— Ага, — я сделала еще один маленький шаг к выходу, раздумывая, сколько суток в Зале Отражений мне светит за позорное бегство.
Учитель легким пассом захлопнул дверь за моей спиной, убивая последнюю надежду:
— Не глупи, — предупредил он. — Все абсолютно безопасно. Прибор очень тонко настроен — при соприкосновении с плотью мгновенно убирает ножи, чтобы не причинить вреда. Максимум, что он может сделать — это порвать одежду, ну и, может, пару царапин, которые для тебя вообще не являются проблемой! Зато, — воодушевился Армиол, — он великолепно развивает скорость, реакцию и выносливость! И что самое интересное — гармонизирует ауру!
Я, выслушав неубедительные доводы, радости учителя разделить, к сожалению, не смогла и, мрачно покосившись на сооружение, спросила, надеясь потянуть время:
— А почему «Камертон»?
Армиол с молчаливой гордостью воззрился на свое детище и легким жестом привел конструкцию в действие, каждым новом взмахом руки разгоняя ее все сильнее. На самых больших оборотах «Камертон» начал нежно петь, звеня друг о друга железными остриями…
…Стоит ли говорить о том, что к концу занятия одежда моя напоминала решето, блистая многочисленными разрезами?
Впрочем, этим обстоятельством я была довольна (не так жарко), несколько напрягало другое: Армиол напоследок заставил меня пробежать на время круг вдоль стены Таолиня. Как ни крути, а это все-таки пятнадцать километров! И это в такой солнцепек! Но с учителем спорить — себе дороже и я, мысленно ругаясь всеми известными мне словами, поспешила исполнить его волю. Эммануилу, оставшемуся ждать меня вместе с Армиолом, досталась незавидная участь — выслушивание через связку моего честного мнения по поводу всех магов и Чароны в особенности.
Однако про использование ипостаси учитель ничего не упоминал…
Нет, я естественно не стала раздеваться прямо посреди улицы и тащить потом в зубах изодранную одежду. Просто, для приличия честно пробежав человеком до ближайшего угла, влила в тело силу звериной трансформации, частично изменяя мышцы, и уже налегке побежала дальше, максимально ускоряя движения.
На улицах никого не было — полуденная жара разогнала всех по домам, что было мне даже на руку. Хоть никто не увидит меня в таком потрепанном виде, меньше будет поводов для сплетен… Ну не могу я запомнить заклятие «иллюзии целостности», а учителя из принципа мне его не сотворят!
Спустя какое-то время я отозвала силу, возвращаясь вновь в «обычного человека» и сбавив бег до быстрого шага, дала разгоряченному телу отдых. Впереди замаячил дом Волтивера, находившегося как раз на окраине, возле самой стены.
Я невольно задумалась об оборотне. Дрыхнет, наверное. Он ведь у нас в основном ночной образ жизни ведет! Это только я, как оглашенная, ношусь, не разбирая времени суток, и сплю, когда придется.
Я мрачно прищурилась, приглядываясь к постройке, и изумленно сморгнула. Не угадала — на крыльце вроде бы кто-то был…
Действительно, снова разозлилась я, почему не отдохнуть в теньке под козырьком в такую жару? Все одно лучше, чем бежать длинную дистанцию по солнцепеку на время!
Чем ближе я подходила, тем больше росло мое удивление, которое, при ближайшем рассмотрении, превратилось в неприкрытое раздражение. На крыльце у оборотня маячила тонкая девичья фигурка, одетая в развевающееся бирюзовое платье. Вскоре к девушке присоединился и сам Волтивер. Оба радостно и приветливо кивнув друг другу, вольготно расположились, облокотившись на поручни и, судя по оживленным жестам, начали о чем-то увлеченно болтать.
Пройдя еще сотню метров, я смогла, наконец, хорошенько рассмотреть незнакомку, и, досадливо тряхнула головой. Нимфа*! Причем наяда** — одна из хранительниц природных источников! Слишком молоденькая, чтобы отвечать за что-то более серьезное, чем маленький ручеек, но давно уже вступившая в тот возраст, когда хрустальную красоту водных хранительниц начинают воспевать все кому не лень. И надо сказать — весьма справедливо. Огромные цвета морской волны глаза, длинные белокурые, с вплетением иссиня-черных, серебристых и голубых лент, волосы, разметавшиеся по плечам, точеная фарфоровая фигурка, мягкие струящиеся движения — вот неполный перечень достоинств, которыми обладали водные нимфы. И по которым их так легко можно было отличить от других рас…
Нимфы в Таолине появлялись не слишком часто. В основном — в Комитете — с докладами о проделанной работе. И если, к примеру, дриады*** спокойно обходились на время командировки предоставленными им небольшими исключительно деревянными домиками в тенистом специально разбитом для них парке, а ореады**** чувствовали себя в каменной стихии города пусть и не совсем комфортно, но терпимо, то капризные, чувствительные наяды предпочитали держаться от душных «муравейников» подальше. Отсутствие, по вполне понятным причинам, кристально чистых источников в черте поселения их якобы тяготило. Поэтому водную нимфу я видела в Таолине всего лишь один раз — весьма пожилая женщина (даже несмотря на свой возраст не растерявшая властной красоты и притягательности) с отсутствующим лицом сидела на краю небольшого искусственного пруда неподалеку от Комитета, медленно водя истекающей водой кистью по зеркальной глади…
Сейчас же перед моим взором красовалась, очаровательно улыбаясь и небрежно поводя фарфоровыми плечиками, одна из младших наяд, невесть каким образом согласившаяся прийти в столицу, да еще и оказаться столь далеко от центральных городских вод. Похоже, причина этого была стоящей…
Я тяжело вздохнула, отворачиваясь. Машинально коснулась своих обрезанных волос, бесстрастно глянула на изорванную в клочья одежду, а потом задержалась взглядом на опоясывающей запястье черной предостерегающей вязи Знака, выглядывающей из-под рукава рубашки… и тихо зарычала от злости и обиды. Причем почему-то одновременно и на себя, и на Волтивера и на наяду, и на весь мир в целом.
Куснув губу, попыталась утихомирить нахлынувшие эмоции, переходя на бег и сосредотачиваясь на физических ощущениях. Мой путь так или иначе лежал мимо дома Гая, а поэтому преодолеть я его желала как минимум вдвое скорее, дабы не теребить свои и без того расшатанные нервы.
Я снова влила в тело силу ипостаси. Краски стали ярче, слух обострился, движения ускорились.
— Ха-ха, — донесся до меня мелодичный смех нимфы, колокольчиком взбивая воздух. Тьфу ты! Я снова глянула в ее сторону. Глупая, наверное, как пробка!
— Ой, Волтивер, ну ты только посмотри на это! — опять кольнул мой слух ее голос, изящная ручка коротко взмахнула мою сторону. — Сколько бываю у вас в Таолине — столько удивляюсь! Почему ваши женщины так небрежно относятся к себе и своему внешнему виду?! Особенно некоторые! Женщина должна быть украшением этой жизни! Делать прически, красиво одеваться и всячески себя баловать! А не носиться по городу в такую жару, да еще и в одежде, видимо для прохлады, искромсанной как решето!
