Не уверен, что богу вообще нужны все эти молитвы. Скорее они важны для тебя самого, и в этом куда большая их ценность, чем думают некоторые не слишком умные служители храмов. Что же касается Мелота – то, по мне, он скорее положительно отнесется к тому, чтобы ему не докучали вечным нытьем, а сделали все сами и достигли чего-нибудь без помощи с небес. Не уверен, что он счастлив, столетиями выслушивая жалобщиков и попрошаек. Да и льстецов, наверное, слушать сложновато. Будь я на месте Мелота – точно бы не стал…
Стены ущелья постепенно сдвинулись, скалы становились выше и удалялись вместе со снежным небом. Мы все ближе и ближе подходили к перешейку, который должен был вывести из диких мест на Лестницу Висельника.
До меня добралась Тиф. Видно, совсем потеряла терпение.
– Надо было сидеть на юге, – начала выговаривать она. – Найти теплое место. С ванной, хорошей едой и удобной постелью. Переждать зиму. Я бы поднатаскала мальчишку. Возможно, он смог бы помочь мне. Или воссоздать плетение для Лепестков. А вместо этого мы, как неприкаянные души, бродим по обледенелым горам, стучим зубами, жрем мясо без всяких приправ и уже успели забыть о том, что такое мытье!
Я хмыкнул. Можно подумать, будто это я заставил ее присоединиться к отряду.
Порой Проклятая напоминала мне обиженного ребенка – маленькую девочку, которую против ее воли тащат неизвестно куда.
– Ты можешь вернуться в любой момент.
Она пробормотала в мой адрес что-то нелицеприятное и достала из седельной сумки книжку. Я сразу же узнал «Заметки на полях» Кавалара.
– Тебя мама не учила, что воровать нехорошо?
Она подняла на меня раздраженный взгляд:
– Давай отложим нотации! Ходящая сама мне ее дала.
– Не верю.
– Спроси у нее, если хочешь! – еще более раздраженно фыркнула Тиа.
Я не поленился, отступил с тропы и, дождавшись Рону, тихо спросил:
– Скажи, ты правда отдала Тиф заметки Скульптора?
– Она смогла быть убедительной. – Похоже, Ходящей было не очень приятно признавать это.
– Гбабак тебе не говорил, что язык Проклятой – язык лжи? Она хуже змеи.
– Достаточно, Нэсс! – гневно нахмурилась Рона. – Хватит меня обвинять. Я считаю, что поступила верно и вреда от этого не будет!
Но по ее глазам я видел, что она очень в этом сомневается и уже жалеет, что дала себя уговорить. Подняв руки вверх, я показал, что каждый волен поступать, как ему угодно, и вернулся к Убийце Сориты.
– Убедился? – ядовито поинтересовалась та, перелистывая страницы озябшими пальцами. – Мне ни к чему врать. Особенно в таких мелочах. Кавалар – забавный сумасшедший.
– Вот как?
– Ну да. Куча воды, непонятных оборотов и прочей дряни. Почти ничего ценного.
– Это ты так говоришь.
– Мне все равно, что ты думаешь, – последовал отклик, и она, захлопнув книгу, убрала ее обратно в сумку.
– Ответь мне на вопрос.
– Изволь, – с преувеличенной любезностью промурлыкала Тиф.
– Что такое Сердце Скульптора?
– Интересно знать, где ты слышал это название?
– Ты как-то проговорилась во сне.
– Дурная привычка, – опечалилась Проклятая. – Постараюсь больше не совершать таких ошибок. Впрочем, в Сердце нет ничего тайного. Это артефакт, сотворенный Каваларом в последние годы жизни. С помощью него можно было уничтожить любую созданную Скульптором постройку. Башня долго хранила реликвию, пытаясь понять, как она работает. Я и Ретар выкрали Сердце из Альсгары. С помощью него мы смогли без потерь войти на Лестницу и прорваться на север. Раньше, если ты не знаешь, вход туда защищала мощная цитадель, ничем не уступающая Вратам Шести Башен.
– Вот как?
– Разве ты не слышал «Песнь о Серебряной слезе»? Хм… Странно. Теперь от крепости не осталось даже развалин. С помощью Сердца мы превратили ее в песок.
– И где теперь эта замечательная «безделушка»?
– В Бездне. Мы переусердствовали. Волшебный ключик не выдержал влитой в него силы. А жаль. Думаю, будь Сердце у нас, и Война Некромантов пошла бы по-иному. Мы бы не застревали перед каждой твердыней.
– Ну на этот счет у меня иное мнение.
Тиф лишь презрительно фыркнула.
– Нэсс, твоя очередь, – Лук растолкал меня.
Я, сонный и раздраженный, высунул нос из-под одеяла и посмотрел на стражника красными от недосыпа глазами.
– Лартуна разбудил?
– Да. Рыцарь и Отор уже ушли. Они на тропе, выше.
– Хорошо, – сказал я, уступая ему свое место и видя, что Тиа не спит и сидит у огня. – Этот чего там делает?
– Порк? А Бездна его знает! Он, лопни твоя жаба, не слишком расположен к разговорам.
Я понимающе хмыкнул, нахлобучил меховую шапку пониже и, подхватив лук, неохотно начал обход лагеря. Снега было по середину голени, я тихо ругался под нос. И, когда круг был завершен, присоединился к Проклятой. Она, опасно наклонившись к огню, читала записи Скульптора.
– Проваливай, – недружелюбно буркнула Тиф, не отрывая взгляда от текста. – Ты мне мешаешь.
– Потерпишь, – столь же враждебно рявкнул я в ответ. – Глаза себе сломаешь.
– Мне хватает света. Отправляйся спать. Все равно никто мимо меня не прошмыгнет.
– Это ты так считаешь.
– Я не считаю. Я знаю. – Озябшими пальцами она перевернула страницу и увидела Рону. – А, Звезда Хары! Что же вам всем не лежится?!
– Чем ты так раздражена? – участливо осведомилась Ходящая.
– Тем, что мне не дают возможности сосредоточиться.
– Нашла что-то любопытное? – поинтересовалась девушка.
– Нэсс, погуляйте вместе, – вновь предложила мне Проклятая.
– И не подумаю.
Убийца Сориты ожгла нас раздраженным взглядом и захлопнула книгу.
– Не любопытное. Какой-то бред!
– Кажется, я понимаю, о чем ты, – кивнула Рона. – Я тоже не смогла разобраться в языке.
– Ни на уну не сомневалась, что валиострский тебе неизвестен, – с превосходством хмыкнула Тиф. – Он считался первым человеческим языком Хары и во времена Скульптора уже был мертв. Знали его лишь единицы. А сейчас он и вовсе забыт.
– Но не тобой?
– Моя учительница не только умела возиться с подснежниками и быть большой дрянью, но и знала древние языки. Так что у меня есть навык в чтении старинных текстов. В этом я ничуть не уступаю Митифе. Эти закорючки рассказывают интересную историю. – Проклятая вновь открыла пожелтевшие страницы.
– А в чем тогда бред?
Убийца Сориты выпятила нижнюю губу и задумчиво посмотрела на девушку.
– Это – одна из записных книжек Кавалара. Мысли, соображения, идеи, основы плетений, какие-то схемы, немного воспоминаний, адреса, наброски речи для Совета. В большинстве своем – гора мусора. Надо очень постараться, чтобы найти в ней золотую песчинку. Почти весь текст записан рукой Скульптора. Чернила, кстати, не тускнеют со временем – очень интересное плетение, я такого не знала. А вот то, что написано на валиострском, авторству Кавалара не принадлежит. Другой почерк.
