— Ваши лошади, — обратилась она к извозчику, — у них кровотечение. Их надо срочно залить водой!
— Этим двоим уже не бегать, сударыня. Вы уж поверьте, — произнес мужик, отложив в сторону хомут. — У меня глаз наметан.
Будто в подтверждение его словам распряженный гнедой стал заваливаться на бок. И рухнул, вскинув длинные ноги. Через несколько секунд, к ужасу Войновой, и центровой вороной слег, хрипя и раскрыв рот.
— Вторая тройка… Хорошо, что дотянула. А то первая пала, когда до постоялого двора три версты оставалось. Мороки, скажу вам, было! Еще думал две пилюли дать заместо одной. Да пожадничал. Кто ж знал, что в Остаховке мост завалится и придется круг в пять верст давать?
— Да бросьте вы ручки марать-то, — продолжил мужик, видя, как Тиса присела, поглаживая по лбу животное. — Меня лучше пожалейте, барышня. Сколько дней без продыху на козлах. А благородия, видите ли, раскричались, осерчали. Боялся, как бы меня самого не впрягли! А я-то что? Не я же у моста опоры подпиливал.
Девушка смотрела в большие угасающие глаза вороного. Извозчик был прав — лошади гибли и никакая вода уже не спасла бы бедняг.
— Пилюли? — Тиса поднялась с корточек, чувствуя, как нарастает гнев. — Покажите.
— Ой, да самые обычные, ничего примечательного. Но вот, коль хотите взглянуть, — он покопался в карманах и вынул коробочку, в которой лежала горка белых как мел горошин.
Тиса выхватила коробку из рук ямщика.
— Чтоб эти вэйны подавились ими! — прошипела она. — Вот кого впрягать надо было! Великолепная бы тройка получилась!
Мужик испуганно втянул в овчинный ворот голову, тараща глаза на «обезумевшую бабу».
Тиса развернулась и широким шагом направилась к крыльцу.
— Барышня, пилюльки-то верните, — без особой надежды в голосе пролепетал вослед ямщик.
Войнова вошла в дом. На душе было мерзко. Камилла — счастливая, сияющая — хлопотала на кухне, собирая на стол.
— Тиса! Девочка! Как милостив Единый! Твой батюшка Лазар Митрич жив оказался! И Кубач Саботеевич. И этот мальчик, Федор, из таможенников. Я не поверила своим глазам, когда увидела!
Камилла тараторила, расставляя тарелки по краям стола.
— А ты бледная, лапушка. Конечно, не ела ничего с утра. Да еще такие новости! Говорила тебе перед дорогой: поешь. Так упрямица же — вся в отца. Ну-ка садись давай за стол. Этих мужиков не дождешься с их собраниями. Единый Благодетель! Жив капитан! Жив!
— Я в дороге перекусила.
— Перекусила? И что, интересно?
Еле отвертевшись от тарелки рассольника, Войнова поднялась в библиотеку. Перед глазами все еще стояли большие остекленевшие глаза погибших жеребцов. Девушка зажгла масляную лампу на столе. Сама прошла на свое обычное место к окну и присела на подоконник. Она дождется, когда закончится совещание, и тогда выскажет этим вэйнам все, что о них думает.
Проходили минуты, собираясь в десятки, но никто не спешил показываться. Тиса почувствовала, как с каждой новой минутой ожидания стихает праведный порыв бросить пилюли в лица мерзавцев. Вместо этого навалилась беспощадная усталость. Девушка прислонилась плечом к оконному косяку и закрыла глаза.
Прошло полчаса, прежде чем распахнулась дверь, наполняя библиотеку одним голосом — главвэя.
— …подъятый утопленник бродил по лесу, угрожая местным жителям. За десять лет вы не удосужились «забелить» дом бывшего наместного. Как это понимать? Я не верю, что не поступали жалобы, — Демьян говорил спокойным голосом, даже тихо, но выдержанный тон внушал желание слушаться без промедления.
— Виноваты, ваше благородие! Исправим.
— Да уж извольте. Стража, упокоить башню…
Дверь захлопнулась, пресекая все звуки кабинета. Встав с подоконника, девушка тут же схватилась за ногу — затекла за время сидения и взялась иголками.
— Главвэй умеет убеждать, — услышала она голос Нестора.
В щелке между книжными полками Тиса увидела поруков.
— Не все ж нам выслушивать. Пусть побудут в нашей шкуре, — ехидно хихикнул Родион. — Побегут как миленькие башню «забеливать». Там есть что чистить, и много. Одна погодная карта чего стоит! На неделю точно здесь засядут. Кстати! — вдруг что-то вспомнил рыжий порук. — Ты не поверишь, что я видел!
Рыжий вэйн запнулся на слове, заметив вышедшую из-за стеллажей девушку.
— Тиса Лазаровна, — кивнул ей.
— Вы не знаете, как долго еще продлится совещание?
