— Прекрати это! — голос как хлестнул, я замерла, но парень смотрел не на меня. Серые глаза прожигали типа, который заявил, что мой союзник. — Прекрати! Хочешь что-то получить — марай ауру себе! Оставь ее в покое!
Ее? Это меня, что ли? Ничего не понимаю…
— Что вы, мастер Рикке, вам, право же, не к лицу такая наивность… — тип выглядел еще противнее, чем раньше, если это возможно. — Неужели я посмею помешать ее величеству? Это ее пожелание разделаться с вами за вмешательство в ее… хм, жизнь. Но прекратить это можно. Именно вы можете. Раз уж так беспокоитесь. Догадываетесь, как?
Парень почему-то посмотрел вверх, на небо — там мерцали, перегоняя одна другую, колкие звездочки:
— Ты лучше о другом побеспокойся. О себе…
— Ну-ну… — тип придвинулся, — Мне как раз беспокоиться не о чем. Теперь мой приют в полной безопасности. Я смогу защитить его от кого угодно. Не волнуйся, у нас много времени. Очень много… Продолжайте, леди Александра, никто не осмелится вторгнуться в ваши действия. Осмелюсь напомнить, что вы еще не использовали иглы. А они, кажется, весьма действенны.
— Да пошел ты со своими напоминаниями!
Краем глаза я успела заметить, как у этого «советчика» дернулось лицо, но потом он снова улыбнулся.
— Вы же хотите попасть обратно? Все зависит от вас…
Обратно. К моим поклонникам. К моей короне. К моим съемкам и интервью. Ну да. Ну да… только…
Серые глаза не отпускали. Эй, не надо на меня так смотреть! Не надо. Ты…
— Слушай, Саша… ты его не слушай…
— Заткнись, — буркнула я. Держать хвост на весу было не так уж просто. А тут еще советы эти. Достали.
— Саша, ты просто не помнишь…
Тип расхохотался.
— Ты неисправим. Ну-ну, попробуй, поуговаривай. Увидишь, что будет. А потом уже я помогу ее величеству уговорить тебя.
Не смей мне указывать, ты! Почему я должна тебя слушать… А если он врет? А если врут оба? Кого мне вообще слушать? И что сделает тип, если поймет, что я передумала. А я передумала? Ну да. Кем бы он ни был, сероглазый этот, я не хочу с ним так… не хочу и все. Черт с ним, с пистолетом.
— Ты просто не помнишь… — дыхание человека стало хриплым, — Ты… посмотри на руке… на левой… там знак. Наш, памятный…
Какой знак? Что за…
— Посмотри…
Тьфу. Ну ладно. Может, и правда… Может, я знала этого виноватого, а потом забыла? Может, он потому и портил мне жизнь? Я втянула когти (насколько могла, конечно) и соскользнула по боку.
— Ну? Ой!
Все, что я смогла и успела, это растопырить иглы. Его ладонь накрыла меня и прижала на целые секунды. И… и стало горячо. Что-то обожгло изнутри, словно я проглотила лампу, нет, солнце! Наперченное. Резко кольнуло голову, будто в ней застряла иголка… иголки, которых я не замечала, пока их сейчас не вытащили. А потом замелькали картинки.
Светловолосый парень сидит со мной у огня… заслоняет меня от копий. Идет навстречу среди каких-то костров… с улыбкой раскрывает ладонь с сияющим колечком…
Смеется вместе со мной на берегу озера, идет по темному коридору среди каких-то чудищ, подхватывает, кутая в одеяло. Кружит на руках…
Рик. Это же Рик. Мой Рикке…
Лампочка погасла. Стало темно. Темно и как-то мокро… брр, куда я попала? Эй, кто-нибудь! Я заворочалась, пытаясь выбраться направо… или налево. Или хоть куда-нибудь, но выбраться! Помогитееее!
Вместо крика из горла вырвался только писк… и я застыла. Перестала вырываться, замерла, даже дышать забыла. Вдруг очень ясно вспомнилось, где я и что со мной. Что меня придавило — ладонь шамана — и почему у меня иголки такие намокшие. Припомнилась та странная и на вид смешная тварюшка, которая смотрелась в зеркало… а оно потом лопнуло. И еще, еще: я иду по светлой ткани, и от моих когтей остаются красные следы. И голос… голос Рика…
"Саша… ты его не слушай".
Я не слушала. Я же не… я не хотела…. Я же правда не слушала! Но он меня заставил. Задурил голову, и… Сволочь! Гад. Скотина. Тварь. Я сглотнула слезы — не до них! — прислушалась. Зараза-колдун что-то бубнил о том, какой он предусмотрительный и сильный, и как все для него удачно сложилось. И что он совсем не против, что "мастер Рикке" придушил девицу Александру, наоборот, это, мол, лишнее доказательство того, что приоритет для каждого — собственная жизнь, а не чужая. Ну ты у меня сейчас доболтаешься.
— Рик, пусти, — проговорила я тихонько. Он не ответил, и по коже поползли мурашки. — Рик… ты живой?
Пальцы на моей спине чуть дрогнули. Живой. Живой! Лапочка моя.
— Пусти меня. Уже можно. Пожалуйста…
Тяжесть на спине не сдвигается — она приподнимается. Медленно. Осторожно. По глазам ударяет свет. И первое, что я вижу — это морда колдуна. Довольная… Совсем близко… Шага три.
Я хотела… не помню, что я хотела. Меня бросило с места, как теннисный мяч. Только мячи обычно не скалят зубы и не рычат. И не вцепляются никому в глотку.
Пытаются вцепиться. Когти процарапали ему шею, иглы прошлись по лицу… но зубами я не дотянулась. Они лишь чуть-чуть скользнули по коже. И тут же что-то меня ударило. Сильно… Небо и пол закувыркались, звезды ярко вспыхнули, закружились облаком "игл Виретты" и погасли. Скрылись за облаком пыли. В глазах потемнело…
Встать не смогла. Спина болит, бок, шея. И ноги… Ноги не слушались.
Дура. Ой, дура же… Ну чего полезла так в лоб. Надо было как-то по-другому. Как-то… не знаю, как. Но…
Мир дернулся. Мой маленький кусочек мира — я, немного пыли и несколько камушков- взлетели вверх. Проплыли по воздуху, зависли перед знакомой физиономией сумасшедшего мага. Кажется, сейчас меня убьют…
— Я тебя убью, — прошипел чародей. Он уже вытер лицо, но разводы остались. Разводы и глубокие царапины. А глаза, кажется, могли убить уже сейчас. — Убью. Превращу в пыхриму, в… Как ты избавилась от низки, мрузь хвостатая?
И опять кубик воздуха сжал меня, будто в бетон замуровал. Избавилась от… от чего? От той штуки черной, которую он на меня набросил. А я от нее избавилась? Но…
Кубик противно кружился, будто самая ненормальная на свете карусель. Небо, пол, замороженные маги ковена, Рик в этом «кресле»… И снова все по кругу, по кругу, по кругу. Когда кубик остановился, перед глазами уже все плыло…
— Гад.
Драконов не тошнит. А это, которое сейчас я? Мышь колючую? Не знаю…
— Отвечай! Как?! — Ставинне, казалось, еле удерживался от желания расплющить меня в диск. В пудреницу… — Как? Или… Нет!
О чем-то словно догадавшись, он резко поворачивается назад, к Рику. А тот… тот как раз встал…
— Стой, — тихий голос резанул по нервам, как стекло. — Стой. Ни шагу…
