло взревел полковник разъярённый игнорированием отданного им приказа.
О, я не надолго. Мне всего лишь хотелось как можно скорее повидаться со старым другом. До меня дошли слухи, что он здесь, и я просто не смог удержаться. - Голос говорившего был буквально до краёв наполнен злым ехидством, и даже откровенной злостью. А ещё, этот голос был ему хорошо знаком. Это был голос одного из немногих людей, которого он мог считать своим другом. Голос его агента, Сергея Семёновича Пилипенко.
Он поднял глаза, и увидел грузную фигуру стоящую на пороге. Слух не подвёл барда. Это был он. Его друг и агент. А ещё он был зол. Дико, невероятно зол, и эта злость, почему-то была направлена на него.
