— На Земле провозглашено равноправие! — выкрикнула она.
— Земля имеет сложную и запутанную политическую историю, — сказал я. — Через сотни лет современные концепции приведут к невиданным последствиям, от которых их авторы пришли бы в неописуемый ужас. На Земле людям удалось построить чудовищную ловушку, в которую они сами же угодили. Возможно, им удастся расшатать ее прутья. А может, они тихо умрут в ими же созданной клетке.
Велла молчала.
— Ты почувствовала, — спросил я, — что на Горе женщины гораздо счастливее, чем на Земле?
— Нет, — сказала она. — Нет. Нет!
— На колени! — приказал я. Она опустилась на колени.
— Кого на Горе ты считаешь самыми счастливыми женщинами? — спросил я.
— Большинство счастливых женщин на Горе — простые рабыни, — ответила Велла.
— Мужчина генетически предрасположен к господству, — сказал я. — Это не вызывает сомнения ни у кого, кто в состоянии сформулировать свое' мнение по данному вопросу. Иногда отрицать эту истину выгодно, но это уже предмет для другого разговора.
— Я не сомневаюсь в том, что мужчины генетически предрасположены к господству, — сказала Велла. — Но они должны контролировать эту предрасположенность.
— Прикажи человеку не дышать, прикажи сердцу не биться, — сказал я, — прикажи мужчине не быть самим собой.
Велла растерянно посмотрела на меня.
— Я нарисовал тебе реальную ситуацию, — сказал я. — Невозможно отрицать, что мужчина предрасположен к господству. Представляется ли тебе возможным, чтобы эти качества получили развитие только у него?
Она стояла передо мной на коленях и молчала.
— Не кажется ли тебе, что эволюционное развитие мужчин и женщин шло параллельно?
— Нет, — сказала Велла. — Не кажется.
— Природа учила мужчину повелевать. Она же давала уроки тем, кто должен ему подчиняться.
Велла сердито посмотрела на меня.
— Каких мужчин предпочитают женщины, сильных или слабых?
— Сильных, — сказала она.
— Почему это так? — спросил я. Она молчала, опустив голову.
— Послушай, Тэрл, — сказала она наконец, — что делать, если я тоже испытываю эти низменные потребности? Что делать, если сердцем я стремлюсь подчиняться мужчине?
— Здоровое общество, — ответил я, — сумело бы удовлетворить твои потребности.
Она взглянула на меня.
— Надеюсь, ты знакома с отношениями между хозяином и рабыней на Горе? — спросил я.
— Еще как, — огрызнулась Велла.
— Наиболее полная и завершенная картина женской подчиненности имеет место при женском рабстве. Именно здесь достигается полная зависимость женщины от капризов и милосердия мужчины. — Я посмотрел на девушку. — Красотка Велла, — улыбнулся я, — видеть тебя означает хотеть тебя, а хотеть тебя означает хотеть владеть тобой, полностью, безраздельно, до конца.
— Это так низко, — расплакалась она. — Это похоть, недостойная и непристойная страсть.
Крики раздавались совсем рядом, за дверью.
— Нет! — крикнула она вдруг, вскочила на ноги и попыталась бежать.
Я схватил ее за руки и швырнул на пол, после чего крепко привязал остатком ремня кисти ее рук к лодыжкам. Конец ремня я завязал таким образом, чтобы она не смогла до него дотянуться.
Я посмотрел на Веллу. Она валялась на полу, связанная, едва прикрытая грязной жирной тряпкой. Она была невыразимо привлекательна. Рабыня с трудом села и посмотрела на себя в зеркало. Стягивающий ее руки и ноги ремень не позволял ей дотянуться до висящей на цепи лампы.
— Освободи меня! — заплакала Велла. — Освободи меня!
Я проверил узлы. Ремни держали надежно.
Из коридора доносился звон ятаганов.
— Я никогда не стану свободной? — спросила она. Высоко на левом бедре девушки я разглядел изображение четырех рогов боска. Я ощупал клеймо. Она дернулась.
— Меня клеймил камчак, — сказала она.
Придется клеймить заново, подумал я.
— Для чего ты меня связал? — спросила она.
Я захватил длинную прядь ее черных волос, примерно полтора дюйма толщиной, и завязал ее в узел на щеке.
— Рабский узел, — прошептала она.
— Теперь все будут знать, что тебя уже взяли, — пояснил я.
— Взяли?
Я поднялся на ноги. Она каталась по полу, стараясь освободиться. Я направился к дверям.
— Тэрл! — позвала Велла.
Я обернулся.
— Я люблю тебя!
— Ты непревзойденная актриса, — бросил я.
— Нет! — крикнула она. — Это правда!
— Меня не интересует, правда это или нет, — сказал я.
Велла смотрела на меня полными слез глазами. На правой щеке болтался завязанный мной узел.
— Тебе в самом деле все равно? — спросила она.
— Абсолютно.
— Ты не любишь меня!
— Ни капли, — сказал я.
— Но ты же пришел сюда. — Она пыталась вырвать руки. — Ты же многим рисковал! Чего же ты от меня хотел?
— Хотел владеть тобой, — рассмеялся я.
— Ты мужчина Земли! — воскликнула она.
— Нет, — сказал я. — Я мужчина Гора.
— Да, — прошептала она. — Я вижу это по твоим глазам. Я отдана на милость мужчины Гора. — Ее прекрасное тело задрожало в предчувствии возможных последствий.
Я повернулся к двери.
— Тэрл! — крикнула Велла. — Я буду рабыней?
— Да, — сказал я.
— Настоящей? — недоверчиво спросила она.
— Да.
— И меня будут бить плетью?
— Да.
— И ты сможешь меня ударить? Ты сможешь высечь меня за то, что я тебе не понравлюсь? Ты же был на Земле, неужели ты сможешь это сделать, Тэрл?
— Ты уже меня разозлила, — сказал я, вспомнив, как она улыбнулась в Девяти Колодцах. Потом я вспомнил окошко в стене касбаха, из которого она послала мне воздушный поцелуй и бросила шелковый платок.
— Значит, меня сейчас высекут? — спросила она.
Сделать это было нетрудно. Она лежала связанная, в короткой грязной накидке.
— Нет, — сказал я.
Я подошел к ней и показал кусок смятого, выцветшего шелка, который забрал с собой в Клим и принес обратно. Она затравленно посмотрела на платок. Я повязал его на левую руку девушки, рядом с ремнем на запястье. Именно так я и носил этот платок.
— Когда ты меня высечешь? — спросила она.
— Когда мне будет удобно, — ответил я.
Дверь распахнулась, и в комнату, спинами к нам, ввалились два наемника, на них наседали атакующие, звенели ятаганы. Один из воинов обернулся ко мне. Я выхватил ятаган. Он понял, что я его враг. Завязалась драка. Я нанес своему противнику смертельный удар. Его напарника уже зарубили у двери. Я сбросил с себя одежду воина соляного убара. Меня поприветствовали поднятыми ятаганами.
— Сейчас я к вам присоединюсь! — крикнул я, ударами сапога выкатил два трупа из комнаты, запер тяжелые двери и обернулся к Велле.
