И охранник, и Дюк немедленно решили действовать: караульный — подать сигнал тревоги, Стефан — этот сигнал не допустить. Рыцарь преуспел больше. Он ударил сверху вниз кулаком, как кувалдой, так что готовый вырваться у оппонента крик застрял в горле вместе с выбитыми зубами. Еще один удар согнул охранника пополам, ну а последующий был просто контрольным — инквизитор уже был в стране счастливой охоты.
Подоспевший Буслаев только скорчил недовольную гримасу и изобразил рукой жест, означающий то ли призыв двигаться, то ли «все пропало». Женщины истолковали его по-своему, построились гуськом и, держа детей за руки, пошли по направлению к морю. Васька пожал плечами и двинулся следом. Дюк понадеялся, что их безмолвную колонну не выглядят лучники, пасущие пространство перед лагерем.
Освобожденные от веревок пленницы двигались неуклюже — сказывалось долгое сидение в одной позе — но, тем не менее, достаточно быстро. Их хватились только тогда, когда все они, включая Стефана и Буслая, уже плыли в каком-то направлении, известном только гуанчам.
Дюк не очень хорошо ориентировался в ночном море, Василий — тоже. Оставалось надеяться, что они не будут плыть до посинения в сторону восхода. На берегу заметались факелы, кто-то кричал, кто-то рычал. Тут же набежали гуанчи на недоступное для прицельной стрельбы с лагеря расстояние.
Лодок на всех беглецов не хватило. Мужчины, ожидающие своих соплеменниц, попрыгали в море, чтобы женщины и дети смогли выбраться из воды. Так они и поплыли куда-то. К тому времени, как Дюка кто-то затащил на случившийся поблизости плот, он уже потерял все свои силы и уже не пытался плыть, только бы не потонуть. Васька тоже выглядел не лучшим образом: клацал зубами и плевался водой. Может, сказывалось отсутствие плавательской практики? Или то, что ни один, ни другой так и не расстались со своим оружием, напрочь лишенным какого-то запаса плавучести?
— Знаешь, что означает сегодняшняя акция? — прохрипел Стефан Василию.
— Что? — отреагировал тот, хотя вопрос был не из разряда безответных.
— Это — война. Точки расставлены: либо гуанчи победят, либо Бетенкур, Меур и иже с ними.
— И каков прогноз?
— Побежденных не будет, — вздохнул Дюк. — Только победители. И вряд ли это гуанчи.
Причина, по которой так и не пришла помощь от Морского Царя, определилась не сразу. Еще один гонец поплатился жизнью, пытаясь высвистеть кого-то с соседнего острова. А к инквизиторам тем временем подошло подкрепление. Несколько судов бросило якорь вблизи от двух первых.
Гуанчи укрывались в горах, но судьба их была решена: остров пал. Инквизиторов было гораздо больше. Эйно Пирхонен объяснил Садку, что пропускная способность камней на другой остров невелика. Пару, может быть, тройку человек за день. Поэтому людей следует выводить морем на маленьких лодочках. Потребуется несколько рейсов, при условии, что обратно на Лансароте один гребец приведет за собой несколько пустых плавсредств. Короче, та еще канитель. Прознают инквизиторы, переловят всех, как зайцев в наводнении. Или море заштормит, тогда перетонут люди без всяких испанцев-португальцев.
Удалось уломать Эйно Пирхонена уйти через пещеру, забрав с собою двух женщин. «Надо», — мол, — «наших предупредить, найти решение, как дальше жить, подготовиться к обороне и прочее».
Мужчины-гуанчи устраивали нападения на снующие по острову отряды инквизиторов, обмениваясь информацией свистом, но это только еще больше озлобляло захватчиков. Былые пастухи сражались отчаянно, в плен не сдавались. Даже женщины сбрасывали солдат неприятеля в ущелья, зачастую увлекая их за собой. Но в плен все равно кое-кто попадал. Тогда инквизиторы глумились над несчастным, как только могли. А могли они, оказывается, много.
Дюк, Стефан и Василий всеми силами помогали своим товарищам, но прекрасно понимали, что скоро захватчики двинутся на соседний остров, а их здесь постепенно выловят, как карасей из пруда, и заставят обернуться в религию самым мученическим способом. Подлого Жана де Бетенкура подкараулить и обратить в нежить не удавалось. Такое ощущение, что он вообще с головой ушел в руководящую работу, а с практикой прямого руководства карательными отрядами завязал. Некоторые инквизиторы, изловленные в горах, перед своей кончиной поведали, что Бетенкур — важная шишка при Меуре. Последний же все время косит лиловым глазом и того, немного не в себе. За него Жан теперь решения принимает.
Каждый день отсылали через пещеру по три человека с разведданными. С острова Тойнен кружным путем пришла лодка, притянувшая за собой еще несколько посудин. Удалось с этим караваном под покровом ночи отправить оставшихся детей и женщин. Больше лодки на Лансароте не приходили.
Инквизиторы обложили так, что оставшийся отряд гуанчей решили разделить на две части: одна с ливонцами и Дюком, другая — непримиримые. Последние отличались особо дерзкими вылазками против завоевателей. Вероятно, не последнюю роль в этом сыграл тот факт, что люди эти остались одни на всем белом свете, без жен и детей. Они обросли кривым инквизиторским оружием, научились разбираться в тактике врагов, но все равно несли потери.
Садко стоял на том, что им надо покидать остров. Партизанская война — бесперспективная, если не вести ее до определенного момента, связанного с возвращением своих. Когда же такового в ближайшем и дальнейшем будущем не ожидается, то партизанство скатывается к обычному разбою.
Непримиримые стояли на своем: борьба до победного конца. На жалком скалистом клочке суши, именуемом остров Лансероте, конец придет даже скорее, нежели можно предположить.
В ответ на переговоры между партизанами посредством свиста, инквизиторы выкрикивали имена Дюка и Буслая, обещая им кишки, намотанные на дерево. Им можно было верить. Бетенкур своей пропагандой представил двух порвавших с цивилизацией и праведной церковью людей, как исчадий ада, бешеных собак и предателей всего рода человеческого. К тому же, как удалось выяснить, совсем скоро планировался захват острова Тойнен и прочих земель Канарского архипелага.
А однажды случилось досадное упущение: инквизиторы вычислили пользующуюся популярностью пещеру в горах, сделали облаву и загнали маленькую группу гуанчей с троицей товарищей в этот каменный мешок. В ожесточенной схватке пятеро мужчин ценой своей жизни обеспечили отход остальным девяти человекам. Но деваться из пещеры было некуда — она была слишком высоко в горах, поэтому никаких ходов в ней не имелось. Только один, который заперли захватчики. Если бы инквизиторы решили ждать, когда загнанные в ловушку люди обессилят от жажды и голода, то они бы преспокойно ушли. Всего-то три дня нужно было. Но враги не дали этого времени.
