- Стой, что ты делаешь? – она перекатилась на спину и попыталась подняться, в который раз сокрушаясь об отсутствии здесь ее магии, но Кот надавил ей подошвой сапога на спину и снова заставил лечь.
Удар выбил ей воздух из легких, она закатила глаза и на несколько мгновений потеряла ориентацию. Этого времени хватило Катару, чтобы добежать до пропасти и замереть на самом краю, дрожащей рукой вытягивая перед собой Кровавую Орхидею.
- Они вернутся! – кричал он. – Они снова вернут магию, ты слышишь? Они снова вернут мне власть, Они вернут мне силу, поняла? Они и есть сила! Так возродитесь же из пепла! – он поднес лезвие клинка к запястью и надрезал свою плоть, пуская кровь.
Большие алые капли тонкой струйкой потекли во мрак, земля вдруг задрожала, а затем… Ничего.
Катар отшатнулся, переводя взгляд со своей руки на меч и обратно.
- Не работает, - разочарованно выдохнул он. – Не работает! Почему не работает? Что-то не так. Но что? Жертва! – он щелкнул пальцами и вдруг перевел взгляд на лежащую в пепле Лори. – Ты станешь ключом к моему величию, - прошипел он и уверенно направился к ней.
Стиснув зубы, она стала отползать, но понимала, что не успевает.
- Катар! – окликнула она его по имени. – Какого черта ты делаешь, Катар? Ты себя со стороны видишь? Ты же безумен! Очнись, Катар, не делай глупостей! Ай!
Он схватил ее своей пятерней за волосы и легко оторвал от земли одной рукой, в другой – трясущейся от напряжения – сжимая Эйнариколь. Размахнувшись, Лори попыталась засадить ему ногой промеж ребер, но Катар тряхнул ее, отбивая всякое желание отбиваться. Выдохнув сквозь зубы, девушка схватила его за руку и заломила палец, но Катар молча стерпел боль и закинул Лори на спину словно какой-то мешок картошки.
- Мы еще посмотрим, кто тут безумен. Он отнял у меня Их, отнял у меня Их благодать, но я с ним рассчитаюсь, если он еще не сдох. У меня снова будет моя магия. И боли… - он хохотнул. – Да, и боли больше не будет? Этот поганый кинжал больше не властен надо мной, не властен!
Лори сложила указательный палец и ткнула костяшкой Кота промеж позвонков.
Вскрикнув, Катар изогнулся и выронил ее, пытаясь вновь восстановить контроль над ногами. Перекатившись, Лори вскочила на ноги и собиралась уже бежать, но вспомнила про меч. Она не может его оставить!
Только девушка начала разворачиваться, как Кот снова схватил ее за волосы и изо всех сил дернул ее назад, так что Лори отлетела в сторону обрыва. Не удержав равновесие, она грохнулась на бок и треснулась головой о землю. Из глаз полетели искры. Спиной она чувствовала, как некая невидимая сила охватывает ее тело и начинает затягивать в бездну.
Тело отказывалось подчиняться, она медленно перекатилась на спину и стала падать.
- Нет! Это должна быть жертва! Жертва! – истошно завопил Кот.
В последнюю секунду он кинулся к ней и размахнулся мечом. Будто сквозь сон Лори почувствовала острую резкую боль в области шеи и краем глаза заметила, как летит во мглу, а с ней туда падает и визжащий от ужаса Катар.
Часть 2
Он застонал сквозь стиснутые зубы и перевернулся на спину, громыхая тяжелыми серебряными цепями на руках и ногах. Он не знал, что еще придумал эльф, но оковы жгли его кожу, словно горячее желтое пламя, и боль эта давила на голову, будто бы стискивая виски стальными тисками, и мешала соображать, а лужа грязной зеленой воды под ним, смешанная с его кровью, раздражала недавно открывшиеся заново раны.
Он открыл рот, но вместо слов из его глотки вырвался еще один протяжный стон, который эхом разнесся по темному тронному залу, залитому лишь тусклым фиолетовым сиянием, шедшим откуда-то из мрака.
Из подземелий, где он провел целую неделю один на один с горсткой кровожадных пираний, пытавшихся сожрать его плоть и пустить ему кровь из вен, его притащили четверо, причем со своей задачей справились только двое: третьего он задушил цепью еще на входе, а четвертому зубами вырвал кадык, когда тот пытался отстегнуть от его ключиц мясные крючья, на которые он был подвешен к потолку.
Изможденный бессонницей и борьбой с водными хищниками, последних двух он убить не смог, и его быстро скрутили и огрели по голове увесистой осиновой дубинкой, пропитанной каким-то нейролептиком, который при попадании в рану лишил его чувств.
Он знал, что эльф просто так его не оставит – в конце концов, он уничтожил больше половины отряда Безымянных! – но мог только гадать, какое наказание приготовил ему хозяин. Для него физическая боль стала явлением обыденным, даже обычным, и хозяин это прекрасно понимал, убедившись, что его раб-отступник успешно прошел испытание с пираньями, но что тогда? Что еще ужаснее можно придумать, чего еще не видел он, сам Безымянный?
Он в который раз пожалел, что не убил эльфа, когда был шанс. Хотя возможно ли это? Тот кинжал, который он всегда носил на шее, пах как-то странно, словно не принадлежал этому миру, и от одного его вида у него по спине пробегали мурашки. Нет, его не убьют, он будет страдать. И долго – намного дольше, чем до посвящения, и уж точно намного ужаснее, чем во время заучивания кодекса. Но, как уже говорилось, боль – явление переменчивое, она никогда не длится вечно. А смерть… Смерть уже ждет его в своих объятьях, заманивая тишиной и покоем, навеки.
- А вот и ты…
Эльф старался говорить спокойно, но это у него не выходило: в его голосе ясно читалась ярость и ненависть к его персоне. Без сомнений он хотел его убить, но осознавал, что смерть – слишком просто. О, нет, провинившиеся должны страдать, долго - бесконечно долго.
Краем глаза он заметил, как высокая седовласая фигура отделилась от теней у западной стены и сделала пару шагов в его сторону, чтобы пульсирующий синеватый свет осветил его одежды, а самое главное – цепь. Эту узорчатую длинную цепь черепашьего плетения с мелкими, но чрезвычайно острыми шипами он помнил хорошо – на ней всегда висел короткий продолговатый черный кинжал, заканчивающийся едва заметным крючком на острие, который при правильном использовании мог причинить особую, ни с чем не сравнимую боль.
Эльф, стараясь сдержать гнев и не кинуться на него с кулаками, поддел ногтем одну из звеньев цепочки и задумчиво качнул висящим на ней кинжалом, так что тот стал коротко переливаться загробным и холодным лазоревым цветом.
- Ты разочаровал меня, Безымянный. Очень разочаровал.
- Я… - он сглотнул, пытаясь преодолеть боль от сдавливающего горло железного ошейника, - я больше не Безымянный, ты, мразь!..
- Вот как? – эльф нахмурил тонкие изящные брови. – А почему я тогда могу сделать так?