— Полагаю, еще полчаса, не меньше, возможно, и час, — ответил за Родиона Нестор. — Да вы еле на ногах стоите, Тиса Лазаровна. Вам бы отдохнуть.
Порук был прав. Столько она не продержится. От усталости слипались глаза, а мысли в голове превратились в мешанину из картинок-отрывков прошедшего дня. В конце концов, ижские вэйны пробудут в Увеге еще неделю, если верить Родиону. А сегодня у нее осталось лишь одно желание — добрести до кровати.
* * *
С утра постучала Уля, занесла воду и поздравила с «воскрешением» батюшки.
Тиса поблагодарила.
— Слыхала, столичные колдуны нас покидают, — с сожалением вздохнула горничная. — Лучше бы ижские уехали. Грубияны. Вот Родион Вереевич и Нестор Осипович всегда приветливые такие. И поздороваются, и улыбнутся. А Демьян Тимофеевич — так сразу чувствуется — барин из сильно благородных. Это же надо, такой высокочинный вэйн с самого Крассбургу — ив нашей-то деревне!
— Уля, пожалуйста, я хочу умыться, — перебила девушку хозяйка. Восхищенные нотки в голосе горничной неожиданно пробудили в ней ревность.
— Сейчас, Тиса Лазаровна, — горничная забралась на табурет и заправила чан умывальника водой.
Через полчаса Войнова спустилась в столовую и сразу же была усажена за стол Камиллой. Завтракая пшеничной кашей со шкварками, Тиса узнала, что все «их благородия вэйны и Лазар Митрич уже час как откушали и удалились в военную вотчину. Должно быть, пытать этого злыдня Зарая».
— Я мечтаю, чтобы они всыпали ему как следует! — ворчала стряпуха, грозно кроша куски говядины на столе. — Это ж надо, чуть капитана нашего со свету не сжил, упырь!
В полном согласии с кухаркой у ножки стола громко и требовательно мяукнул Огурец.
Глядя на Камиллу, Тиса улыбнулась, в первый раз за последнюю неделю не ощущая страха за чью-либо жизнь.
Вскоре все ее мысли занял предстоящий разговор с Демьяном. Еще вчера, во время откровенного рассказа вэйна о своей жизни, она поняла, что снова начинает доверять ему. Его слова, его взгляды будили в ней чувство. Нет, так нельзя солгать. Невозможно быть настолько циничным. Он любит ее. Любил, когда представлялся горцем, любит и сейчас, не играя роль никого иного. Да, он вэйн и во многом непонятен ей. Но он готов поведать ей о себе все и подтвердил это, поделившись историей о своей жизни в Антейске. Он спас отца от изнаня, он вылечил Рича. Второй шанс, о котором умолял ее вэйн, — пожалуй, он был нужен им обоим.
Волнение от скорой встречи с Демьяном не давало усидеть на месте, но Тиса одернула себя. Нет, так нельзя! Чтобы немного успокоиться, девушка выпросила у Камиллы работу и устроилась на кухне перебирать крупу.
Черные зернышки гречихи отсеивались одно за другим в ладонь. Чистые — ссыпались в тарелку. Камилла сетовала по поводу нерасторопности новобранцев, что не спешили возвращаться из кладовой, но Тиса не слушала ее. Она даже не заметила, как кухарка, ворча на «олухов, которые уже, верно, половинят припасы», покинула кухню. И только тишина, установившаяся вокруг, заставила ее очнуться от размышлений.
Услышав голоса поруков, капитанская дочь почувствовала, как заволновалось сердце — вэйны освободились!
— Никого нет. Ну так мы и сами взрослые, — возглас Родиона из столовой. — Где-то здесь, я видел, кухарка прятала квас.
Послышался хлопок дверцы и стук кружек о столешницу.
— Что ты там все читаешь, Нестор? Где ты взял газету?
Звук сдвигаемых лавок говорил о том, что поруки уселись за стол в столовой.
— Позаимствовал у наших ижеских друзей. Взгляни на реестр титулов за прошлый месяц!
— Зачем? Хочешь сказать, император тебя объявил своим преемником? — рассмеялся над собственной шуткой Родион.
Тиса отставила в сторону тарелку с перебранной гречкой и поднялась, собираясь выйти в столовую. Она уже поняла, что Демьяна там нет, и желала узнать, когда он освободится.
— Наш главвэй. Я так и знал, что он из высокородных, — услышала она удивленный голос Нестора. — Князь Проклий Невзоров объявил его наследником титула. Демьян Тимофеевич, оказывается, его племянник.
— Что-о?! — Послышался шелест сминаемой бумаги. Видимо, Родион отнял у товарища газету.
— Что? — прошептала девушка, застыв на месте.
— Главвэй из светлейшего рода?! — воскликнул теперь уже рыжеволосый порук.
— Странно, — бурчание бородача, — я же спрашивал Демьяна Тимофеевича о родстве с князьями Невзоровыми. Выходит, он слукавил.
