Они начали пробиваться в пещеру сразу же, пихая перед собой копья и закрываясь липовыми вязкими щитами. От бросков камней такие щиты не кололись, умбон принимал удары мечей, которые в нем вязли. Лишенные маневренности приходилось полагаться только на свою силу, которая была не бесконечна.
— Уходите, — бросил Садку с товарищами гуанча, ухватившись за копье и пытаясь раскачать его владельца из стороны в сторону. Его товарищи в это же самое время пробовали достать своими иззубренными мечами ноги, руки, головы чужаков — все, что угодно.
Садко только коротко хлопнул по плечу гуанче и кивнул Ваське с Дюком. Выход для троих. Можно было назвать это бегством, но на самом деле это был всего лишь расчет и рациональность. Пытаться что-то объяснять островитянам, остаться вместе, погибнуть сообща — это, в конце концов, тоже выход, но в то же самое время таким образом можно плюнуть на оказанное доверие. О смерти сейчас никто не думал — она была естественна, но нужно было поступать правильно. И правильность, как для гуанчей, так и для троих товарищей был отход Садка, Василия и Дюка.
— Делай, как я, — сказал он своим товарищам. — Только дыхание задержите.
Он вошел и слился на миг с камнем, даже не нанеся мифического удара по нему молотком, чтобы тут же выйти в другой пещере, как он полагал, на Иерро. Следом за ним, один за другим, появились Васька и Стефан.
— Что это было? — спросил Буслай и даже руку к камню приложил. — Теплый.
— Время, — ответил Садко, впрочем, не пытаясь объяснить понятнее. — Мы прошли через время камня. Оно практически бесконечно.
К его удивлению и, отчасти, разочарованию, их никто не ждал. Они вышли на открытый воздух и не заметили ни вооруженных людей, ни подготовленных для военных действий катапульт с запасом камней — ничего. Тихо и безлюдно. Только где-то вдалеке либо козел кашлял, либо что-то с непонятной периодичностью падало. Когда подошли ближе к источнику звука, оказалось — хлопала от сквозняка дверь покинутого жилища.
— А где народ? — удивился Василий.
— Да пес его знает, — ответил Садко. — А вот, кстати, и он.
Мимо них с беззаботным видом протрусила собака с ужасно счастливой мордой. Так, во всяком случае, показалось сразу всем. Бежать и лаяться не решился никто, музыкант выбрал направление движения ко дворцу.
Первого, кого они встретили, был Эйно Пирхонен. Тот сидел на мраморной скамеечке перед входом в царские покои и медитировал. Его глаза были закрыты, лишь только мерное дыхание служило свидетельством, что человек, скорее жив, чем мертв. Выглядел гуанча неважно: лицо осунулось, морщины и синяки на нем подтверждали то, что в последнее время он вел достаточно нездоровый образ жизни. Когда Садко с кампанией приблизился, тот открыл глаза и проговорил:
— Ну, вот, я Илейке говорил: не пропадут парни. Еще кого-нибудь ждать?
— Пожалуй, что нет, — ответил за всех Дюк. — Неважно выглядишь.
— На себя посмотрите.
Они присели рядом на скамейку, и гуанча очень коротко обрисовал положение.
Оказывается, Царь принял решение собраться всем вместе на одном острове Тенерифе. Подходы к нему защищены рифами, так что массированной высадки врагов в этом случае можно не опасаться. Конечно, со временем будут обнаружены проходы, но все равно неприятель вряд ли рискнет плыть через них на своих кораблях. Пока не изучены течения, характер волнения и еще кое-что, они будут десантироваться в основном на лодках. Причем, по вполне определенным маршрутам. А эти утлые суденышки можно топить. В конце концов, запас шлюпок на судах не безграничен.
— Сколько всего народу здесь жило? — спросил Дюк.
— Не более пятнадцати тысяч, — ответил гуанча. — На Тенерифе места хватит всем. Голод не угрожает, вода пресная с избытком. Деревья, опять же, смола.
— Корабли будете строить? — удивился Буслай.
— Ну, а почему бы и нет, — пожал плечами Эйно Пирхонен. — Когда-то мы же приплыли сюда морем, так что восстановим эти знания.
— Постой, — вдруг оживился Стефан. — Морем, говоришь? А откуда?
— Наверно, откуда и вы — точно не скажу, — опять пожал плечами гуанча. — Ты у Морского Царя спроси.
— Обязательно спрошу! — разволновался Дюк. — И не только про это.
— Тогда — пошли!
Владыка гуанчей оказался в своем пустом дворце один, если не считать за людей телохранителей. Ему тоже пришлось нелегко: приученные к размеренному образу жизни, островитяне крайне неохотно покидали родные места. Им все казалось, что события с Лансароте никак не отразятся на их жизни. Пришлось убеждать, пугать и даже наказывать. ССП — сволочной свод правил (общечеловеческий) всегда проявлялся в ситуациях, связанных с принятием решений, когда необходимо было каждому приложить какие-то усилия для поиска наиболее оптимального из них. Всегда и везде находятся люди, которые считают, что за них это должен сделать кто-то другой. Чтоб им пользоваться. Чтоб им не напрягаться. Чтоб им ни о чем не думать.
Все дни, что партизанили на Лансароте Садко с кампанией, со всех островов вывозились к Тенерифе люди. Обычно это делали под покровом ночи, чтоб, не приведи Господь, с кораблей каким-нибудь особо подлым дальнозорким зрением не разглядели. Илейко все рвался к товарищам на помощь, особенно прознав от Эйно Пирхонена, что к ним примкнул старый друг рыцарь Стефан, волшебным образом приплывший на корабле инквизиторов. Но сила и опыт Нурманина требовалась здесь, на островах. К тому же не следовало перегружать камень-портал. О таком способе перемещения, скрепя сердце, поведал назначенным командирам ополчения сам Морской Царь. А куда деваться-то?
Увидев вошедшего Садко и двух незнакомцев, Владыка гуанчей нахмурился: в последнее время визиты чужаков всегда оборачивались неприятностями. Он уже знал историю появления Дюка и Василия, но не испытывал от этого особой радости и теплых чувств.
— Так вот вы какие, прибывшие с инквизиторами? — как водится у царей, поздоровался он.
— То, что мы прибыли с ними, вовсе не означает, что мы за них, — ответил Буслай, которому намек не пришелся по душе.
— Не время препираться, — спокойно заметил Стефан. — Ответь мне, Царь, откуда вы прибыли на острова, прозванные вами «Канары»?
Верховный гуанча внимательно посмотрел на Дюка, словно пытаясь познать ход его мыслей.
— Ты мне скажи, — наконец, сказал он.
— Хорошо, — ответил рыцарь. — Местные жители именовали ту землю «Рутенией», что вблизи Руана.
Царь вздрогнул, телохранители напряглись, Эйно Пирхонен изумленно заморгал, а Васька почесал за ухом. Только Садко не удивлялся: он помнил давешний вопрос Царя, на который тот искал ответ. Вот и нашел.
